вспоминая Тимофеева-Ресовского ч. 3
Как был одет Николай Владимирович, не помню. Да это тогда мало кого интересовало, все одевались примерно одинаково. Как попал Николай Владимирович с лекцией в наш университет, не знаю, а спрашивать было рискованно, вызовешь подозрения- не стукач ли. В отличие от тихой и спокойной Елены Александровны, Николай Владимирович вскакивал и начинал быстро ходить по комнате в разных направлениях, громко говоря. Речь его была сочная, выразительная, он хорошо передавал окающий говор, умело вставлял устаревшие слова. Ощущение от его речи у меня хранится (то есть чувства), а вот сама речь- нет. Говорят, что он чудесно пел, но я ни разу не слышал его пения.
Однажды Николай Владимирович заговорил- не думаю, что специально для меня (хотя он и видел, что я интересуюсь английским и аспирантками, а не дрозофилами), скорее всего, это было привычное рассуждение вслух- о некоем исследователе (если и была названа фамилия, то мне она ровным счётом ничего не говорила, а потому и не засела в памяти), который выбрал себе объектом исследований животное, очень важное для народного хозяйства. Но так как потомство оно даёт через 20 лет, то скорых результатов ждать не приходится, зато работа и зарплата этому исследователю обеспечена. А вот у дрозофилы результаты в течение месяца, да ещё и не в виде единичного факта, а как приемлемая для статистической обработки выборка (это произвело на меня нужное впечатление).
Позже он поинтересовался, умею ли я окрашивать препараты. Аналитическая химия (среди многих химий на нашем факультете) безраздельно царила в то время у меня в голове, и окрашиванием я конечно же владел. Тогда мне показал кто-то из аспиранток (Лина, скорее всего) эту процедуру на примере личинок- именно тогда у них гигантские хромосомы, легко различимые под микроскопом.
Свидетельство о публикации №113092610646
С уважением,
Андрей Урсулов 04.10.2013 17:15 Заявить о нарушении
Юрий Левин 2 04.10.2013 17:24 Заявить о нарушении