Жизнь, как метро, доченька

(не читать противникам нецензурной лексики и любителям классических рифм и ритмов. это полный треш)

Он был уже настолько стар, что во снах разговаривал
с апостолами ( с каждым по очереди).
Виделся с Богом по несколько секунд и искал место
Для своей блудной дочери

В раю.
И именно ей он говорил о своём наболевшем,
опухших ранах.
О том, как он служил Господу усердно и рьяно,

А взамен получил лишь обещания
И трёхместную комнату на небесах.
И о том, что когда он умрёт, то она останется
в одних кружевных трусах...

"Да, я скоро уйду, и волей-неволею
Ты будешь одна. И даже более:
Наша сталинка будет похожа на притон мерзости,
И обои будут обблёваны и растерзаны.

Ты забудешь про стыд, про совесть, про страх,
А когда ржавым лезвием прервёшь жизнь,
всё равно очутишься на небесах.

А я всё своё существование не выходил за белую линию.
Ну, ты знаешь, как в метро, где бушуют оперы мыльные
И пары стоят в обнимку. Так вот, жизнь, как метро, доченька.
И поезд её всё время из червоточин,

И главное, не пересечь линию, за которой упадёшь в небытие.
Господи, прими её в царствие свое!

Она - неразумное двадцатилетнее дитя, что балансирует.
Спаси её.
Кто виноват, что у меня уже волосы сивые
И нет сил, чтоб схватить её за руку, чтоб вернуть в жизнь?
Просто приснись ей, как снишься мне, и сам скажи,

Начерти линию между дозволенным и запретным,
Но оставь ворота открытыми в случае потребности ответа.

Вдохни в неё дух правды избранной.
Мои дороги-пути почти перегрызаны,
А её практически не сотканы, не сделаны.
Прости её заранее: все мы не белые.

Я ведь тоже в её возрасте курил план.
А теперь вот молюсь тебе, как е*лан.
Забудь. Мои. Грехи.
И ошибки не вспоминай.
Господи, подари мне рай.
Господи, я скоро переступлю за край.

И пусть всё зло, что было сделано мною,
будет запамятовано.
Я отработаю. Я зарою.
И всё холодное, что было в моих глазах
Сожгу на небесах.

Только останови тот поезд, который собьёт меня.
Я сам на рельсы лягу на днях.