У сельмага. Год 1946

                У сельмага. Год 1946.

Первый послевоенный год… Культурных заведений в селе нет, единственное место для общения – сельмаг. Была тут до войны церковь, там и грамоте учили по псалтырю, венчались, детей крестили. Батюшка о нравственности проповедовал. Потом его расстреляли, объяснили, что религия – опиум для народа. В церкви склад устроили. На погосте танцплощадку организовали. Под гармошку. Хозяйкой в селе признали продавщицу Веру. Она  - главнее председателя колхоза, потому что ночью к нему домой не пойдёшь, даже если сильно хочется выпить. А Вера всегда поможет. Но не всем. Поэтому ссориться с ней пьющим мужикам невыгодно.
Хотят мужики добавить, а магазин закрыт. Что делать? Вот и идут к Вере. Иногда и без денег.
- Верочка, ну ты ж меня с детства знаешь. Завтра точно отдам.
- Ты мне прошлый раз то же самое говорил, а до сих пор не
             отдал…
- Так Нинка, зараза, за корову налог заплатила, говорит, что…
- Твоя Нинка мне тоже должна…
- Вер, ну я тебе огород вскопаю, хочешь, на колени встану…
Ну и открывает Вера магазин.
Некоторые гонят самогон, но дело это опасное, найдут самогонный аппарат – уголовное дело. Так бы не нашли, но соседи сообщат.
Участковый Митька не донесёт, сам в гости к самогонщикам ходит.
Все друг друга с детства знают. Митька с войны без глаза вернулся, а многие вообще не вернулись. У секретаря райкомовского правой руки нет, а председатель колхоза прихрамывает сильно. Многих покалечило…
С утра у сельмага очередь. Первыми, пока мужики отсыпаются после вчерашнего, приходят хозяйки. Надо кормить поросят, а комбикорма продают только перед выборами, да по большим праздникам. Приходится в отходы хлеб добавлять. А какие отходы – самим не хватает. Вот и закупают пораньше несколько буханок. Райком партии борется с этим, проверки устраивает, найдут где-нибудь в корыте у свиней крошки хлеба – разбирательство устраивают.
Послевоенные сельмаги были одинаковы: чёрный хлеб (белого не было), хозяйственное мыло, слипшиеся подушечки, топоры, бычки в томатном соусе, косы, гвозди, замки, портвейн, водка. Тут же из бочки керосин наливают.
Всё время очередь. Разговоры, ссоры. Начинает Васька:
- Адрюха! Ты чего без очереди прёшься?
- Здрассьте! Я когда сюда шёл, ты около дома Авдотьевны с
           дедом Михеем отношения выяснял!
- Так это не сегодня, а вчера было! Ты что – не отошёл после
           вчерашнего.
- А ты сам вчера никакой был. Ни хрена не помнишь!
Тут надо заметить, что сельские мужики так не разговаривают, они всё больше – матом. Так что подлинный разговор привести я не решаюсь.
Спорщиков хочет успокоить участковый. Ваське это не нравится:
- А ты вообще не встревай, камбала проклятая!
Худшего оскорбления для одноглазого Митьки придумать невозможно,
Ведь у камбалы – один глаз, потому что она лежит на дне и второй глаз ей ни к чему. Обиделся Митька, написал куда следует, дело завели, опросили свидетелей. Все, кого Васька обидел - в свидетели
пошли. И загремел он на два года за свою грубость.
Прошло два года… Возвращается Вася в родное село к родному сельмагу. Опять скандал в очереди. А тут и одноглазый участковый подвернулся.
Не сдержался Васька:
Ну ты, рыба!
Задумался: … А какая – не скажу!