***

     *     *     *
Скользил  по  сцене  очень  юный  мим,
Пластичен,  грациозен  словно  кошка,
Он  был,  весьма  бесспорно,  молодым,
И  кажется,  талантливым  немножко.
Сменялись  страсти  плавной  чередой,
Любовь  и  горечь  выпавшей  разлуки,
Печальный  смех  над  жизнью,  над  собой,
В  отчаянье   заломленные  руки.
И  каждый  зритель  это  пережил,
Всё,   понимая,  сопереживая,
Когда-то  ведь  любой  из  нас  любил,
И  это  тема  вечная,  живая.
То  загорятся,  оживут  глаза,
И  сердце  птицей  биться  начинает,
То  вдруг  блеснёт  непрошено  слеза,
А  птица  в  даль  безмолвно  улетает.
И  режиссёр,  волнуясь  откровенно,
Пытался  что-то  молча  подсказать,
Но  был  артист  наполнен  вдохновеньем,
И  продолжал  по  своему  играть.
Казался  мим  медлительным  и  сонным,
И  в  музыку  чуть-чуть  не  попадал,
Но  затаив  дыханье,  изумлённо,
Следил  за  каждым  жестом  тихий  зал.
И  только  боль  не  покидала  глаз,
Идущая  сквозь  душу,  через  сердце,
Нечаянная,  а  не  на  показ,
Глухие  музыки  не  слышат  с  детства.
Аплодисменты  долго  не  смолкали,
Успех  у  пьесы  несомненным  был,
И  мало  кто  догадывался  в  зале,
Что  мальчик  не  играл,  он  просто  жил.