Антология. встреча семнадцатая

                АНТОЛОГИЯ ВСТРЕЧА СЕМНАДЦАТАЯ
                "ВЕК  МИНУВШИЙ"  ЧАСТЬ I

            
          ВАСИЛИЙ КУРОЧКИН
                1831 - 1875
   Публицист, поэт сатирик, переводчик,
   издатель журнала «Искра».


       Весенняя сказка

Здоровый ум дал бог ему,
     Горячую дал кровь,
Да бедность гордую к уму,
     А к бедности любовь.

А ей - подобью своему -
     Придав земную плоть,
Любовь дал,  также как ему,
     И бедность дал господь.

Обманом тайного сродства
     И лет увлечены,
Хоть и бедны до воровства,
     Но были влюблены.

Он видел в ней любви венец
     И ей сиял лучом,
И - наших дней концов конец -
     Стояли под венцом.

Он не согнулся от трудов,
     Но так упорно шёл,
Что стал, как истина, суров,               
     Как добродетель зол.

Она - в мороз из тёплых стран
     Заброшенный цветок -
Осталась милой - как обман
     И доброй - как порок.

Что сталось с ним, что с ней могло б
     Случиться в добрый час -
Благополучно ранний гроб
     Закрыл на век от нас.


         Двуглавый орел
   ( с небольшим сокращением)               

   Я нашёл, друзья, нашёл,
   Кто виновник бестолковый
   Наших бедствий, наших зол.
   Виноват во всем гербовый,
   Двуязычный, двуголовый,
   Всероссийский наш орёл.

Оттого мы несчастливы, братья,
Оттого мы и горькую пьём,
Что у нас каждый штоф за печатью
Заклеймён двуголовым орлом.
Наш брат русский - уж если напьётся,
Нет ни связи, ни смысла в речах;
То целуется он, то дерётся -
Оттого, что о двух головах.

   Я нашёл, друзья, нашёл,
   Кто виновник бестолковый
   Наших бедствий, наших зол.
   Виноват во всем гербовый,
   Двуязычный, двуголовый,
   Всероссийский наш орёл.

Взятки - свойство гражданского мира,
Ведь у наших чиновных ребят
На обоих бортах вицмундира
По шести двуголовых орлят.
Ну! и спит идиот безголовый
Пред зерцалом, внушающим страх, -
А уж грабит, так грабит здорово
Наш чиновник о двух головах.

   Я нашёл, друзья, нашёл,
   Кто виновник бестолковый
   Наших бедствий, наших зол.
   Виноват во всем гербовый,
   Двуязычный, двуголовый,
   Всероссийский наш орёл.

Правды нет оттого в русском мире,
Недосмотры везде оттого,
Что всевидящих глаз в нем четыре,
Да не видят они ничего;
Оттого мы к шпионству привычны,
Оттого мы храбры на словах,
Что мы все, господа, двуязычны,      
Как орёл наш о двух головах.



 АЛЕКСЕЙ АПУХТИН
  1840 -1893
       Писатель, поэт, переводчик,
  друг П. И Чайковского, автор романсов


                *   *   *

День ли царит, тишина ли ночная,
В снах ли тревожных, в житейской борьбе,
Всюду со мной, мою жизнь наполняя,
Дума все та же, одна, роковая, -
                Все о тебе!

С нею не страшен мне призрак былого,
Сердце воспрянуло, снова любя...
Вера, мечта, вдохновенное слово,
Все, что в душе дорогого, святого, -
               Все от тебя!

Будут ли дни мои ясны, унылы,
Скоро ли сгину я, жизнь загубя, -
Знаю одно: что до самой могилы
Помыслы, чувства, и песни, и силы, -
               Все для тебя!


             Разбитая ваза.
       (подражание Сюлли-Прюдому)               


Ту вазу, где цветок ты сберегала нежный,
Ударом веера толкнула ты небрежно,
И трещина, едва заметная, на ней
Осталась... Но с тех пор прошло не много дней,
Небрежность детская твоя давно забыта,
А вазе уж грозит нежданная беда
Увял её цветок;  ушла её вода...
         Не тронь её: она разбита.

Так сердца моего коснулась ты рукой -
         Рукою нежной и любимой, -
И с той поры на нем, как от обиды злой,
         Остался след неизгладимый.

Оно как прежде бьётся и живёт, 
         От всех его страдание сокрыто,
Но рана глубока и каждый день растёт...
         Не тронь его: оно разбито. 

                АФАНАСИЙ  ФЕТ
                1820-1892
 Поэт, принципиальный сторонник «чистого искусства»
 за что его жёстко критиковали Некрасов и его окружение


                Опять

Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем
                дрожали,
Как и сердца у нас за песнею твоей.

Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна - любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.

И много лет прошло томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна - вся жизнь, что ты одна - любовь.

Что нет обид любви и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.


                *  *  *
    Шёпот, робкое дыханье,
         Трели соловья,
    Серебро и колыханье
         Сонного ручья,

    Свет ночной, ночные тени,
         Тени без конца,
    Ряд волшебных изменений
         Милого лица,

    В дымных тучках пурпур розы,
         Отблеск янтаря,
    И лобзания, и слезы,
         И заря, заря!..




      ЛЕВ  МЕЙ
                1822- 1862
   Поэт, переводчик, автор исторических драм
   в псевдонародном вычурном стиле

                *     *     *

Не знаю, отчего так грустно мне при ней?
Я не влюблён в неё: кто любит, тот тоскует,
Он болен, изнурён любовию своей.
Он день и ночь в огне - он плачет и ревнует...
Я не влюблён... при ней бывает грустно мне -
И только... Отчего - не знаю. Оттого ли,
Что дума и у  ней такой же просит воли,
Что сердце и у  ней в таком же дремлет сне?
Иль от предчувствия, что некогда напрасно,
Но пылко мне её придётся полюбить?
Бог весть! А полюбить я не хотел бы страстно:
Мне лучше нравится - по-своему грустить.
Взгляните, вот она: небрежно локон вьётся,
Спокойно дышит грудь, ясна лазурь очей -
Она так хороша, так весело смеётся...
Не знаю, отчего так грустно мне при ней?


     СЕМЕН  НАДСОН
                1862 – 1887
        Поэт, рано ушедший из жизни
   
               *    *    *

Смирись, - шептал мне ум холодный, -
Ты сын толпы - живи с толпой...
К чему в темнице гимн свободный,
К чему вакханке стон больной?..

Ты проповедуешь в пустыне,
Ты от языческих богов
К иной, враждебной им святыне
Зовёшь фанатиков-жрецов...



               *   *   *

Все говорят: поэзия увяла,
Увял венок её небесного чела,
И отблеск райских зорь - тот отблеск идеала,
Которым песнь её когда-то чаровала, -
        В её очах сменили грусть и мгла.

Не увлекают нас в волшебный мир мечты,
В них горечь тайных слез и стон душевной муки;
В них жизнь вседневная, жизнь пошлости и скуки,
        Без ореола красоты.

- Нет, не бессильны мы, и нас неотразимо
Порой зовёт она, святая красота
И сердце бьётся в нас, любовью к ней томимо,
        Не разомкнув уста!    


                ФЕДОР СОЛОГУБ
                1863 - 1927
Поэт-символист и поэт модернист, писатель, крупная знаковая фигура
в истории русской литературы., Начав с подражаний Некрасову, мастеру
повествовательного жанра он ушёл далеко вперёд



            *   *   *

    Недотыкомка серая
Все вокруг меня вьётся да вертится, -
То не Лихо ль со мною очертится
Во единый погибельный круг?

    Недотыкомка серая
Истомила коварной улыбкою,
Истомила присядкою зыбкою, -
Помоги мне, таинственный друг!

    Недотыкомку серую
Отгони ты волшебными чарами,
Или наотмашь, что ли, ударами,
Или словом заветным каким.

    Недотыкомку серую
Хоть со мной умертви ты, ехидную,
Чтоб она хоть в тоску панихидную       
Не ругалась над прахом моим.



               *   *   *

Звезда Маир сияет надо мною,
                Звезда Маир,
И озарён прекрасною звездою
                Далёкий мир.

Земля Ойле плывёт в волнах эфира,
                Земля Ойле,
И ясен свет блистающий Маира
                На той земле.

Река Лигой в стране любви и мира,
                Река Лигой
Колеблет тихо ясный лик Маира
                Своей волной.

Бряцанье лир, цветов благоуханье,
                Бряцанье лир
И песни жён слились в одно дыханье,
                Хваля Маир.


               
Сказочки Сологуба
   (стихи в прозе, ядовитые,
   с острым социальным подтекстом)



                Молот и цепь

Крепкий молот, проникнутый прекрасными намерениями,
сделанный из лучшего железа, беседовал с железною полосою,
которая лежала на наковальне.
 Они говорили о земных  несовершенствах, о злых обидах,
которыми одни осыпают других.
— Оковы — позорный остаток варварства, — говорил молот,
 и убеждал железо никогда не делаться цепью.
Слушая его на горячей наковальне, под жаром горна, железо
 смягчалось и таяло. Но вот дюжий кузнец взмахнул высоко молотом,
 и тяжко опустил его на железо.
Посыпались красные искры, и застонала бедная полоса.
 — Как, ты сам решился меня бить? — спросила она.—
- Да, я бью тебя, а ты будешь терпеть. Так устроено,
и я поставлен выше тебя в свете, чтобы бить по тебе.
Молот тяжко опускался на железную полосу, приговаривая
 с большим весом:
— Не надо жестокостей! Презренны жестокие!
Когда из железа выковались звенья прочной и длинной цепи,
молот отвернулся с презрением.
— Все ренегаты таковы, — сказал он, — мягкие, как воск, в начале,
в конце они не стыдятся служить кандалами.
А цепь тихо позванивала своими прочными кольцами, и шептала:
— Так и должно быть, так всё устроено. Ещё несколько ударов
по моим звеньям, — и я с наслаждением обовью тело
проклятого каторжника.



        Три плевка

Шёл человек и плюнул трижды.
 Он ушёл, плевки остались.
И сказал один плевок:
 — Мы здесь, а человека нет.
 И другой сказал:
— Он ушёл.
 И третий:
— Он только затем и приходил,
чтобы нас посадить здесь.
 Мы — цель жизни человека.
Он ушёл, а мы остались.


               
                *    *    *
Когда меня у входа в Парадиз
Суровый Пётр, гремя ключами, спросит:
                «Что сделал ты?» — меня он вниз
                Железным посохом не сбросит.
Скажу: «Слагал романы и стихи
И утешал, но и вводил в соблазны,
                И вообще, мои грехи,
                Апостол Пётр, многообразны.
Но я — поэт». И улыбнётся он,
И разорвёт грехов рукописанье, 
                И смело в рай войду прощён,
                Внимать святое ликованье.


     Последнее стихотворение

…Подыши ещё немного
Тяжким воздухом земным
Бедный, слабый воин Бога,
Странно зыблемый, как дым.

Что Творцу твои страданья?
Кратче мига — сотни лет.
Вот — одно воспоминанье,
Вот — и памяти уж нет.
Но как прежде — ярки зори,
 И как прежде — ясен свет,
«Плещет море на просторе»,
 Лишь тебя на свете нет.
 
Бедный, слабый воин Бога,
Весь истаявший, как дым
Подыши ещё немного
Тяжким воздухом земным.

    (30 июля 1927)




                ВАЛЕРИЙ» БРЮСОВ
                1873 - 1924

русский поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед,
литературный критик и историк. Один из основоположников
русского символизма

      
           Сонет к форме

Есть тонкие властительницы связи
Меж контуром и запахом цветка.
Так бриллиант не виден нам, пока
Под гранями не оживёт в алмазе.

Так образцы изменчивых фантазий,
Бегущие, как в небе облака,
Окаменев, живут потом века
В отточенной и завершённой фразе.

И я хочу, чтоб все мои мечты,
Дошедшие до слова и до света,
Нашли себе желанные черты.

Пускай мой друг, разрезав том поэта,
Упьётся в нем и прелестью сонета
И буквами спокойной красоты!


               
              Каменщик
 
Каменщик, каменщик в фартуке белом,
Что ты там строишь? Кому?
Эй, не мешай нам, мы заняты делом,
Строим мы, строим тюрьму.

Каменщик, каменщик с верной лопатой,
Кто же в ней будет рыдать?
Верно, не ты и не твой брат, богатый.
Незачем вам воровать.
      
Каменщик, каменщик, долгие ночи
Кто ж проведёт в ней без сна?
Может быть сын мой, такой же рабочий.
Тем наша доля полна.

Каменщик, каменщик, вспомнит, пожалуй.
Тех он, кто нёс кирпичи!
Эй, берегись! Под лесами не балуй...
Знаем все сами, молчи!



           Довольным

Мне стыдно ваших поздравлений,
Мне страшно ваших гордых  слов!
Довольно было унижений
Пред ликом будущих веков!

Довольство ваше - радость стада,
Нашедшего клочок травы.
Быть сытым - больше вам не надо,
Есть жвачка  -  и блаженны вы!

Прекрасен, в мощи гордой власти,
Восточный царь Ассаргадон,
И океан народной страсти,
В щепы дробящий утлый трон!

   Но ненавистны полумеры
Не море, а глухой канал,
Не молния, а полдень серый,
Не агора, а общий зал.

На этих всех, довольных малым,
Вы, дети пламенного дня,
Восстаньте смерчем,  смертным шквалом,               
 Крушите жизнь - и с ней меня!


До встречи