Птицы, клюква и я

Скачут воробьишки,
а вороны ходят.
Все еду находят,
так как я излишки
хлеба: кучу крошек
им бросаю  Коржик
жадно уминаю
сам и вспоминаю
день, когда голодный
я бродил болотом,
а туман холодный
вместе с липким потом
холодили тело.
Я не мог за дело
взяться: безрукавка
к телу прилипала.
Под ногами чавкал
мох, в ответ вздыхала,
пузырясь, трясина.
Я, признаться, сильно
был напуган. Гнуса
наседала туча.
Я не мог нагнутся:
ел меня летучий
этих мелких тварей
легион! Коварен
был и мох упругий,
Я чесался. Руки
бегали: боролся
с гнусом. Папироса
хорошо дымила,
только не отбила
рьяной их атаки.
Так боролись даки
(т. е. тоже рьяно)
с цезарем Траяном*
.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .
Наконец от взгляда
моего гирлянда
крупной, красной, спелой
клюквы не укрылась:
в мох рука зарылась,
а душа запела,
будто стих я Музе
показал, и Муза
мне сказала…
                Гуси?!
Думаю, что с курса
гуси вряд ли сбились:
просто опустились
на поляну, чтобы
чем-то подкрепиться,
отдохнуть (есть пицца
в торбе: на особый
случай!)…
                Запущу-ка
глаз на донце торбы.
(Я ведь – раб утробы!
У меня и щука
жареная в торбе
давеча лежала:
пахла и мешала
думу думать!) Кроме ж
пиццы – шмат изрядный
сала. Я не жадный!
Знаю: не накормишь
этим всех, да нужно
дать… Ах, как натужно
закричали птицы
возле круга пиццы
и брусочка сала…
Ветром причесало
трав тугие стебли,
солнцем – подсушило.
Осень всех ушибла!
Вылез из постели
даже дядя Петя,
лодырь и бездельник,
говорящий: «Пейте!
Если нету денег,
то пропейте брюки!»
Телепни, тюрюки
(как сказал бы Гоголь)
вышли на прогулку.
По асфальту гулко
каблуков зацокал
целый полк (отвлёкся:
осенью увлёкся
золотой, что летом
бабьим называем.
Нынче встал с рассветом.
День –  незабываем!)

Воробьи, сороки,
галки и вороны
переждут – проворны! –
зиму здесь же. Сроки
лишь гусей и уток
поджимают. Нынче
всем им не до шуток.
Если и не хнычет
ветер под  забором
бабьим летом, вором
по ночам крадётся
холод. Днём – смеётся
Солнце. Купол неба
синий (каюсь, каюсь:
снова отвлекаюсь!).
Нет ни крошки хлеба.
Не вонзится спицей
лучик в сало с пиццей.
Птицы Божьи съели
всё и улетели..

Что я вижу?! Стайка
голубей садится
на поляну. Дай-ка
присмотрюсь (хоть спиться
не успел, а зренье
я вконец испортил.
(В людях часто спОр тел
с душами есть тренье
их между собою.
Существо слепое –
тело, Озаренье
нА Душу находит
и Она выводит
плоть из тьмы.)
                Нет пищи!
Здесь её и нищий
стал искать бы вряд ли.
Птицы утеряли
интерес к поляне.
Разве что для пьяни
(не чужой, а местной)
было б интересно
выпить на отшибе.
Я не зря ушиблен
Жизнью, раз калиной
алою любуюсь,
раз всегда волнуюсь
я при виде клина
журавлей, что к югу
тянется; раз вьюгу
ночью зимней, снежной
слушаю, раз с нежной
грустью просыпаюсь,
Миру улыбаясь.

2 сентября 2013

*В результате двух кампаний в 101 – 102
и 105 – 106 годах императором Траяном
была покорена Дакия.