Проклятие

 В один месяц изменился мир. Он посерел, поблек, утратив
 яркость красок, которые остались кое-где, как на старой
 не реставрированной картине.
  Как безжалостная снежная лавина стремительно опускается
 с гор и накрывает, разрушая всё на своём пути, так и
 чувство безысходности поглотило её. Тупая сердечная боль
 поселилась в груди, тихонько подтачивая силы. Когда боль,
 заполнившая сердце перелилась через край, она заполнила
 её душу и тело. Боль захлестнула глаза, но не выплеснулась
 наружу слезами, а поселилась там навсегда.

 Она не могла плакать не потому, что не было сил, просто
 нельзя.  Она должна быть сильной, как всегда. Но на этот
 раз, сил ей понадобится гораздо больше.

 То, что квартиранты споили отца до смерти, когда он подписал
 им дарственные на два дома в центре города, она уже знала.
 Именно это известие резануло ножом по сердцу, оставив глубокую
 рану, которая не заживёт никогда.

 Убить человека, чтобы присвоить его недвижимость! Нет большего
 преступления, чем убийство из корысти!

 Она была привязана к дому, словно к живому существу. Здесь
 она прожила все свои 28 лет. В нём умерли все близкие и родные
 люди.
 
 Она помнила на ощупь все неровности его стен и дверей, скрип
 каждой половицы, темноту любого угла и запах старинной мебели
 из натурального дерева (только не знала, какое дерево пахнет
 так восхитительно).

 Она никогда не представляла себе жизни вне его стен. Теперь
 это случилось и дороги назад нет! Она больше не вернётся туда!
 В очередной раз тугой обруч сдавил сердце, и к горлу подкатила
 тошнота. Нет! Надо держать себя в руках! Ты ничего не сможешь
 сделать! У тебя для этого нет самого главного, что есть у них –
 денег.

 Справедливости нет в нашем мире! В нём правят только большие
 деньги!

 Всё же ей пришлось в последний раз переступить порог родного
 дома, чтобы проверить документы.

 Тёмным ноябрьским вечером, трясясь от неожиданной встречи,
 новая хозяйка, Тамара, впустила её в дом.

 - Показывай документы, - жёстко приказала гостья (даже сейчас
 горько улыбнулась от странности  сочетания «гостья  в своём
 доме»).
 Женщина метнулась в другую комнату, откуда  вернулась с пачкой
 бумаг и с опаской протянула их Виолетте. Всё имущество было
 описано, оценено, подписано нотариусом и заверено печатями на
 каждой странице.

 Она явно не ожидала этого визита и пыталась скрыть тревогу,
 переговариваясь с двухлетним сыном.

 - Даже летний туалет во дворе не забыли, - с горькой иронией,-
 сказала девушка, возвращая документы. – Знаешь, Тамара, как-то
 странно всё выглядит. Пока отец не отписал вам домА, прекрасно
 жил два года.
 Видела, что дарственные документы он подписал вам в сентябре, а
 сейчас ноябрь. Прожил то он после этого ровно три месяца! Как
 ты это объяснишь?

 Женщина, не поднимая глаз,  срывающимся голосом ответила:
 - Ты хочешь сказать, что я убила твоего отца?

 - Это выглядит именно так. Прощай, но помни одно, на чужом
  несчастье, счастья не построишь, даже имея большие деньги. За
  всё придётся заплатить сполна.

 Она вышла на крыльцо, хлопнув дверью. На дворе моросил противный
 осенний дождь. Хорошо, что идёт дождь, не видно моих слёз.
 Отчаяние захлестнуло учащённо бьющееся сердце. Воспоминания
 замелькали перед глазами, невыплаканное горе сжало спазмами горло.

  Затуманенными глазами, она посмотрела в затянутое свинцовыми
  тучами небо и прошептала:

 - Я - Ибнат Гауси Гузех, Ибнат Нежмет Эль Шимал  -  проклинаю вас до

 седьмого колена за убийство отца и присвоение моего имущества!
 Если в мире правят деньги, то над моим проклятием
 они не властны! Призываю в свидетели всех ангелов, архангелов,
 серафимов и херувимов! Будьте свидетелями праведности моего гнева!
 С этой минуты я отдаю всё в руки  Провидения, как вершителю Высшей
 справедливости!

 Если они не будут наказаны за свои преступления, я приму это с полным
 смирением. Да будет так!

 Шли года и ничего не происходило. Всё реже Виолетта вспоминала о том
 ноябрьском вечере. А когда вспоминала,  радовалась, что проклятие не
  подействовало.  Множество Просветлений изменили её восприятие мира и
 людей, живущих в нём. Но какая-то маленькая частичка горечи и тоски
 иногда оживала в самом укромном уголке её души, возрождая боль потери.

 Боль не прошла, просто Виолетта научилась жить вместе с ней, как и с
  многими другими утратами, спрятанными от чужих глаз.
 И когда она полностью смирилась, что убийцы не будут наказаны, пришло
 страшное известие.
 Тамарин сын  вырос, стал наркоманом и умер от передозировки в возрасте
 20 лет. Её это не удивило.

 Господи, на всё твоя Воля….