Дворовые кошки

в заброшенном доме ютилась стая бездомных котов:
мамаша родила беженцев сырых и серых дворов.
во имя спасенья помета - рожденных под жизненным гнетом -
проливала кровь за потомство дворовых пород.

срок неделя и новые краски в открытые только глаза.
дом серый не похожий на сказку, и нечего миру воздать.
ценник равен нулю но страстно боролося животный инстинкт
и вместо парочки пинт с утра ободряла роса.

выброшен ужин от тетеньки, что казалась котятам убийцей;
капля жизни за счет монстра, но не стоит стыдиться:
эта взятка у смерти, что поможет вперед сдвинуть рыльце
(каждый шаг мелкой лапы под звук жизнью уроненой гильзы).

и человек тут бы спился, но жить заложено жизнью,
и котята стремились, хоть неделя как умер черный и сизый;
голод не тетка, да и тетка та не кидала больше отходы,
город серый как клетка, а мусорки стали местом охоты.

Люди добрые, но не подали братскую руку помощи кошкам,
сутки новые но обед для семейного круга помещается в ложку,
но выжить можно, а значит котенок немощный должен
тянуть тело хоть сложно, ведь жизнь накинула вожжи.

и в эту яму он брошен, где правят только страх и насилие,
где новый шаг и спасибо вам, что по пути не зацепили,
где так невыносимо быть не этим живучим и хитрым Базилио,
где с кошкой меряясь силами дети побеждают бессильного.

дворовый кот не красивый, в лужу брошен как завядшая лилия;
шаг за шагом и миля за милею, но безтолку ведь все опротивило.
раны, шрамы - полно в изобилии, хорошо все стабильно, но
охладить кровь, стать будто рептилия, котам не под силу.

и сказали спасибо бы котята, но не умет трепать языками,
тому дядьке сворливому, что оставил еду под дверями им.
запах учуяв салями но с химией, прайд все же накинулся -
жадно еду пожирали они, а человек наблюдал, стреляя глазами
за уже почти неживыми котами