И приходит жизнь...

Можно любить этот дынный воздух,
этот душный, весёлый аромат ноготков,
дрыхнуть на травке короткошёрстной,
где под тебя ведётся подкоп —

лезут, карабкаются алисы
из бездонно-бесстыжих колодезных нор...
Так лезут роли из тела актрисы,
из скрипок — карабкается минор...

Так лезет лазутчик из недр окопа,
устремляются мысли из головы...
Так кольт в кобуре на бедре у копа,
почувствовав пальцы — идёт на вы.

Так в торфе ворочается медведка...
Из песчаного бункера, озверев,
карабкается, донесла разведка —
букашки, атас!! — муравьиный лев.

Так лезет паштет из консервной банки...
Тили-тесто сдвигает крышку легко...
Бодро и весело спозаранку
сбегает кипящее* молоко!

И можно вдыхать васильки и клевер,
всеми лёгкими жарко любить ля ви —
ползут Алисины антиподы
из люков колодезных and TV...

И — так же как режущий рёв минора,
переполнивший трюмы скрипичных недр, —
приходит смерть,
как приходит Морра,
и сводит, казалось бы, всё на нет.

Мир обнуляют, стирая тряпкой
безнадёгу контрольной с твоей доски —
и ты становишься на два порядка
недосягаемей для тоски...

Всё зависает на точке нейтрала,
где враз обнуляется запах и звук,
и только — космически странно, так странно! —
доносится чей-то сердечный стук...

И:
можно любить тишину пещеры,
материнского чрева утробный гул —
приходит жизнь!
Горячо и щедро.
Вопящая дерзостное "Агу!"


              28 августа 2013 г.

* Вар. — курчавое
кипучее