Ярослав Сейферт. Кашемировая шаль

Уж давно нет  в кралупской роще
белых ландышей.
Нет цветов моих детских лет,
цветов первой моей влюбленности
в младшую сестру матери,
бывшую на три года старше меня,
и такую красивую
по мнению всех вокруг.

Я, так мало знавший о женщинах,
все кружился вокруг да около,
словно пес, стороживший кость.
Я ее наблюдал лишь издали
улыбающейся загадочно,
не глядящей в мои глаза,
загорающиеся, когда
резво кровь ускоряла бег
по извилинам моих жил.

Сколько раз открывал я объятия,
Чтоб хоть воздух в них заключить
там, где только что она шла,
унося в соседнюю комнату
свою сладостную улыбку.
Я нередко дерзко надеялся,
что она, хотя бы во сне,
мне предстанет совсем нагой,
или обнаженной до пояса,
и губами, еще несмелыми,
я коснусь в сокровенной близости
розоватых ее теней.

Иногда она выходила,
оставляя на спинке стула
кашемировую шаль.
Я ее прижимал к лицу
и вдыхал ее аромат.
В завершенье моих каникул
у поезда в Прагу
она мне подавала руку
на прощанье –   и я прикасался
к ней с неловкостью осторожной,
как к нежнейшей из хризантем.

Уж давно нет в кралупской роще
белых ландышей,
Уж давно!