На болоте

Зыбка, как суть сама, душа болота …
Тому  - предания, примеры
Болотом начинается охота,
Рождая у живого страх без меры.

Сюжет её не сложен, между прочим,
И, захотев, создать могли б и сами,
Хоть раз увидев зла творенья ночью,
Какие может зло родить под небесами.

Рождённый скорбью тысячи ночей,
Был липким сгусток тьмы и гладким.
На нём холодный тусклый свет очей,
Вокруг три омерзительные складки.

Широкий виден жабьей щелью рот,
Провал ноздрей  скрывают губы,
Смертельно жутким холодом несёт
Из пасти чёрной, жуткой, но беззубой.

Сгустилась в ком и стонет темнота,
Прикосновения  скользки и липки.
Зловонье исторгает  «пустота»,
Беспомощен любой в её объятьях гибких.

И серп луны меж облаков зажат,
И над болотом что-то носится.
Из тьмы веков уставились глаза,
И страх невольно в душу просится.

А монстр ночей играет в темноте
Всю ноченьку, до самого рассвета,
В чернильной что-то ищет черноте.
Огромен и, однако, неприметен.

То слышен стона звук, то вздохи,
То громко чавкает беззубым ртом,
Урчанием  утробным и глубоким
Даёт понять - живыми занят он.

И злоба ширится и спереди, и сзади,
Упёрлась в тело где-то, не моргая,
Прохладой неприятной кожу гладит.
И постоянно что-то выжидает.

Из-под корней осклизлых, синих,
Под пляски огоньков весёлых, ярких,
Слышно ритмичное дыхание трясины
И ощущение объятий тяжких, жарких.

И филина надрывный хохот, плач,
Разрезал, как ножом, ночную тьму.
Болото затряслось, пустилось вскачь,
Извергнув на поверхность глубину.

Живою массою колышется настил,
Он слишком зыбок и непрочен.
И быстро пробежать не хватит сил,
И пробираться сложно тёмной ночью.

Прыжки по  мелким кочкам - и увяз.
Шипенье, чавканье раздалось рядом,
Взметнулась струями густая грязь,
Могильным, тяжким потянуло смрадом.

Встаёт заря и лёгкий пар витает.
Поднявшись вверх над кочками,
Туман, как саван, землю покрывает,
Вцепившись за осоку клочьями.

Бездонных окон гладь блестит,
Мерцаньем вод и тишиною манит.
И ветерок над ними не скользит,
А тяжким, непосильным грузом давит.

Как масло, тянется болотная вода,
Чернее темноты ночного неба.
Соединились в ней и злоба, и беда,
Подобных не найдёшь, где б ни был.

Грязно-коричневый покров болота
В морщинах частых, не глубоких,
Когтями словно бороздил их кто-то…
Да папоротник редкий и убогий.

Ползёт и стелется, не поднимаясь,
Сплетаясь листьями в клубки.
За кочки, выступы и кустики цепляясь,
Надёжны корни, крепки, глубоки.

Ракиты редкие…Стволы, как колья,
Свисает мох заплесневелый, грубый,
Похожий на источенной молью,
Поношенную старенькую шубу.

Кустарник чахлый, цвета сажи,
Ковёр цветов и клюква, и морошка.
Красот болота не заметишь сразу,
А только привыкаешь понемножку.

И всюду запах смерти, разложенья,
Сороки стрекот схож на кастаньеты,
И голых веток слабые движенья,
Деревьев мёртвых серые скелеты.

И жертва выбрана невидимой охоты,
В силки сумев нечаянно попасть
Зловонного, бездонного болота,
Беззубая засасывает пасть.

Сомкнулись челюсти, затягивает глотка,
Предсмертный крик взметнулся ввысь…
И снова тишина, лишь  зимородки
Захлопав крыльями, взлетели, понеслись…