Артистка Зайцева

                Артистка Зайцева               
 Пятиэтажный дом наш назывался  интернатом. Строили его когда-то для иностранных специалистов, а те жить в нем отказались, и их можно понять. По каждому этажу тянулся длинный коридор, по обе его стороны располагались комнаты размером четырнадцать квадратов, для семей маленьких, и комнаты размером восемнадцать квадратов, для семей больших. В одном конце коридора находилось помещение для умывания и туалет, в  другом – десятиметровая комната для одинокого человека. На нашем этаже этим одиноким человеком была артистка Зайцева. Работала она в Драматическом театре, роли играла скромные, что не мешало ей приносить контрамарки чуть ли не для всех жильцов нашего этажа. Было ей тридцать лет, жила она бедно, что никого тогда не умиляло и не удивляло.
« Как может, так и хлещется в своем одиночестве…  Такому камушку оправа нужна,» – говорили мои родители.
Вместе с мамой мы ходили к артистке Зайцевой в гости и, помнится, мама вздыхала и говорила:   «Замуж бы Вам, Зинаида Арсеньевна, все полегче жилось бы.» «Кто же против, – отвечала артистка Зайцева, – с радостью пошла бы… Когда бы позвали. А зовут отчего-то только в любовницы.» Однажды она показала нам свои фотографии, одна из них запомнилась мне насовсем.  Были на ней деревенского вида старик и старуха, старик держал на руках маленькую девочку. «Это мои родители и я, – сказала артистка Зайцева, – и так бывает. Они любили меня только до десяти лет.» «А дальше?» – спросила мама. 
«А дальше меня любили уже в детском доме.» «Нельзя, Зинаида Арсеньевна, Вас не любить,» – сказала мама и почему-то заплакала. Артистку Зайцеву и вправду все любили, неосознанно поклоняясь природному очарованию и природным, естественным как дыхание, кротости, доброте и деликатности. Любили её и в театре. Оттирали на задний план, а все одно любили.
  Однажды вечером артистка Зайцева пришла к нам и сказала просто и весело: «Поздравьте меня, я выхожу замуж.»  И родители мои начали обнимать целовать и поздравлять её. Вышла замуж она за директора завода, пожилого овдовевшего фронтовика. Теперь она жила в большой квартире, пусть не с любимым, но, во всяком случае, глубоко уважаемым человеком. Зинаида Арсеньевна приходила к нам в роскошных нарядах, точеные её пальцы сверкали бриллиантами. Вместо прежних карамелек, она раздавала ребятишкам шоколадные конфеты и, уходя, оставляла тонкий аромат нездешних духов. И все интернатские радовались за неё. И радовались за любого обитателя нашего мрачного пятиэтажного муравейника, когда скупые небеса вдруг обрушивали на него незатейливое человеческое счастье.
12 апреля 2013