Котофеям

Созревшего для любви подобрать – как щеночка –
Ни труда не надо, ни волшебного пиночка.
Помани его только соблазном нежным, надеждой грешной
И успевай, жонглируй между
Внутренностями его и календарями –
Весь твой, наивный Икар с карими нулями.
Напишет тебе стихов на листках бумажных
Больше, чем с дерева упадёт их желтых и красных.
Потом сядет в каком-нибудь заведении,
Попросит официанта побыть приведением:
Не беспокоить его, не переспрашивать –
Меню оставить, тапёру ещё раз сыграть Adagio.

А в одном из домов, за пластиковой коробкой,
За вислоухими стенами и коридорами
Она давится скукой, как хлебной коркой, 
Тычет в мечты столовыми приборами.
И до того ей надоел однородный чай,
ЖК монитор и домашний склеп,
Как будто бы ходит за ней февраль
И оставляет хрустальный след.
А кто наследит и ему простится?
Конечно, влюблённый. Пегас – не птица,
Однако на нём и летать приятней
И в свете Луны наблюдать из спальни.

Я вижу её на широкой улице:
Длинноволосую/короткостриженую.
Пока небо жмурится, а она сутулится,
Он сидит и пишет, как в старой хижине
Писал Джером по фамилии Селинджер.
Им давно пора встретиться, но она не верит, что
Парень, пишущий стихотворения,
Может в этой жизни практически всё –
И потому вызывает сомнения.
Подвиг – удел отчаянных сердцем,
В его же – лишь милость и шёлковый бриз.
Я, конечно, не Байрон и даже не Герцен,
Но, по-моему, подвиг – всего-то – каприз.

Он оставил на чай раскалённые строки,
Пианисту кивнул и побрёл по дороге,
В голове повторяя заученный стих,
Как балладу, молитву из жизни святых. 
Забежав пообедать в те самые двери,
Где в бумаге пульсация чёрных артерий
Не остыла доселе, я встретил её,
Поедавшую наспех своё бытиё.   
Я вручил ей любезно записку поэта
Обращённую к ней, может – дело не в этом…
И она прочитала, потом облегчённо
Мне поведала в целом о том, как же больно
Доверять незнакомым и прочим мужчинам,
И про то, как сама не имея причины,
Убегает из дома в такое кафе,
Где любой – котофей, каждый – сам по себе.

13.09.13