Стихи 2010 года

9 декабря 2009 года

По Павловску пойти пройтись немного.
И в парке по аллеям покружить.
Чтоб успокоить сердце у порога –
Как водится – меж умереть и жить.
И миновав «Чугунные ворота»,
Почуешь, как пылавшая в огне,
Стихает вдруг пред самым поворотом
Та боль в груди на левой стороне.


6 июня 2010 года

И в нашей жизни тоже иногда
Случаются «прекрасные мгновения».
Родится где-то новая звезда,
Иль новое в ночи стихотворение.

Мной о любимой все, пожалуй, сказано:
И в рифму, и без рифмы, и в мелодии…
Слова и чувства так давно увязаны,
Что нечего к тому добавить вроде мне.

Но каждый день я Боженьке молюсь,
на звезды глядя сквозь окно мансардное,
и одного всегда теперь боюсь:
не слишком ли вся наша жизнь отрадная?

Все состоялось, кажется, до донышка,
Что надо – дети, и семейство славное.
И ты, моя родная, будто солнышко –
В галактике моей – звездою главною.

Все в нашей жизни было так непросто,
Но у судьбы мне нечего молить,
Лишь одного, чтоб женщина-подросток
Могла со мною долго-долго жить.


ЖЕНЕ

Жизнь у нас с тобою очень стрёмная!
Для тебя настало время «Ч».
Соберу стихи я электронные
И сожгу их в печке СВЧ.

Не найти забойнее ремейка,
Грех с тобой нам Господа гневить,
Сотворив счастливую семейку,
Надобно нам только жить и жить!

Все у нас с тобой не так уж просто,
Но судьбу мне не о чем молить,
Только б эта женщину-подростка
До конца мне холить и любить.

До конца, до самого до донышка,
Как нектар божественный испить.
Ты в моей галактике, как солнышко,
Так тому и должно дивам быть.

Все твоё давно с собой ношу:
Речку Ёргу, и сосну, и Устюг,
И могилы предков помню с грустью,
Все люблю, и всем твоим дышу.

За любовь свою поднимем чашу,
За детей, за внуков, за себя!
За семью счастливейшую нашу
Я за все боготворю тебя!

6 июня 2010 г.

* * * 15.10.09.

Не пускай в свое сердце тоску,
даже если тебе очень плохо.
Не лови же коня на скаку,
а живи – до последнего вздоха.

Нет, конечно, я солнышку рад,
пусть хоть вечность оно над Россией,
но коль небо всегда было б синим,
то и Болдино не было б, брат.


Гумер ГИК
Вне конкурса:

ТРИПТИХ О ЗЕНИТЕ

1.

Был стадион похож на круги ада,
в ушах то воет, то вздыхает, то звенит,
то тридцать тысяч «Песню Ленинграда»
затянут хором, то орут: «Вперед, Зенит!»

Ору и сам перед экраном как дурак я,
ушла Лаура: лишь бы погулять ей…
И хорошо, я в кайфе пью араку,
 а тут Динамо забивает – вот проклятье!

Хвала Аллаху, что есть шанс второго тайма,
что в раздевалке жару всем поддаст Давыдов:
и Кежму пристыдит – да заиграй ты!
Фаттиха поругает – как не стыдно!

Клуб продолжает свой поход в элиту -
Забили два гола – виват Зениту!


2.

Он вновь под свой вернулся кров,
Голы влетают – будь здоров!
А сине-бело-голубые
Лишь злятся на финты любые…
Чем им не угодил Быстров?


3.

Писать рубаи и мусабы
Не в тему о Зените как бы…
Несчастного полу-араба,
Прости, о, мудрый мой Хайям,
Что нарушает твое табу.


Песенка про любовь
Текст и музыка Гумера Каримова
Посвящается Сергею Коневу
И Татьяне Крупницкой

Слышишь как тихая радость
Свернулась котенком в груди.
В крошечный замок свой ладно
Веди меня, Лада, веди.
    А над городом луна
    Вся в себя погружена.
              Может этот лунный свет
                Приоткроет наш секрет?

             Я готов луне помочь
 Скоротать вдвоем всю ночь.
   С ней всерьез поговорю,
Чтобы встретить нам зарю.
Неисповедимы, я знаю,
Для смертных господни пути.
По той ли дороге до рая
С тобой мы собрались идти?
                А над городом луна
              Вся в себя погружена.
                Может этот лунный свет
              Приоткроет наш секрет?

    И едва лишь солнца луч
    Соскользнет с небесных круч,
    То по озеру любви,
    Ты кораблик наш плыви.
Быть может до райского сада
Законам земным вопреки,
Тащиться нам вовсе не надо?
Давай отдохнем у реки.
    А над городом луна
    Вся в себя погружена.
Может этот лунный свет
Приоткроет наш секрет?

     И едва лишь солнца луч
     Соскользнет с небесных круч,
     То по озеру любви,
     Ты кораблик наш плыви.


Я брал тайм-аут
Лет на пять…
Может на меньше,
Но так казалось.
Не писал стихов
А если писал –
Никому не показывал
Даже любимой.

Раздражало все:
Казалось вторичным
И гадость, гадость, га…
………………………….
А в голове застрявшая
мудрость востока:
не говори сто,
если знаешь одно.
Скажи одно,
Когда знаешь сто…
Впрочем, я уже писал,
Что мне долго не пелось,
Повторив за кем-то
Красивую строчку…
Прошел по этапу
Только что кандалы
не звенели.
По Владимирской
Из Уфы.
               


                Б.П.

Нет, не выйти из кру’гов из адских,
У сценария кода лиха…
Но твердил мне профессор Орнатский,
 «Суицид – порожденье греха.
Только жизнь – абсолютная ценность…»
Столько лет, а о нем ни стиха.
Я - ленив, но виною не леность... –

Нераскрытая тайна мотивов
И потёмки – чужая душа.
«Мог бы жить,
                и любить,
                быть счастливым».
Докурил «Беломор» не спеша,
Табуретку на центр поставил,
Говоришь: «Мог бы жить и любить?»
И записку всем нам оставил:
«Я прошу никого не винить!»


Гумер КАРИМОВ

* * *

Н. П.

Мы живем под собою не чуя страны...
                Осип Мандельштам

Казалось, все точки на века расставлены над i -
Лады!
По утрам в коммуналках гремело фо-но,
(Как это было однако давно!):
"Утренняя гимнастика - ноги на ширине плеч,
Встать - лечь! Встать - лечь!
А еще: "Пионерская зорька"...
Вы с Олегом свалили в Горький.
Все перевернуто было в том мире:
Муса и Володька - в Башкирии.
А я, почему-то, в нашей отраде,
В аспирантуре, в Ленинграде.
Потом он вновь становится Питером,
Меняются лидеры,
"Пиджаки" превращаются в джинсы и свитеры...
А суть неизменна: партийные своры,
Хотя и "новые" - бандиты и воры.
Все стало зыбким, пошлым, подвижным...
Горький разделся - остался в "Нижнем".
Держава теряла свои республики,
Россия сжалась, до дырки от бублика.
Потом и в ней попадали небеса!
Война на Кавказе. Жив ли Муса?
Хохлы отделились? Какой пустячок!
Теперь за кордоном жил Стас Сухачев.
Уже и Одесса - не наша мама,
"Шахтер" Донецк и Киевское "Динамо"...
Меня же волнует - другой вопрос:
Кто теперь Муза, Что с Букарос?
Были родными нам - буки и веди,
Стал иностранцем и Волков Эдик.
Да - все путем! Только кажется мне,
Что я живу не в своей стране.

               30-31 июля, Павловск.

И при совках леса горели,
Но кое-где и еле-еле…
А нынче, будто в страшном сне:
Россия вся почти в огне!

Как видно, это неспроста,
Ведь наша совесть не чиста.
Гнев праведный проснулся в Нем,
И он карает нас огнем.



Открыл сегодня Превера. И вот, что написалось:
1.

Дочь читает стихи Превера,
их случайно «открыв» на столе.
И луна вдруг обратной сферой
повернулась к ней и Земле.

В звуках строк его великолепья,
словно в ритмах «Dark side of the moon»,*
слышит дочка, как звякали цепи
у рабынь переборами струн.

Подружившись с поэтом, с ним вместе,
выпускала из клетки птиц.
Говорила с Превером о чести
забеременевших девиц…

«Если ты не обнимешь меня, я умру»* -
слышу шепчет одними губами…
Ей – семнадцать. А юноша, под часами,
вдруг сказал ей: «Не стой на ветру».*


* Пинк-Флойд «Обратная сторона луны».
* Жак Превер «Поцелуй меня».
* А. Ахматова:
«Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Все, что было. Уйдешь, я умру».
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».
27 октября 2010 г.

2.

Стою во дворе:
милый, элитный домик,
будто в сказочном календаре.
Потрепанный чей-то томик,
брошенный на скамье…
Что-то неладно в семье,
не в чьей-то, - в моем доме.

Стою во дворе:
газоны «побриты» «Жилетом»,
и тротуарная плитка
тускло блестит на заре,
двор огорожен. Улиткой –
ощущаю себя или птицей в клетке.

Стою во дворе:
снова сбежавшая дочка
в сердце втянула холодный,
горячий озноб…
Холодно в октябре:
Мерзнет ушная мочка,
но сковородкой горячей,
над взором незрячим,
пылает лоб.

Стою во дворе,
И нету тому конца…
Казнь на горе –
Посланный сын отца…
Дочка изводит,
не отвечая на кучу звонков.
Дети приходят,
Чтобы медленно убивать стариков…
25 октября 2010 г.


Какой же это век,
в котором мы живем?
Когда стихи штампуют про березы.
В какой же это век
так детвора ревет
по-взрослому, стараясь спрятать слезы?

Какая страшная ирония судьбы,
кошмарный век,
Писание - в забвении!
И весь наш мир,
"косящий" от судьбы,
нашел пристанище
лишь в праздности и лени.

Огромен он, но тесен наш мирок,
и "ходики" под черепной коробкой
вопросом нас все донимают робко:
"Коль это Жизнь, то что тогда - Порок?"