Разогрев

Гнет давит прессами, спину сутуля.
Осень подступившая прохладой щедра.
Мое сердце - покинутые пчелами улья,
Стенки их из стали и льда

Смотрите, зеваки, как я на вас стал похож:
У меня теперь прозаичность в каждом действии,
В каждом слове, шаге и взгляде!
Я под маршруточный шансон извечный
Передаю за проезд
Такому же как и я точно, дяде.

Наступают вот на ноги мне, мои клоны,
Клоны в окна таращат глаза,
Протирают запотевшие стекла ладонями,
Счастье в билетах пробуют отыскать.

В очередях стоят и расплачиваются;
Они рыдают по ночам, кляня то себя, то судьбу;
Вопросов задают ряды и молят хоть раз еще
Дать им последний шанс на веку.

Монолит их зеркал отражает странное:
Что-то бесконечно пустое и едкое;
Глаза разного цвета, но серого
И кожу болезненно белую.
Их сущность вся, очень уж малыми гранями
Попадает под определение человека.

Однажды к сердцу ихниму, холод дула
Притиснулся жестким тычком ломящим.
И голос родной, но мрачный
Им прошептал на ухо: -
"Спасибо за то, что доверился мне. Прощай же!"
Был выстрел.
Сердце болью захлебываясь, горестно сжалось
И больше не издало ни стука, ни звука.
Оно мертво пало, но тело подло осталось.

Время не лечит. Время лишь отдаляет.
Бессмысленно сказки ведать про любовь,
Где пир и огромный стол, и атмосфера такая
Что даже на ум не приходит злых слов.

Мне рассказывали про огромные чувства,
О вечном, вечером я вытаскивал слова из книг.
Они бы жили у меня под сердцем бесконечно,
Но не довелось им подтверждения найти
В мирке изгнившим от природ людских.

Годы спустя, забывая о себе любимой
Будешь бежать к нему, сбившись с ног.
Будет так в душе без него не терпимо
Что ни глаз не сомкнуть, ни поесть ничего.

Годы спустя, лежа в кровати с другим
Ощущая дыхание его, объятия и запах тела,
Ты поймешь - до него не было никакой любви;
До него все ранее, было лишь - разогревом.

2013 Сентябрь