Бабье лето

Горьким дождём на землю сухую
слёзы мои на сердце пролились.
И будто не стало полыни на свете -
горечь всю моё сердце впитало
вместе с дождём. И словно птица,
вскрикнув от боли, стала падать -
пулей пронзил её дождь горючий.

И в мире не стало другого цвета,
кроме цвета горькой рябины.
Кровавый сок её небо залил,
огнём отражаясь на листьях деревьев.

И полыхнуло багряное пламя,
горькие слёзы в глазах иссушая
и обжигая кровь в сосудах,
что давно ледяною стала.

Целый город объят пожаром.
Солнце затмив, словно лев голодный,
огненной гривой своей потрясая,
гложет деревья огонь могучий.

И ни одна заря не сравнится
по яркости пламени с этим зверем,
который, единой сплошною тучей
промчавшись сквозь город, только оставил
скелеты деревьев, что тянут руки
вслед умчавшемуся вихрю,
кровавому ветру, унёсшему листья,
и обгоревшими ветками вслед,
каждой частичкой сожжённого тела
глядят с тоскою в сторону эту.

Они не знают, что он вернётся -
только другим, возрождённым снова -
и полыхнёт нефритовым светом,
дунет на них огнём зелёным,
и возродятся к жизни деревья,
благословляя тот миг волшебный.