То лучшее, что я прочла сегодня - 15. 09. 13

Л Ю Д М И Л А  Ш А Р Г А

МЕЖМИРЬЕ. МАРИНА... (http://www.stihi.ru/2012/08/31/2934)

               

                Я не хочу умереть. Я хочу не быть.
                Марина Цветаева
                ----------------------------------------------------

 реки текущие вспять
 люди зовут зеркалами
 заглядывают туда
 чтобы себя увидеть
 а видят лишь отражения
 живущие странной жизнью
 и охотно им верят...
просто они забыли
 чтобы себя увидеть
 в себя и нужно глядеться
 и там же  –  в себе  – однажды
 можно увидеть Бога
 люди  – большие дети
 доверчивы и наивны
"по образу и подобию"
созданные когда-то
 бродят в подлунном мире
 отчаявшись
 одиноко…
на небеса уповают
 и носят в себе спасение

 невыносимо больно
 в себя заглянуть однажды
 и не найти там Бога
 и в зеркала вернуться...

       **  **  **

Зажата меж  двух миров:
привычным и тем, ничьим –
основой первооснов,
причиной первопричин.
В одном из них –  суета,
любовь и свет – во втором,
а в целом: ни тут – ни там
 родных  не сыскать сторон.
А в целом: ни над  –  ни под,
в межмирье  свой крест влачу,
сама себе антипод,
то плачу –  то хохочу,
то падаю – то встаю,
а в сущности – всё одно,
ни в этом – ни в том «раю»
забыться не суждено.
Я выберу дальний свет
 и дольнюю суету,
сто вёсен, сто зим, сто лет,
а осень одну и  – тут.
Прочнее любых вериг
 соблазн «не быть»,
не стать…
да птичий тревожный крик,
запёкшийся на устах.


       **  **  **
Была в одном из воплощений
 свободной птицей,
жила у скал, где из расщелин
 вода сочится,
и вереск облаком лиловым
 легко вздыхает...
Кому простор небес  дарован –
на том греха нет.
Ни голубица –  ни сорока  –
теперь не вспомнишь...
но у ручья в лесу до срока
 расцвёл шиповник,
И… девочка проснулась в доме,
где плачут ветры,
и, в кровь царапая ладони,
сломала ветку.
И вился след по  разнотравью,
бело и ало
 через без-домье и без-славье –
до пьедестала.
Через тарусское двуречье,
через Трёхпрудный,
от бирюзового колечка
 да в дом безлюдный,
по бузине, по землянике,
дождём омытой,
от коктебельских сердоликов
 да к доломиту...
Одна, одна во мгле кромешной,
весь мир отринув,
шла девочка…
она, конечно,
звалась Мариной.

 * Считалось, что под шиповником могут жить духи, уводившие человека на тот свет. По старым поверьям, шиповник растет на границе двух миров.



    **  **  **
Осень щедро расточает
 мимолётное тепло,
день безветренный случаен,
дождь прощален,
взгляд печален:
было лето да прошло.
И уже плащом неброским
 скрыт изящный локоток;
в папке –  летние наброски:
речка, роща, перекрёстки,
чей-то милый шепоток…
Будут летние эскизы
 от тоски зимой спасать
 от хандры и от капризов,
от занятий по часам:
от этюдов, экосезов,
от сплошного «до-ре-ми»…
Спит соседский кот облезлый
 под притихшими дверьми.
Наступает воскресенье,
значит можно до утра
 вспоминать…
А день осенний
 исчезает во вчера.
Там в Тарусе – на террасе
 самовар… душистый мёд;
Летний полдень тих и ясен…
Голос Тьо: « Маруся… Ася !»
к чаю девочек зовёт.

 *Тьо - Сусанна Давыдовна Мейн. Вторая жена А.Д.Мейна - деда сестёр Цветаевых по материнской линии.


    **   **   **

Разрываюсь в исступленье
 между светом, между тенью,
между снами, между явью;

зеркало напротив ставлю…


Там, в заброшенном зимовье,
чёрный ворон в изголовье
 крылья чёрные расправил…

я прогнать его не вправе.


Нет спасения от боли…
Ворон, чьей ты жаждешь крови?
Чей посланник ты?
Не лги мне…

пробуждаюсь утром зимним

    в ти ши не

 рассвет крадётся,
солнце в зеркале смеётся.
За окошком белый снег,
чёрный ворон… –
сон во сне.

И опять душа в смятенье
 между светом,
между тенью…


    **   **   **


а меня – нет
 я даже не снюсь тебе
 твой город и пуст и бел
 хотя до зимы ещё
 четыре полных луны

 а меня – нет
 мой образ почти истлел
 есть только размытый след
 хотя до зимы ещё
 четыре тёплых дождя

 а меня – нет
 лишь имя моё живёт
 в безмолвии синих вод
 хотя до зимы ещё
 четыре ветра разлук

 а меня – нет
 и не было никогда
 был солнечный бриз
 удар
 хотя до зимы всего
 четыре взмаха крыла

 я помнится здесь жила
 и кем-то тебе была
 любимой
 нет-нет
 женой
 рожала твоих детей
 хранила тепло огня
 и в будничной суете
 забыла
 как звать меня
 стихи и страницы Вед забыла
 но вспыхнул свет
 и  вот
 меня
 нет…

                **  ** **

Сны стали сбываться реже, а сниться – чаще,
безжалостно утро режет сюжет, кричащий
 о том, что было когда-то давно
 со мною..
В межрамье  –  рябина, вата, и снег стеною.
И весело всё и ярко, как в детской книжке,
два раза в году – подарки, конфеты..  мишка..
два раза в году – поездки в Москву и к морю,
а приступы боли резкой  года размоют.
Стерильная грязь больницы и запах хлорки,
в кармашке пижамы – птицам – две хлебных корки,
ракушка, листок тетрадный, где  восемь строчек,
написанные в парадном однажды ночью…
А после пойдут погосты, кресты да храмы,
дождями омытый остов, где в пояс травы,
где вороны в небе кружат
 над тихой рощей,
где ветер осенний в лужах
 листву полощет,
где вспять уходящим водам зеркал старинных
 рябиновый отсвет отдан строкой Марины.

            *   *   *