Тим. гл. 6. 3. по Колин Маккалоу

6.3

Бездетная, любви не знавши,
Она и дева-то ещё,
До очерствления уж павши,
Не «влезла» жалость и в неё.

К себе не чувствовала жалость
От окружающих людей,
И точно так к другим осталась,
Глухой к порокам, чуждым ей.

И случай с слабоумным Тимом
Ей чувством трудно оценить,
Хотя и был он столь красивым,
А можно ли его любить?

Неполноценная в эмоциях,
Как тот же Тима интеллект,
В каких не знала даже порциях
Любить ли можно сей объект.

Иль потому, что слабоумный,
Иль просто вопреки всему,
Какой же путь избрать разумный,
Не навредить чтобы ему.

И, как Сократ в Алкивиаде,
Смотрела Мэри на него,
Сократ уж был частицей ада,
Хлебнувши горя и всего.

Стареющий уже философ,
Не знавший в жизни и любви,
Он встретил юную лишь особь
Непревзойдённой красоты.

В уме мелькали все картины,
Как Тим культуру познаёт,
Как он «минует быта мины»,
Она его «вновь создаёт».

С годами он уже любитель
Всей классики — всех областях,
Прекрасен он, как просто житель,
Внутри и внешне, и в мыслях.

Но мысли прерваны уныньем,
Ведь слабоумный её Тим,
И никаким его леченьем
Не сделать ей уже другим.

Названье дурачкам, убогим,
Частично тронутым умом,
Простая кличка очень многим
Подходит просто им во всём.

«Неполный доллар» — у них кличка,
Оценку им дают в деньгах.
Она давно вошла в привычку
В таких понятливых словах.

Такая степень слабоумья,
Иль дурости, что всё равно,
Ценилась в центах без раздумья,
Довольно просто и вольно.

Вот этот — ровно десять центов,
А этот тянет — пятьдесят,
Всё не смотря на чин «клиентов»,
И даже так тебя дразнят.

А миссис Паркер всё болтает
О бессердечии мужчин,
Но Мэри вовсе не внимает,
Молчит и ждёт, как выйдет «джин».

Взглянув на время и увидев,
Что скоро стрелки — к девяти,
Она, чтоб Тима не обидеть,
Зовёт его к себе зайти.

Достала кекс, весь шоколадный
И заварила свежий чай,
Чтоб Тиму день создать отрадный,
Такой был общий обыча;й.

Расплылся Тим уже в улыбке,
Щенячий был его восторг,
На зов он с первой же попытки,
Не затевая даже торг.

Помчался через две ступеньки,
В минуту на террасе был,
Названье, что звучит, как деньги,
Он этим бегом подтвердил.

— За чай Вам очень благодарен,
За временем я не следил,
Уже и чай Вами заварен,
Его всегда я в девять пил.

— Определять ли можешь время
Ты по каким-либо часам?
— Да, в общем нет, мне это — бремя,
Я только знаю точно сам;

Когда кончается работа,
И мне пора идти домой,
Так на часах должно быть что-то:
Когда — вверх стрелочкой большой;

А малая — на три деленья
В них ниже, справа там стоит,
Так значит наше это время,
И каждый уж домой спешит.

Но мне часы совсем не нужны,
И у меня их даже нет,
В бригаде общие ведь нужды,
Всегда получишь ты ответ.

Все знают, что я — слабоумный,
Часы мне вовсе ни к чему,
В работе я всегда разумный,
И все задания пойму.

— Пожалуй, — согласилась Мэри:
— Так ешь ты кекс хоть целиком,
Тебе я, Тим, во всём и верю,
И не стесняйся за столом.

А чай, какой предпочитаешь?
— Чтоб много сахара бы в нём;
— А ложек сколько, как считаешь?
— Не помню, сладкий просто пьём.

Кладу я сахар в чашку с чаем,
Пока не льётся в блюдце он,
Тогда мы с мамой и считаем,
Что чай им вдоволь наполнён.

— А как дела твои с учёбой,
Ходил ли в школу ты когда?
— Недолго, кончилось лишь пробой,
Её покинул навсегда.

Учёба вовсе не давалась,
Я ничего не понимал,
И папе с мамой оставалось
Забрать, чтоб я там не скучал.

— Но ты же понимаешь много,
Что люди говорят тебе,
И не ведёшь себя убого,
В людской вращаешься среде.

И водишь трактор ты отлично…
— Вот много(е) — делать мне легко;
Но есть такое, что частично
«Лежит как будто высоко».

Вот не даётся мне ученье,
Я не могу читать, писать…—
Такое было откровенье,
Вполне таким его считать.

И для себя совсем нежданно,
Рукой «прошлась» по голове:
— Да ладно, Тим, совсем неважно
Какой ты есть, подходишь мне.

Весь кекс за чаем был им съеден,
Умял он также сэндвич свой,
Он аппетитом был не беден,
Наш Тим такой, совсем простой!

— Мисс Хортон, чай Ваш — просто прелесть,
И кексы я всегда люблю,
А шоколадный — даже редкость,
Я кайф, похоже, счас ловлю.

— Ты Тим, зови меня лишь Мэри,
Так проще будет для тебя,
Во всём тебе всегда я верю,
Тебя зову же Тимом я.

— Но папа учит по-другому,
Вели;т он старых всех людей,
Чтоб не навлечь бы себе «грома»,
Их называть  повежливе;й:

Вот «мисс» иль «миссис» — это дамам,
Так величают их всегда,
И лишь в семье, и к сёстрам, мамам
Не говорят так никогда.

Мужчин же «мистер» называют…
— Но если люди, как друзья,
То меж собой всё допускают,
По имени назвать всегда.

Я точно знаю, что твой папа
Одобрит, чтобы Мэри звать…
Начало нового этапа,
Чтоб наши семьи все узнать.

Знай, Тим, хоть волосы седые,
Но я ещё не так стара,
Есть люди вовсе молодые,
Им даже в старость не пора.

— Но то, что волосы седые
Все «носят» только старики,
Вот папа, мама дорогие,
К годам своим совсем близки.

— Седые волосы всех старят,
Но, Тим, я вовсе не стара,
Они лишь мудрость людям дарят,
А в сердце — всё ещё жара.

И Мэри, сравнивая годы
И Тима, и его родных,             
Возможные и Тима роды,
Считает, что моложе их.