I. БАМ

      Из цикла “Поэма о БАМе’’          


Гаснет день осенний понемногу
Солнечный последний луч скользит
Видно, мне в далёкую дорогу
Собираться скоро предстоит.

Сколько дорог в жизни моей было
Сколько через сердце их прошло
Их в тумане прошлое не скрыло
Их забыть мне время не пришло.

Чувствую холодный дух могилы
Не заставит себя долго ждать
И пока теплятся жизни силы
Я хочу заветный тост поднять.

Скольким тостам приходилось в жизни
И по разным поводам внимать
За спасенье, здравие, за тризны
В жизни полевой не сосчитать.

И тогда все тосты поднимались
За таёжных и морских бродяг
Многие из них не возвращались
Разделив судьбу людей трудяг.

Пью за тех я, кто в морской пучине
И в тайге остался навсегда
И по той или иной причине
Не осталось от них и следа.

Но их труд и жизни не напрасны
Вписаны в сокровищницу тайн
Может быть, потомок беспристрастный
Сделает героем своих дайн.

Найдёт достоверные событья
Канувшие в лета имена
Будет много, может быть, открытий
На которых сейчас пелена.

Времена строительства Транссиба
Помню изысканья трассы БАМ
Хоть посмертно, но сказать спасибо
Мы должны всем тем, погибшим там.

Много их бесправных, неизвестных
По глухим погребено местам
Без крестов, без надписей словесных
Там, где проходила трасса  БАМ.

Как животные, кормясь подножьем
Только чтобы ног не протянуть
До таёжной Тынды бездорожьем
От Транссиба был проложен путь.

Трасса воздвигалась лагерями
Главной созидающей рукой
И вооружёнными зеками
Тачками, лопатой и киркой.

Проволокой лагерь был опутан
Колючей, и с тропами в рядах
Заточенья сизой мглой окутан
Вышки с вертухаями в углах.

Холод и тяжёлая работа
Страшный голод, лагерная жуть
Конвоиров и овчарок рвота
Не дай Бог, чтоб в сторону шагнуть.

Убивали голод и болезни
Погребали холод, мрак болот
Тех времён остались нам их песни
Как: я помню Ванинский тот порт.

Тахтамыгда, лагерная зона
Шесть км, начало БАМ берёт
Здесь итог кровавого разгона
Тот, что поезд смерти наберёт.

Здесь с большими сроками сидели
Узники убийственных статей
Выбраться на волю не имели
Шансов люди с этих лагерей.

В лагерях расстрел по распорядку
Приезжает лагерный барон
Строят всех под видом разнарядки
В каждого шестого тычет он.

Выгоняют тайно за ограду
Раздаются выстрелы в упор
И потом докладывают гаду
Что исполнят верно приговор.

Те убийства лицами садизма
Норовят сейчас их обелить
Их с припадками идиотизма
Можно было только лишь сравнить.

Так страна технически отстала
Уничтожив мыслящих людей
Партия, по сути, применяла
Методы египетских царей.

Как рабов работать заставляли
На огромных стройках их тогда
С Балтикой Москва-реку связали
Рабского благодаря труда.

Утром ранним гнали на работу
Поздним вечером назад шагать
Заключённые имели льготу
Лишь одну: внезапно умирать.

Рабский труд бесплатный, подневольный
ГПУ злодеев прикрывал
Берия у Сталина в престольной
Одобренье зверству получал.

И по всей Руси многострадальной
Русских прокатился геноцид
И куда ни глянь-везде нахальный
Выходец из Грузии сидит.

Берия, Гоглидзе, Джугашвили
Перечень не полный палачей
Тех, кто геноцид осуществили
Много русских сгинуло людей.

Помыслами жуткого тирана
Как сплошных созданье лагерей
Так страна великого обмана
Стала мрачной фабрикой смертей.

И в страну безлюдного пространства
Не дающих пользы площадей
Где ещё идеи христианства
Не проникли вглубь души людей.

Вот туда без всякой подготовки
Для осуществления затей
На предмет моральной перековки
Создали систему лагерей.

БАМ и Тында, километров двести
В один путь дорога в никуда
Многие исчезли здесь без вести
Не оставив даже и следа.

Точка БАМ, отсюда километры
Начинают свой стальной зигзаг
По которым сталинские жертвы
Под конвоем повезут в БАМЛАГ.

По стране машины вороные
Без устали тихо по ночам
Людей возили тюрьмы стальные
Жертвы очередные зверям.

БАМ - это жестокая легенда
Ту, что и ни срыть, ни обогнуть
В мире нет такого континента
Где бы был усыпан костьми путь.

Драма БАМа спрятана в архивах
Людям смертным вход был на замках
Партия скрывала, но не скрыла
Фабрик смерти в зонах, лагерях.

Были все напуганные люди
Они в страхе проводили ночь
Как бы ни секретничали судьи
Змеи слухи расползались прочь.

Слухами делились осторожно
Оказаться рядом мог сексот
Опознать их было очень сложно
Даже друг мог оказаться скот.

И тогда друг друга все боялись
Что там, кому - либо сказать
Как бы люди не остерегались
Они продолжали исчезать.

Общество пронизано червями
Всё кишит сексотами вокруг
И неосторожными словами
В дверь был обеспечен ночью стук.

И кругом строжайшая секретность
Что боялись люди и куста
Всех отнивелировала бедность
У всех совесть,  будто бы, чиста.

Опасаясь, всех они боялись
Каждый мог исчезнуть и навек
В разговорах показать старались
Он простой, лояльный человек.

И кухарок дети постарались
Оскорблений, не прощать обид
И в местах укромных и шептались
Знали, что оболганным грозит.

И за это сколько получали
Как Иуда-предок за донос
Не бесплатно же они стучали
Счёт идейных патриотов рос.

Их самих скрывающих баронство
Другой за обиды продавал
Тварей пожирающих потомство
Общества тот слой напоминал.

Утром человека замечали
Вечером его уже и нет
Все, догадываясь, видно, знали
Что сработал в органы навет.

Так и жили в этой обстановке
И трудились, делали детей
И не знали,  что в своей кремлёвке
Замыслы продумывал злодей.

Кого ему надо опорочить
И заставить лапками служить
Других ему надо заморочить
И продажных шкур из них лепить.

Люди без сомнений и терзаний
Дались обработке без стыда
И в трагизм не веруя стараний
В подлость, мерзость своего труда.

Взяли сыновья пример с отцов
Что благополучие важнее
Пополненья Бамовских рядов
Быть самим собою, что глупее.

Истинных борцов с самодержавьем
Мы сейчас, конечно,  не найдём
Постаралось схоронить в бесславье
Чека, чтобы поросло быльём.

Крысы пережив ряд катаклизм
Одолев, рядов партийных чистки
За масонский принялись троцкизм
Сталину не нужные агитки.

Сталин конкурентов не терпел
Не смущала общая идея
Свою жертву, как паук вертел,
Берию в подручных он имея.

Сталину в холуйстве соревнуясь
Опасались палку перегнуть
Он, в негодовании беснуясь,
Мог навек в застенок зашвырнуть.

Многие, усердствуя чрезмерно
Узнают коварство вдруг вождя
Кто остались живы, те, наверно,
Радуются, от беды уйдя.

Но не всем везло из окруженья
Человек вдруг просто исчезал
Заподозрив малое презренье
Он им спины в камерах ломал.

Правою рукой вождя тирана
Берия, заплечных мастер дел
Также шантажа, убийств, обмана
И в делах он этих преуспел.

Джугашвили был грузин разбойник
Каторги случайно избежал
Верный его Берия сообщник
Подноготную его всю знал.

И от критики оберегая
Критиканов просто убирал
Но дистанцию он соблюдая,
И тирана гнев не вызывал.

Принимал как кровную обиду
Вождь-тиран чужой авторитет
Исчезал тот человек  из  виду
Был соперник, но его вдруг нет.

Травля чередой шла и убийства
Берией накатанной  стезе
И болезненный разгул витийства
Буйствовал буквально он везде.

Этот дом в Хабаровске стоял
Дом Гоглидзе старый, с украшеньем
И под домом был большой подвал
Там происходили избиенья.

Угол Карла Маркса и Шеронова
В центре города был этот дом
Избегал он взгляда постороннего
Но все знали: кто хозяин в нём.

Там старались звуки заглушать
Люди слышали тот звук ночами
Мертвецы там не могли стонать
Истязаемые палачами.

Нам водитель старый рассказал
По ночам к нему амбал приходит
Завязав глаза, рядом сажал
Так под рёбрами наганом водит.

И его к машине подведут
Приказ, не оглядываться строго
Кузов так убитыми набьют
Сколько трупов, он не знал, но много.

За рулём смотреть только вперёд
Поглядеть, что сзади: запрещают
Крутит по команде руль, везёт
Они только ту дорогу знают.

Едут по Хабаровску так ночью
Улицы пустые выбирают
Осторожность, проявляя волчью
Маршрут свой заранее уж знают.

Вдруг приказ, шофёр затормозит
И глаза ему опять завяжут
Слышит, как груз в яму тот летит
Чтобы он молчал, ему прикажут.

Был Хабаровск Берии оплот
И Гоглидзе правою рукою
Много русских погубил урод
И укрыто всё Амур-рекою.

Был Хабаровск-центром паутины
Созданный опутан ей БАМЛАГ
И свидетель - горные вершины
Создавал как лагеря ГУЛАГ.

25.08.2002г.
22.08.2013г.