Антология Встреча десятая

"ПРИСМОТРИМСЯ ЖЕ К ПРИЗРАЧНОМУ СРЕДСТВУ..."

Вообще мне кажется, что в антологии подобралась симпатичная компания. Без разли чия в титулах, национальностях, странах и континентах, времени жизни, количестве публикаций, принадлежности к прекрасной или ещё более прекрасной половине челове чества, они верно и преданно служили и служат своей музе. Их стихи живут в едином поэтическом пространстве как воздух, которым дышат люди на этой планете. Да вот и Борис Чичибабин нашёлся однажды сказать:

                "...У прозы есть предел. Не глух я и не слеп
                и чту её раскат и заревую залежь,
                но лишь одной Душе - Поэзия одна лишь,
                и лишь её дары - всего насущный хлеб."

Он ведь тоже из  «сидельцев», пять лет лагерей. А потом всю жизнь в харьковском трамвайном депо,  дальше мелкого клерка его не пустили. А он был поэтом и каким! Мудрым, исповедальным, пророчествующим. Он  стал учителем целого поколения молодых поэтов родного города. Один из самых известных  учеников, давным  давно  уже московский поэт Зиновий Вальшонок. Я  писал о нём в связи с его  Зелёной книгой, второй после Корнея Чуковского (его «Чукоколы») рукописной антологии русской  поэзии.


      БОРИС ЧИЧИБАБИН

Стихи о русской словесности

Ни с врагом, ни с другом не лукавлю.
Давний путь мой тёмен и грозов.
Я прошёл по дереву и камню
повидавших виды городов.

Я дышал историей России.
Все листы в крови - куда ни глянь!
Грозный царь на кровли городские
простирает бешеную длань.

Клича смерть, опричники несутся.
Ветер крутит пыль и мечет прах.
Робкий свет пророков и безумцев
тихо каплет с виселиц и плах...

Но когда закручивался узел
и когда запенивался шквал,
Александр Сергеевич не трусил,
Николай Васильевич не лгал.

Меря жизнь гармонией небесной,
отрешась от лживой правоты,
не тужили бражники над бездной,
что не впрок их годы прожиты.

Не для славы жили, не для риска,
вольной правдой души утоля.
Тяжело словесности российской.
Хороши её учителя.


      9 января 1984 г.

Изверясь в разуме и были
осмеян дельными людьми,
я выстроил себе обитель
из созерцанья и любви.

И в ней предела нет исканьям,
но как светло и высоко!
Её крепит армянский камень,
а стены - Пущино с Окой.

Не где-нибудь, а здесь вот, здесь вот,
порою сам того стыдясь,
никак не выберусь из детства,
не постарею, отродясь.

Лечу в зелёные заречья,
где о веселье пели сны,
где так черны  все наши речи
перед безмолвьем белизны.

Стою как чарка на пороге,
и вечность - промельком у ног.
Друг, обопрись на эти строки,
не смертен будь, не одинок!..

Гремят погибельные годы,
ветшает судебная нить...
Моей спасительной свободы               
никто не хочет разделить.


      *   *   *

Сними с меня усталость,
                матерь Смерть.
Я не прошу награды за работу,
но ниспошли остуду и дремоту
на моё тело, длинное как жердь.

Я так устал. Мне стало всё равно,
Ко мне всего на три часа из суток
приходит сон, томителен и чуток,
и в сон желанье смерти включено.

Мне зла читать уже невмоготу,
а книга блага вся перечиталась.
О матерь Смерть,
                сними с меня усталость,
покрой рядном худую наготу.

На лоб и грудь дохни  своим ледком,
дай отдохнуть светло и беспробудно,
Я так устал. Мне сроду было трудно.
что всем другим привычно и легко.

Я верил в дух, безумен и упрям.
Я Бога звал - и видел ад воочью, -
и рвётся тело в судорогах ночью,
и кровь из носу хлещет по утрам.

Одним стихам вовек не потускнеть,
да сколько их останется однако.
Я так устал, как раб или собака.
Сними с меня усталость, матерь Смерть.


С юных лет люблю "Гренаду" Светлова, "Контрабандистов"Багрицкого, - это как пер вая любовь. Романтику от поэзии не оторвать, какие бы перемены ни происходили на этих самых континентах. Утраченная романтика обжигает как отвергнутая любовь. Из поэтов последних тридцати лет, может я ошибаюсь, лишь Булат Окуджава сохранил это драгоценное качество.
Я еще помню его комиссаров в пыльных шлемах, это он принимал эстафету у Светлова, Багрицкого...
Их замалчивают сейчас, этих двух последних романтиков революции, будто на них лежит часть вины за систему террора  и обесчеловечивания нации. Это все равно, что обвинять чаек в том, что ураган утопил корабли с людьми. Поэты - все, как правило, диалектики. Они не просчитывают, подобно  политикам, ход событий,  они их предвидят и предсказывают. Вот как диалектику событий предвосхитил Эдуард Багрицкий в одном из своих самых исповедальных порывов:

"...Нам нож не по кисти,
Перо - не по нраву,
Кирка - не по чести
И слава - не в славу,
Мы - ржавые листья
На ржавых дубах...
Чуть ветер,
Чуть север -
И мы улетаем.
Чей путь мы собою теперь устилаем?
Чьи ноги по ржавчине нашей пройдут?.."

Подобно Христу из "Двенадцати" Блока, они пленились, да только ли они, свежим ветром эфемерного, несуществующего мира, но столь желанного, что не хотелось оглянуться,- кто там за нами, "трубачи молодые"? А за ними шли апостолы смерти. Багрицкого не постигла судьба Бабеля только потому, что он успел умереть. Светлова, если моя догадка правильна, спасла популярность "Гренады" и "Каховки", особенно "Гренады", как некой приверженности не политизированному и регламентиро ванному, а подлинному интернационализму. Гражданская война в Испании, конечно, же укрепляла в массовом сознании веру в это. Сталин не пощадил Кольцова, не мог простить ему популярность, заслонявшую его собственную, Сталина, роль в испанских событиях, но пощадил скромного,  далёкого от политики Светлова. Может, я  не прав.
Кроме догадок и предположений мне на стол положить нечего. Но моё поколение слы шало о многих дворцовых тайнах и на Мандельштаме и Бабеле, как мы видели на
примерах Анатолия Жигулина, Бергера цепочка не обрывалась...



МИХАИЛ  СВЕТЛОВ
               
    Гренада               
       
          1               
Мы ехали шагом,
Мы мчались в боях,
И "Яблочко"- песню
Держали в зубах.
Ах, песенку эту
Доныне хранит
Трава молодая -
Степной малахит.

        2
Но песню иную
О дальней земле
Возил мой приятель
С собою в седле.
Он пел, озирая
Родные края:
"Гренада, Гренада,
Гренада моя!"

         3
Он песенку эту
Твердил наизусть...
Откуда у хлопца
Испанская грусть?
Ответь, Александровск,
И Харьков ответь:
Давно ль по испански            
Вы начали петь?

          4
Скажи мне Украйна,
Не в этой ли ржи
Тараса Шеченко
Папаха лежит?
Откуда ж, приятель,
Песня твоя?
"Гренада, Гренада,
Гренада моя…".

          5
Он медлит с ответом –
Мечтатель хохол:
"Братишка! Гренаду
Я в книжке нашёл,
Красивое имя,
Высокая честь,
Гренадская волость
В Испании есть!

         6
Я хату покинул
Пошёл воевать,
Чтоб землю в Гренаде
Крестьянам  отдать.
Прощайте родные,
Прощайте, родня,
Гренада, Гренада,
Гренада моя!"

           7
Мы мчались, мечтая
Постичь поскорей
Грамматику боя -
Язык батарей.
Восход поднимался
И падал опять,
И лошадь устала
Степями скакать.

           8
Но "Яблочко"- песню
Играл эскадрон
Смычками страданий
На скрипках времён...
Где же, приятель,
Песня твоя:
"Гренада, Гренада,
Гренада моя!"?

        9
Пробитое тело
Наземь сползло,
Товарищ впервые
Оставил седло.
Я видел: над трупом
Склонилась луна,
И мертвые губы
Шепнули: "Грена..."

         10
Да! В дальнюю область,
В заоблачный плёс
Ушел мой приятель
И песню унёс.
С тех пор не слыхали
Родные края:
"Гренада, Гренада,
Гренада моя!"

        11
Отряд не заметил
Потери бойца
И "Яблочко"- песню
Допел до конца.
Лишь по небу тихо
Сползла погодя
На бархат заката
Слезинка дождя...

        12
Новые песни
Придумала жизнь...
Не надо, ребята,
О песне тужить.
Не надо, не надо,
Не надо, друзья...
Гренада, Гренада,
Гренада моя!


До встречи