Начала

Москва, известка, пробоины, ведра и дранка.
Иди хоть в одну сторону, хоть выверни путь наизнанку,
Мимо возможных слов, мимо облачных свален
Проходишь эти места для грядущих развалин,
Но дух какой-то усердный крепит штукатурку.
Смотришь, как в подворотне исчезает очередная фигурка -
Несбывшаяся Марго, или, кто знает! - Изольда,
И новую песнь труда заводит газгольдер
На одноименной улице, не ботанической и не орденоносной,
А подоконники над головой отвесны, откосны.
В душу волнами бьются то страх, то ярость,
То безразличие, то какая-то волчья усталость,
И здесь все "какое-то", ибо определенья
Точные невозможны, возможны лишь отдаленья,
Отдаленья от смысла, что почему-то так приближают к сути,
Что ты ближе к ней с каждой бегущей минутой,
И в ожидании их откровений богатых,
Шатаешься между труб как зверь меж стволов мохнатых,
И только пищит поэзия под сурдинку,
Кисла, как в лесу незрела калинка-малинка.
И "теперь", "потом", "только" - пласты отошедшей побелки,
Что валятся от прыжка неожиданной белки.
И, когда кажется, что конец, сердце глохнет над залежами кальция,
Тихо включается запасная подстанция,
И начинает мерещиться, что ты здесь не по своей воле,
А как в эксперименте работаешь, как шахтер в забое,
И "как" начинает подвертываться, как кирпич под ногами,
И ты пока не выигрываешь в игре с богами.
И, пока запутано до предела детство,
Царит и сияет, и правит гигантское министерство,
С капителями, капитулами, колоннами и крыльцами,
Пяльцами, легкими дыбами и переносными вальцами,
И, может, ты - в нем дирижер! На этом сорвались многие -
Смотри "Записки" Федора Михайловича и "Шинель" Гоголя.
Снаружи, сгорбившись, памятники думают под чугунными шубами,
И дворники нестройно шаркают метлами грубыми,
Выполняя по сбору листьев беспроигрышную пятилетку,
Пока мудро посажено небо в проводов трамвайных клетку.
И, играя, бегут огни рекламы над этажами,
И кто-то салют, как орхидею, в оранжереи сажает,
И ты в переулок скрываешься, будто в берлогу,
Надеясь встретить взгляд всемогущего Бога,
Что, как композитор, играет на клавишах темных ступеней в заводах,
Обтянутых пыли сукном, как на клавикордах,
И где, разворачиваясь, цветут фикусы лестниц,
Не поливаемых уже который месяц...