Боярыня Морозова

   
Написать стихи о боярыне Морозовой меня сподвигла телевизионная реклама.
Безмозглые рекламные дуры, за спиной которых стояли ещё более безмозглые
рекламодатели, вооружившись именем боярыни Морозовой, с песнями
 предлагали покупать шубы и шапки. Меня в очередной раз поразила серость
телевизионных деятелей. Как можно было так бездумно использовать имя
женщины с такой трагической судьбой! Неужели картина Сурикова ни о чём
не рассказала им?
Феодосья Прокофьевна Морозова была на Москве знаменита: сказочно богата,
 обласкана царём и царицей. 
Какой потрясающей силой духа обладала эта женщина, если смогла
добровольно отказаться от земных благ
и до последнего вздоха бороться за свои убеждения.
Права или нет была мятежная боярыня, отстаивая старую веру – не мне судить.
Меня поражает её стойкость, её несгибаемая воля .
Хрупкая изнеженная женщина , прошедшая все круги ада, не отреклась
от своей веры и погибла страшной смертью в чёрной земляной яме.
Разве такая вера и сила духа не достойны уважения?
          А мы слушаем глупые песни и молчим.
            Стыдно, господа…
   

   Чёрный снег под копытами тает, 
   Чёрный ветер несёт облака,
   Чёрным вечером бег замедляет
   От мороза седая река.

   Безнадёжность сплетается с болью.
   Беспощадной рукой палача
   У боярыни шубу соболью
   На морозе сорвали с плеча.
   
   Но пощады она не просила.
   Отвернувшись от царских ворот,
   Два перста поднимая, крестила
   За санями бегущий народ.

   Ей отмерили полную меру
   Унижений, страданий и зла,
   И она за старинную веру
   Свой терновый венец приняла.
 
   Земляная тюрьма - как могила:
   Чёрный сумрак и ночью, и днём.
   Да откуда ж взялась эта сила,
   Чтоб до смерти стоять на своём!

   С протопопом неистовым рядом
   Ей бы старые книги читать,
   Да молиться по старым обрядам
   В благочестии, дедам под стать.
 

   Аввакумов костёр запылает,
   Лягут тени на царский венец...
   Феодосья молитву читает
   И не верит, что это конец.

   И слабея от голода в яме,
   Часового заслышав шаги,
   Почерневшими шепчет губами:
   «Помоги мне, господь, помоги…»