Star trek xi-xii. spock. матери

Возможно, ему нужна медитация, возможно, и две, и три,
Мысли путаются, оскальзываясь: вернись, я прошу, вернись.
Мир рисует рамки, втискивает, впихивает в них;
Иногда он разговаривает с матерью: его голос, как шелест, тих.
Мама, говорит он, мама, повторяет, избегая её теплого взгляда,
И замолкает, не силах выдавить, что волноваться не надо.
Он мысленно сверяется со своими внутренними часами.
Отчего же так больно, мама? Как справляетесь вы, земляне?
Он узнает и воплощает старинный забытый земной обычай
Выражать свои чувства посредством бумажных писем.

О чём ему рассказать ей? С чего начать?
"Мама, ты видишь, как трещит моя выдержка, воля, стать?"
Точно не до разговора о барометрии и влажности воздуха.
"Мама, можно с тобою молчать, прошу тебя, можно же?"
Мысли и чувства в узде, но слова не идут никак.
"Мама, я в смятении, мама, я еле держусь на прямых ногах."
И выдаёт его только прерывистый тихий вздох.
"Мама, я до сих пор не обрёл свой покой и дом."

Он просыпается раньше смены на полные два часа.
Среди звёзд нелогично видится образ родного лица.
Он думает о том, что тут боль и время, пройдёт само:
У любого колодца, известно, найдётся в итоге дно.
А изнутри его скручивает дичайшей болью,
И он бы рад не "сыпать на раны солью",
Но сегодня с привычной вулканской ролью
Он не справляется ни черта.
Он стоит на четвертой палубе, пальцами едва касаясь стекла.

Уже двенадцать месяцев, как мама его мертва.