Когда другие радовали вечно...

Когда другие радовали вечно
Домашних послушанием своим,
По мнению родни, я бессердечно
Пренебрегала неизменно им.

Я неслухом росла и как-мальчишкой,
Строптивицей и спорщицей была,
Я никогда не расставалась с книжкой;
Другие знали про мои дела

Лишь то, что им самим хотелось слышать,
От истины отличное совсем.
Я по деревьям лазала, по крышам...
И это было далеко не всем,

В чем вдохновенно я поднаторела,
Держа свою пытливость наостре...
Поэтому я вечно и горела
На всяком наспех сложенном костре,

И хвороста всё новые охапки
Подтаскивали те, кто ни на грош
Не мыслил выше собственной же шапки,
Кому и кнут, и пряник был хорош.

Я многократно ведьмой объявлялась,
Осведомлённей будучи иных.
Мне это знанье малым представлялось,
Но выглядело колдовским для них.

О спорном как о спорном говорила
Я, в том числе тогда, когда оно
Всепризнанным порой настолько было,
Что даже обсуждать его грешно

Считалось, а не то что сомневаться
Или - о ужас! - даже отрицать...
Привыкшие притворством упиваться
Меня старались хором порицать

За то, что я обычно не боялась
Позорное прилюдно поносить
И, к возмущенью многих, не стеснялась
Любое слово вслух произносить.

Я всевозможной швали преподобной,
Подозреваю, тем была страшна,
Что неудобной - крайне неудобной! -
Слыла во все века и времена...

Слыла - неверно сказано! Осталась
И собираюсь оставаться впредь...
Что делать, если мне судьба досталась
Сгорать, рождаться вновь - и вновь гореть!