Лопнул временной глухой барьер

Лопнул временной глухой барьер:
То, что долго было под запретом,
Конницей лихой пошло в карьер,
Вакуум насыщая правды светом.

Пятилеток громких колесница
Речи славные, оркестров медь…
Было же, конечно, чем гордиться,
Было то, что лучше не иметь.

Отшумела шалая вода,
Шелестя страницами изданий,
Понимаю: то была беда,
Страшная беда в трухлявом зданье.

Страшно то, что душу заперев,
Века прошлого чурались позолоты.
Был милее свой навозный хлев,
Где могли, скандаля, пить до рвоты,

Книги жечь, писателя карать,
Подгонять под штамп единодушный:
Что читать и, даже, как читать.
И растет тогда ханжа бездушный…

Значит:
             Маяковский – в доску свой,
Гончаров – слюняв, слабак – Тургенев,
Зря ушел Есенин на покой –
По кабацким песням был он гений;

Блок чего-то недопонял, Пушкин – скис –
Не приструнил по-мужицки бабу.
Этот был поэт, тот – декабрист…
Век какой-то на характер слабый…

Что же нам читать? Кого любить?
Мрут Печорины, Базаровы, как мухи.
Эта – не желает с мужем жить,
У того – усатые старухи…

Нет! Век Золотой – не золотой!
Ведь не зря знакомят с ним галопом
И нигде не ставят на постой
Ни по одному, ни, даже, скопом.

Все смешалось, все переплелось… -
Революцию никто из них не понял,
Каждый, как умел, свое долдонил…
Вот что нам увидеть привелось.

Как нам быть?.. Какой же путь искать,
Чтобы, не корежа восприятья,
Классику хотели б прочитать
Даже под запретное проклятье?

Чтобы не обоями служить
Переплеты книг могли хороших.
И «заставить» - в корне заменить
На «увлечь», чтоб составители – «святоши»,

Что боятся имя «замарать»,
Совестью прошлись бы по программе.
Спать – довольно, следует дерзать,
Чтобы дети нас искали сами!

С пьедесталов символы спустить
И очеловечить все, что жизнью живо,
Жить с героем, с автором дружить,
Плакать, если надо, горделиво.

Показать: чем дышат, чем живут,
Настоящий век не путать с прошлым.
Мысль и слово – автора редут –
Высота, подвластная дотошным.

Например: Кто Пушкин? Что? Зачем?
Памятник или живое очень?
На сегодня, честно, чаще всем
Первое давали, между прочим.

Говорили, что умен, велик, могуч,
Поуши в народ простой влюбленный.
Жил в сплошном скопленье черных туч
Средь бездарных, Богом обделенных.

И лицей – тюрьма, и царь – дурак,
И жена - бездарна и кокетка…
Извините! Но нельзя же так:
Иль не знать, иль издеваться едко.

Говорят: что ни присест – то стих,
Даже не заквохчет над шедевром.
Он или лентяй, иль просто псих, -
Без труда приходит к славе первым.

Всякий сразу скажет: «Я – не тот!
Мне б земного, ни к чему пророка».
Коль себя в поэте не найдет –
Без борьбы отдастся воле рока:

«Смысл в потугах?
                Тратить время зря? –
Он же сфинкс!
                Он из другой вселенной!
Что же может дать он для меня?
Памятник –
                и я, земной и тленный».

                (1990).