Плата за проезд

Когда очередной, не то десятый, не то двадцатый, водитель не остановился, терпение лопнуло… Мама расстегнула кобуру, передёрнула затвор пистолета, прицелилась и… Эллочка подумала, мама в воздух пальнёт, поэтому зажмурила по-детски глазки, а уши заткнула ладошками… Раздался выстрел… потом скрип тормозов… Перед глазами оказался шоферюга, от злости он посинел… и стал материться вслух. Оказывается, мама выстрелила не в воздух, а попала в заднее колесо! Эллочка вся съёжилась от страха, а мама решительно взяла её за подмышки, приподняла к верхней кромке борта и запихнула её в кузов, следом сама залезла туда, пока злой дядька менял колесо, продолжая ворчать, как базарная бабка… В кузове, как обычно, находились  «гражданские», да и в кабине место с водителем занято.
По дороге на фронт мать с 11-летней дочкой поняли, почему шофера не останавливались. Гражданские «голосовали» не пустой рукой, как они, а  бутылкой с мутной жидкостью. Вот оно что… А у них-то нет самогона! Значит, выпивка являлась приманкой для водителей… «У, алкаши ничтожные!» – в сердцах воскликнула мать. А вот Эллочка глядела на неё с гордостью, и немного не узнавала её, любимую. До войны мама с длинными косами, в народном костюме танцевала на сцене в художественной самодеятельности, песни пела так, что не наслушаешься, никогда не употребляла в речи грубых выражений… Два года не виделись. Как же мамуля изменилась – из пистолета по колёсам! Сейчас у неё короткая стрижка… Теперь они навсегда вместе. Мамин командир разрешил удочерить Эллочку, вскоре её статус будет таким: воспитанница отдельного сапёрного батальона, то есть дочь полка…
Элла вспомнила, как писала маме на фронт: «Бабушка умерла. Меня хотят отдать в детдом. Если ты меня не заберёшь, то я брошусь под машину. Я не хочу в детдом!»

                Записано со слов дочери полка
                Консуэллы Петровны Понятовской