Остап Сливинский. One smoky hour...

Остап Сливинский: "One smoky hour, before the day falls"



Теперь осталось только сказать, куда меня везти.

Всё это дело обычной абстракции – час и двадцать пять минут,
время, оставшееся до открытия главных ворот,
торжественный выезд и въезд,

туман, замшелая деревянная серна в углу уже потемневшего двора,
"К счастью, разочарование возвращает нас раньше,
чем мы успеваем зайти с чёрного хода и выставить себя на посмешище".

Gloria! Gloria! Имя возникает сразу же с её выходом на наш скромный подиум.
Уже раскрасневшиеся, "turned on", мы одалживаем друг у друга табак и смеёмся
в полупустые кружки. Всё так, как и было на постерах.

Ты веришь, что это возможно – этот Диснейленд в снегах, весёлые городишки,
эти покрасневшие от вина воротники? Что-то протекает, но в небе
как раз поднимают очередной занавес, начинает тарахтеть электростанция,

и мы забываем подобрать ноги. Дальняя, дальняя слава.
Остаётся час и двадцать пять минут, чтобы найти какую-то формулировку
для нашей страсти, для позиции наших рук. Потом может пошатнуться трухлявый причал,

вымокшие, мы утратим сходство с героями, в реестре теней останется
незаполненная графа. Чьё-то фото на стене остывшей кухни, зачёркнутое двумя
перекрещенными линиями, зачем? Куда вытекает газ, который должен был разбудить

сонную артерию? Почему на условленный пароль не отзывается саксофон
в мансарде напротив, не реагирует на три короткие вспышки фонарика?
Четыреста сорок подписей за то, чтобы лишить нас неприкосновенности,

Один, один дымный час – и всё сложится в позицию для родов,
в афоризм. На случай допроса надо вспомнить названия болотных бабочек,
кистепёрых рыб. Почему не выехали, хотя чемоданы были сложены?

Имена сообщников? Нет сообщников, и чемоданы не сложены,
всё было спектаклем, чтобы поднять дух пленных,
намокший порох, моль за обшлагами, швабры,

замшелый двор, ворота, которые всегда открыты.


(Перевод с украинского – Станислав Бельский)