Однажды в детстве

В начале шестидесятых годов (у меня рука не поднимается написать: прошлого века, потому что каждый человек начинает осознавать время с того момента, когда почувствует себя личностью, то есть года в три. Причем, вопреки Декарту, изрекшему: «я мыслю – значит я существую!», он живет, а не существует. Не осознавая, что мыслит – этот человек жадно познает мир, узнавая каждый миг жизни что-нибудь новое и интересное).
      Итак, в начале шестидесятых годов, в местности с названием «Вятские Увалы» один, «почти что большой» мальчик (которому недавно исполнилось семь лет(!) и он знал, что осенью пойдет в школу, потому что деревенская учительница сказала его родителям: «Ваш сын достаточно развит для того, чтобы учиться в первом классе в неполные восемь лет»). И еще бабушка, сколько лет которой мальчишка не знал, так как путался в счете с такими «огромными» для него цифрами, собрались «по весне», как сказала отправившаяся с ним «женщина неопределенного возраста» собирать пестики.
    Сколько этой весне было месяцев отроду юный отрок, о котором ведется рассказ слышал от взрослых, но не подразделял время на времена года, так как в любую пору с друзьями ему жилось весело и интересно.
     В общем эти события происходили, когда в полях работали трактора, вспахивая рыжую, глинистую землю, парившую под весенним солнцем, что создавало впечатление какой-то сказочности всего видимого мира, как будто он только что был сотворен добрым могущественным волшебником и еще не обрел четких очертаний.
   За пашней ворочался, в прозрачном мареве весеннего воздуха пытаясь окончательно укорениться, еловый лес. Он не казался страшным в своих попытках учредится в этом мире, хотя выглядел живым существом, а приглашал, по приятельски к себе. Вот на опушке этого сказочного леса парнишке с бабушкой и предстояло собирать таинственные пестики. Это оказались растения, похожие на свечки, которые ставила его старшая помощница перед портретом в золотистой рамке какого-то бородатого дяди с печальными глазами, находящимся в ее избе в правом верхнем углу, если смотреть от входной двери. «Огоньки» с этих свечек и предстояло собирать малому и старому.
     По-видимому взрослые в деревне жили не слишком зажиточно и еда не отличалась особым разнообразием. Покупной хлеб привозился раз в неделю из райцентра, километров за тридцать в грузовике с кузовом-будкой (передвижным магазином) причем по этой самой глине, после дождя по которой можно было проехать только на гусеничном тракторе, так что получалось и не каждую неделю.
   Но зато какой хлеб пекли родители деревенских ребятишек из ржаной муки в русских печах. А вареная картошка «в мундире», а молоко, сметана от коровы – кормилицы.
    Правда в весеннее - летнюю пору малолетние ребятишки были, чаще всего, предоставлены самим себе. Схватив краюху хлеба – мальчишки убегали в ближний лес. Иногда вместе с девчонками, их сверстницами, а чаще играли своей мальчишеской «ватагой». Благо лес начинался сразу за деревенской дорогой – улицей. Чтобы подкрепиться на свежем воздухе в дополнение к краюхе хлеба ловили маленькую рыбешку в быстрых и чистых речках, бегущих среди холмов, ели всякие съедобные растения, о которых взрослые почему-то забыли, что они съедобные. А когда хотелось пожевать что-нибудь посущественнее – мчались к ближайшей избе кого-нибудь из ватажников.
   Так как чаще всего там было закрыто на замок – ребятня лезла в небольшое окно – отдушину (просто вырез в бревне без стекла) поднимала крышку подпола и к чугуну с вареной картошкой. (когда бывший отрок вырос, то приехав на малую родину в эту деревню, он был поражен тем, как же ему и его приятелям удавалось пролезть в маленькую отдушину что по размерам  подходит только для кошки.).
   Сам процесс собирания не имел никаких примечательных особенностей. Особенности находились прямо под ногами
и над головой -  повсюду вокруг маленького исследователя. И пока он собирал «эти самые особенности» – бабушка набрала полную корзину «этих самых пестиков».
   В корзинке мальчика оставалось еще полно места. Но лес был дальний, а дорога для бабушки -  из-за ее возраста – казалась трудной. Собиратели даров природы отправились восвояси.
    По возвращении из леса бабушка немного отдохнула, поручила внуку взбить масло из свежей,  деревенской сметаны, что он и сделал, быстро перемешивая ее ложкой в глиняном горшочке. Сама же она помыла пестики, растолкла их толкушкой до однородной массы и приготовила из неё и подошедшему к этому времени в квашне теста замечательные пироги.
    Вскоре с работы пришли родители известного нам молодого человека -  усталые, но довольные. Потому что  и сами были молоды, и в семье все живы – здоровы, и время доброе.
     Семья поужинала бабушкиными сказочными пирогами, молоком и, только что приготовленным младшим представителем семьи, свежим маслом.
     «Почти большой»  мальчишка и не помнит вкус тех пирогов, но убежден, что ничего в жизни не едал вкуснее.
    Даже сейчас, когда он знает, что называла бабушка пестиками – обыкновенные макушки побегов полевого хвоща.