Стоп!

Он шел,
увидел летнее кафе...
Стоп!
Произнес он сам себе.
Вот место,
где могу здоровье подлечить.
А как?
Меня, не надо этому учить!
Он подошел,
неспешною походкой,
Помпушка за прилавком,
показалась кроткой.
Румянец, волосы в пробор.
Наивный, белый,
         головной убор...
Стоял, беседовал он с ней,
недолго вроде.
О мире, во всем мире,
о погоде,
о переменчивой,
безумной моде.
Но время шло.
А голова,- болела.
И ныло, пропитое тело.
Повел беседу он
к заветному концу.
Верней к заветному началу:
 -Здесь стоя,
балагуря с вами,
я словно побывал
         под небесами.
Во всех обличьях
вы голубка хороши!
Я это говорю вам от души.
(доверительно, почти шепотом)
За искры разума и лести-
налейте мне, граммулек двести.
 - ???
 -Тебя я слушала изрядно,
и верно, было мне отрадно,
приятных слов поток внимать.
Но слушай друг,
должна я отказать,
и каждому,
мне наливать негоже!
Ведь я на дуру, не похожа?
 -Ну что вы, милая!
Как можно!
Себя так страшно обзывать.
Ведь вы умна, красива.
Вы -на ять!
Зачем себя так оскорблять,
себя лелеять надо!
Солнцем называть!
...ну ладно.
Вы простите, я пошел.
Обеденное время наступает.
Не опохмелился?
Что за беда!
(Не в аппетит пойдет еда...)
И голова еще болит.
В висках стучат
         индийские тамтамы...
-Постой,болезный!
Я налью тебе! Немного,
         чтоб ты Ожил.
Ты мое сердце растревожил...
Речами, душу оголив.
Давно не знала я таких.
Встречаются такие редко!
Да,
не встречала я таких,
которые в речах своих,
меня высоко возносили.
Иль на руках меня носили,
как хрупкое дитя...
(хотя бы на словах).

Он выпил, двести...

Ах! Какая благодать!
Хотел он бросится всех целовать.
Так счастлив был,
             безмерно он!
Проснулся...
Боже,
это сон!

Под головой
-  лежат ботинки,
трико на теле,- без резинки.
Рубаха, пуговиц давно
                не знает.
Зато она чиста!

Он  б о м ж...
Спит на песке.
А рядышком, - река.
И в этом,
        к сожаленью,
                правда вся.