О наболевшем

Вспоминать - по ночам//слезами,­­
Как ты спал на моей руке,
Щедро сыпался чудесами,
И сиял, как огнем, глазами,
И о них распинался мне.

Еженощно ко мне приходишь -
Смотришь ласково и легко.
Я не знаю, чего ты хочешь,
Но от каждой такой вот ночи
Пульс несется, как снежный ком.


Ты мне снишься, до жути близко.
То в постели, а то в толпе.
Я упал нереально низко,
В моей правой руке - канистра,
Зажигалка - в другой руке.

Это вспышка. Секунда. Точка.
Первозданное ничего.
Я вдыхаю тебя по строчкам,
По оставленным номерочкам,
По браслетам, кольцу, цепочкам -
Только это совсем не то.

Память сердца, вещей, событий,
От мгновений до лучших дней,
Не порвать этой алой нити.
Как ни бейся, а ты - обитель,
Ты - святая моя обитель,
Я - тобою избитый зверь.

___________________­_______
Сотон гонит меня из Ада без объяснения всех причин.
"Что тебе надо? Ты рановато. Смысл, дорогуша, иди ищи.
Нет здесь ни бога, ни прочей твари, Соддом, хоть ты меня не смеши.
Ты мне и так бесконечно должен, тысячу копий своей души.

Я тебя крою от бед, негодник, ты всё стремишься в беду попасть.
Помни - терпенье однажды лопнет. Сдохнешь, когда погуляешь всласть."

Холод больничной палаты душит. Смыслы и образы, всё мертво.
Сотон, пусти меня, черт, на волю. В то. Первозданное ничего.
Сотон, пусти меня, сколько можно. Я ненавижу себя, ну, всю.
Всё, что я делаю, всё, что помню - все разрушается на корню.

Осень приходит, и мне не спится. Только экран различим во тьме.
Каждую осень во мне, как птица, дохнет душонка, что налегке.
Дохнет душа, стекленеют веки, мертвый младенец лежит в гробу.
Я сохраню свою клятву, baby. Я всё прощу тебе там, в Аду.