Антология встреча седьмая

Сегодня вторая встреча  ШЕРШЕ ЛЯ ФАМ, более полная, чем первая, но всё равно не всех женщин поэтов из антологии «Закон случайных чисел» удалось вместить в этот формат, Я расскажу о них по иному поводу в следующих встречах

Представлять МАРИНУ ЦВЕТАЕВУ можно только стихами, посвященными ей другими
замечательными поэтами. Слово АРСЕНИЮ ТАРКОВСКОМУ

     Из стихов, посвященных         
      Марине Цветаевой

Друзья, правдолюбцы, хозяева
Продутых смертями времен,
Что вам прочитала Цветаева,
Придя со своих похорон?
Присыпаны глиною волосы,
И глины желтее рука,
И стало так тихо, что голоса
Не слышал я издалека.
Быть может, его назначение
Лишь в том, чтобы, встав на носки,
Без роздыху взять ударение
На горке нечётной строки.

Какие над Камой последние
Слова ей на память пришли
В ту горькую, все ещё летнюю
Горючую пору земли,
Солдат на войну провожающей
И вдовой, как родная мать,
Земли, у которой была ещё
Повадка чужих не ласкать?

Всем клином, всей вашей державою
Вон там, за последней чертой
Со всей вашей правдой неправою,    
И праведной неправотой.


МАРИНА  ЦВЕТАЕВА
 
Встреча с Пушкиным
    ( отрывок )

...Пушкин! - 
Ты знал бы по первому слову,
Кто у тебя на пути!               
и просиял бы, и под руку в гору
Не предложил мне идти...

Не опираясь на смуглую руку,               
Я говорила б, идя,
Как глубоко презираю науку
И отвергаю вождя,

Как я люблю имена и знамена,
Волосы и голоса,
Старые вина и старые троны,-
Каждого встречного пса! -

Полуулыбки в ответ на вопросы,
И молодых королей...
Как я люблю огонек папиросы          
В бархатной чаще аллей,


Марионеток и звон тамбурина,
Золото и серебро,
Неповторимое имя: Марина,
Байрона и болеро,

Ладанки, карты, флаконы и свечи,
Запах кочевий и шуб,
Лживые, в душу идущие речи
Очаровательных губ.

Эти слова: никогда и навеки,
За колесом - колею...
Смуглые руки и синие реки,
Ах, - Мариулу твою!

Треск барабана - мундир властелина -
Окна дворцов и карет,
Рощи в сияющей пасти камина,
Красные звезды ракет...

Вечное сердце свое и служенье
Только ему, Королю!
Сердце свое и свое отраженье
В зеркале... - Как я люблю...

Кончено...  Я бы уж не говорила,
Я посмотрела бы вниз...
Вы бы молчали, так грустно и мило       
Тонкий обняв кипарис...

Мы помолчали бы оба - не так ли? -
Глядя, как где-то у ног,
В милой какой-нибудь маленькой сакле
Первый блеснул огонек.

И - потому что от худшей печали
Шаг - и не больше! - к игре,
Мы рассмеялись бы и побежали
За руки вниз по горе.

 
Александру Блоку

Ты проходишь на Запад Солнца,
Ты увидишь прощальный свет,
Ты проходишь на Запад Солнца,
И метель заметает твой след.

Мимо окон моих - бесстрастный -
Ты пройдешь в снеговой тиши,
Божий праведник мой прекрасный,
Свете тихий моей души.

Я на душу твою - не зарюсь!
Нерушима твоя стезя.
В руку, бледную от лобзаний
Не вобью своего гвоздя.

И по имени не окликну,
И руками не потянусь.
Восковому святому лику
Только издали поклонюсь.

И, под медленным снегом стоя,
Опущусь на колени в снег,
И во имя твое святое,
Поцелую вечерний снег, -

Там, где поступью величавой,
Ты прошел в гробовой тиши,
Свете тихий - святые славы -
Вседержитель моей души.


БЕЛЛА АХМАДУЛИНА. Я думаю этого поэта не стоит представлять. У многих ещё на слуху её дивные строки и незабываемый голос. Я же хочу показать её стихотворе ние, посвящённое Цветаевой. Это настолько мастерски написано, настолько психо логически тонко и точно, что оказываешься в плену иллюзии: Да! Вот это происхо дит сейчас. Да! Вот в этот самый момент она говорит с живой Мариной, обняв её за плечи.



        БЕЛЛА  АХМАДУЛИНА
      Из стихов, посвященных
            Цветаевой

          Уроки музыки

Люблю, Марина, что тебя, как всех,
что как меня -
озябшею гортанью
не говорю: тебя - как свет! как снег! -
усильем шеи, будто лёд глотаю,
стараюсь вымолвить: тебя, как всех,
учили музыке. ( О крах ученья!
Как если бы, под богов плач и смех,
свече внушали правила свеченья.)

Не ладили две равных темноты:
рояль и ты - два совершенных круга,
в тоске взаимной немоглухоты
терпя иноязычие друг друга.

Два мрачных исподлобья сведены
в неразрешимой и враждебной встрече: 
рояль и ты - две сильных тишины,   
два слабых горла музыки и речи.

Но твоего сиротства перевес
решает дело. Что рояль? Он узник
безгласности, покуда в до-диез
мизинец свой не окунет союзник.

А ты - одна. Тебе подмоги нет.
И музыке трудна твоя наука -
не утруждая ранящий предмет,
открыть в себе кровотеченье звука.

Марина, до! до - детства, до - судьбы,
до - ре, до - речи, до - всего, что после,
равно, как вместе мы склоняли лбы
в той общедетской предрояльной позе,

как ты, как ты, вцепившись в табурет, -
о карусель и Гедике ненужность! -
раскручивать сорвавшую берет,
свистящую вкруг головы окружность.

Марина, это все для красоты
придумано, в расчете на удачу
раз накричаться: я - как ты, как ты!
и с радостью бы крикнула, да - плачу.            
   

Ещё одна встреча, которой могло бы и не быть. Интересно, кто-нибудь из содружества авторов Стихи РУ, членов конкурсных жюри и членов совета помнит сериал из эпохи немого кино двадцатых годов под названием «Мисс-Мэнд». А кто помнит автора, романа на основе которого был написан сценарий этого сногсшиба тельного супердетектива на тему смертельной схватки между мировым капиталом и организованным пролетариатом?. Стиль – бульварный роман типа «Красной маски», если кто-то помнит и эти страсти-мордасти типа лже Шерлока Холмса. Жуть, ужас и абзац. Я сам читал роман ещё мальчишкой. А в 50-е  фильм  крутили кое-где по
городам. И в пору работы молодым инженером на Челябинском металлургическом заводе я посмотрел почти все серии. По крайней мере те, что чудом где-то уцелели.
Не буду больше томить, это очень известная в советское время писательница, публицист, журналист и поэт МАРИЭТТА ШАГИНЯН 
У Мариэтты Шагинян есть стихотворение пропитанное, как пахлава мёдом, неповторимым восточным ароматом сгущающихся эротических ожиданий. Вот эти стихи


           МАРИЭТТА ШАГИНЯН
            
             Полнолуние

Кто б ты ни был, - заходи, прохожий.
Смутен вечер, сладок запах нарда...
Для тебя давно покрыто ложе
Золотистой шкурой леопарда.

Для тебя давно таят кувшины
Драгоценный сок, желтей топаза,
Что добыт из солнечной долины,
Из садов горячего Шираза.

Розовеют тусклые гранаты,
Ломти дыни ароматно вялы;
Нежный персик, смуглый и усатый,
Притаился в вазе, запоздалый.

Я ремни спустила у сандалий,
Я лениво расстегнула пояс...
Ах, давно глаза читать устали,
Лжет Коран, лукавит Аверроэс!

Поспеши... круглится лик Селены;
Кто б ты ни был, - будешь господином.
Жарок рот мой, грудь белее пены,
Пахнут руки чебрецом и тмином.

Днем чебрец на солнце я сушила,
Тмин сбирала, в час поднявшись ранний...
В эту ночь - от Каспия до Нила -
Девы нет меня благоуханней!


А ведь я помню её старушкой лет восьмидесяти пяти. Выступая как-то по телевиде нию ещё чёрно-белому, она всё искала на столе очки и повторяла, «ах, старость, старость…» Но какой благоуханный цветок она  оставила всем нам.

Ещё одно имя, вписанное золотыми буквами в литовскую поэзию – СОЛОМЕЯ НЕРИС. Как прекрасны её стихи в переводе Марины Петровых


      СОЛОМЕЯ  НЕРИС

       Подарки феи
       ( фрагменты )
    перевод М. Петровых

   Заката луч багряный
   В полях уже угас
   И феи из тумана
   Вьют кольца вокруг нас,
   Лишь сумерки коснутся
   Полей, как легкий дым,
   Пора, пора вернуться
   С покоса крепостным.
   Скорей минуйте, братья,
   Опасные места,
   Где феи на закате
   Стирают у моста,
   Расчесывают косы
   И в лунной полосе
   Выходят на откосы,
   Где бродят по росе,
   Кто песней их прельстится,
   Тот словно сам не свой,
   Ему не воротиться               
   Под мирный кров родной...
   
   ...Спокойно спит ребенок,
   От трав медвяный дух,
   Белеет шёлк пеленок,
   Лебяжий легкий пух,
   Вязь жемчуга блеснула,
   Синеет бирюза,
   Ведь фея заглянула, дитя,
   В твои глаза,
   А кто в глаза ей глянет,
   Тот с детства сам не свой,
   Мечтать о счастье станет,
   Утратит он покой,
   Он - друг и брат голодным,
   Их горем уязвлен
   Захочет стать свободным
   В свободном мире он,
   С орлом степным сдружится,
   Тоскою вдаль гоним,
   Судьбе не покорится,
   Не будет крепостным...

У неё есть замечательная поэма на темы народных легенд «Эгле – королева ужей» В литовском эпосе уж – символ мудрости и силы.  В работах Кастукаса Чюрлёниса образ ужа вырастает до масштабов Млечного пути («Соната звёзд»), становясь символом Вечности.

ВЕРА НИКОЛАЕВА прекрасный, тонкий поэт, её голос трудно спутать с кем-то другим. Мне посчастливилось какое-то время работать с ней в литобъединении Дома учёных. Она с удовольствием печаталась в альманахе «На солнечной стороне», к созданию которого и я был причастен.


            ВЕРА  НИКОЛАЕВА

               * * *
Душа затравлена. Затихла. Замерла.
А мир вокруг бурлит и суесловит.
Сбылись пророчества, и бедам несть числа.
Что ж день грядущий нам готовит?

В какие пропасти заставит заглянуть?
Потребует за жизнь какую плату?
Как разрушителен познанья тяжкий путь,
Где сеют ложь и брат не верит брату.

Душа настороже. Ей говорят: смелей
Ищи пути к свободе и покою!
Она ж в ответ молчит. И нет отваги в ней.
Лишь крылья гневно сжаты за спиною.


             *  *  *
Мне страшно немоты моей,
Еще страшней - косноязычья.
Мы говорим в кругу друзей          
На языке каком-то птичьем.

Стыдясь порой высоких фраз,
Молчаньем раним чью-то душу,
Не сознавая, что и в нас
Немое чувство стало глуше.

Не потому ли все скупей
Мы любим, дружим, сострадаем?
В словесной спешке, в смуте дней,
Не одаряя, потребляем.
 
И вдруг самих себя теряем...


Ещё одна удивительная женщина ТАТЬЯНА ЩЕПКИНА –КУПЕРНИК  О ней я писал в «Этюдах о Левитане», С юных лет студенткой она была дружна с Левитаном, семьёй Чеховых. С Гиляровским бесстрашно ходила на Хитров рынок. Именно она уговорила Левитана ехать с ней в Мелихово. Благодаря  участию её – 19 летней студентки,  Левитан и Чехов помирились, после долгой размолвки из-за рассказа «Попрыгунья». Она актриса, поэт, мемуарист. Очень известный человек в культурной жизни Москвы тех лет. Вот два её прелестных стихотворения

         ТАТЬЯНА
     ЩЕПКИНА-КУПЕРНИК
   Из финляндского альбома
       (сказки Мариок)

             Апрель

Растёт трава: я слышу в тишине
Её ростков зелёных прозябанье…
Прильну к земле – и кажется, что мне
Чуть ощутимо почвы колебанье.
Кто заклинаний произнёс слова?..
Кто вызвал к жизни силу и откуда?..
Но всё живёт, всё ожидает чуда:
             Растёт трава!
Прозрачный воздух полон ласки чистой,
Благословляет неба синева…
Звон певчих птиц и гомон серебристый…
             Растёт трава!
Я здесь одна, одна брожу, внимая
Таинственной работе колдовства,
Я слушаю, как под перстами Мая
             Растёт трава!
О, верю я, моей ты хочешь ласки,
Твоя любовь прекрасна и жива,
Она растёт, как в дни весенней сказки
              Растёт трава!


              Май

Эта ночь не похожа на ночь:
Это - день, утомленный без сна.
В бледно-розовом небе встает
Только призрак луны - не луна.
И скользит мимо полной луны
Облаков голубая гряда...
Так скользят мимолетные сны,
Исчезая вдали без следа.
Тишина... Тишина... Тишина...
Самый воздух загадочно нем,
И как будто бы тихо дрожат
В нем слова позабытых поэм.
               
               
ИЗУМРУД КУЛИЕВА – поэт, писатель, сценарист, режиссёр. Мастер многогранный и многомудрый. Редкое сочетание яркого общественного температмента и не менее
яркого поэтического и литературного таланта.Она родом из того Баку – самого интернационального города бывшего СССР. Достаточно было сказать – «мы из Баку» и всё становилось понятно без слов. Это друзья, независимо от того, кто ты азербайджанец, армянин, еврей, русский, татарин, грузин. Одним словом – мы из Баку. И эту струну своей души она оберегала и пронесла через всю жизнь. А жизнь, порой, дарила такие сюрпризы,что врагу не пожелаешь.
Вот фрагмент из моего небольшого эссе "Тореодор и Андалузка", о её муже,киноре жиссёре Валерии Кремнёве и о ней, русском поэте родом из Баку, опубликованном в книге "Записки любознательного человека" в 2006 г..
"...Однажды, это было, дай бог памяти, в самом начале 90-х, уже после бакинской трагедии, она позвонила мне и сказала: «Смотрите первый канал TV, «Содружество», не пропустите, я буду говорить о бакинских событиях». Но, конечно, я забыл день и час, а когда вспомнил и бросился к телевизору, она уже говорила. Не знаю, долго ли. Но главное, я услышал, увидел её такой, какой не видел до того ни разу. Это не было выступление в обычном смысле. Это было заклинание во имя невинной крови, льющейся на улицах Баку и других городов Закавказья! В её лице, в глазах было столько боли, такое отчаянье... Она говорила: «Разве по цвету крови можно отличить армянина от азербайджанца, еврея от русского? Наш город был самым интернациональным в огромной стране. "Мы из Баку" звучало, как пароль! Люди, умоляю Вас всех, остановитесь во имя детей, во имя стариков...».
В её словах было столько страсти, убеждённости, трепетной женственности и желания защитить, заслонить собой всех, кто попал в эту кровавую мясорубку. Это была мольба о жизни. Оторваться от этих глаз, от этого лица было невозможно. Казалось, после её мольбы о мире, все пушки на земле должны были замолчать на веки вечные. Увы, что было потом, мы прекрасно помним..."
Многие её стихи стали песнями, Среди композиторов, писавших музыку на её тексты
достаточно назвать Саульского, Палада Бюль-Бюль Оглы, Эшпая.
Её стихами я и заканчиваю эту очередную встречу на страницах  антологии.

      ИЗУМРУД  КУЛИЕВА

       *    *    *
Вы видели кладбище
Кораблей?
Обитель тихих волн,
Умолкших сказок,
Пустынных палуб,
Выгоревших красок,
Заржавевших,
Усталых кораблей...
А мачты, как кресты
На их могилах,
А чайки, словно вороны,   
Кружат.
И на седых волнах
Свинцово-стылых
Лишь тени
Мертвых кораблей
Дрожат...
Корабль когда-то
Звался "Пилигрим"
О, ветер!
Дуй смелее, веселее -
Ты должен быть               
Веселым и большим,
Пусть парус зашумит,
Как дуб в аллее!
Пусть "Пилигрим"
Рванется наудачу -
И вырвется из плена
В Океан,
В живую сказку,
В синь далеких стран,
Но спит корабль
И я стою и плачу...


Грустная песенка

Изобрету велосипед
Одноколесный, персональный
И  в мир по ниточке астральной
Я покачу проведать свет.
Под небом страха и любви,
Иллюзий, глупости, безверья
Я отворю с надеждой двери
В пределы Царственной Земли...

Увы, все тот же звон оков
И воронье на пепелище,
Здесь совесть странницею нищей
Забилась под церковный кров...
В затылок дышит мне беда.
Ее ужасно приближенье:
О, круги вечного вращенья       
Неодолимы, как всегда.

Они наброшены взахлест
"И ныне, присно и вовеки":
Любви иссушенные реки -
Полёт, паденье и погост.
Все повторяется опять,
Неужто снова страх и пытки?!.
И учатся в людей стрелять,
И раздевают всех до нитки...

"Смешно, не правда ли смешно?" -
Кричали ловкие паяцы.
Ну как же мне не рассмеяться
Сквозь слезы,  громко и грешно...
Изобрету велосипед
Одноколесный, персональный
И в мир по ниточке астральной
Я покачу проведать свет!..

      
          *  *  *
На последнем крутом вираже,
На исходе прощального круга
Нам подумать пора о душе,
О великом бессмертьи друг  друга.

О, бездонная музыка дня,
Что восстала из пепла как истина,
Словно небо, упав на меня,
Высока, нелегка и неистова.

Ты вернула мне счастье страдать,
Мой талант снова верить и мучиться,
И любить, и отчаянно ждать,
Ждать того, что вовеки не сбудется.

И опять я себя узнаю -
Лист кленовый на ветке качается,
И сентябрь звенящий кончается,
Устаю, но стою на краю.

И молю я его: "Не сорвись!
Поживи еще чуточку малую!"
Но летит он стремительно вниз
На осеннюю землю усталую...

Так прекрасна, чиста и свята
Наша музыка грустною птицею
На прощанье, расправив крыла,
Пролетает над нашими лицами.

На последнем крутом вираже,
На исходе прощального круга
Нам подумать пора о душе,
О великом бессмертьи друг друга.


До Встречи