Без лица

               
                Оригінал українською
                http://stihi.ru/2011/02/08/6507

          

       У него не было лица. Все остальное - как у всех... Среднего телосложения. Две руки, две ноги. Голова, представьте себе, тоже была. Наверное, и внутренние органы были все. По крайней мере, он ни на что не жаловался. Не кололо ни справа, ни слева. А значит печень, селезенка, почки, желудок (этот, вообще, работал безупречно - принимал все, что подавали), сердце... Сердце, вероятно, тоже было, иначе как же...
       А вот лица не было.

       Может, он с ним и родился. Таким хорошеньким, с маленьким носиком, крикливым ротиком, розовыми щечками, любопытными глазенками. По-видимому, так и было. А потом, или смылось-стерлось постепенно, или раз - и не стало. Этого сказать теперь никто не мог.
       Замечал ли кто-нибудь это? Как жилось ему без лица? Почему никто не забил тревогу? Не отвел к врачам, косметологам, экстрасенсам, в храм Божий? Это же лицо! Место, так сказать, заметное. В конце концов, должно быть у каждого.
       Не замечали.

       Мать всегда больше интересовали руки - вымыл ли их хорошо перед обедом, сделал ли то, что велела. Изредка, правда, доставалось от нее еще и месту, откуда ноги растут, потому что кто-то когда-то решил, что именно оно должно нести непосредственную ответственность за все плохое, сделанное теми же руками.
       Отец, целый вечер не отрывая глаз от телевизора, поучал сына, как тот должен поступать в экстремальных ситуациях, которые так щедро демонстрировались на экране, или же совсем забывал о его существовании, когда начинались новости спорта или транслировались футбольные матчи.

       В школе он сначала завидовал детям с интересными живыми лицами - сильным лидерам, к которым всегда были обращены взгляды, или неутомимым дебоширам, которым тоже было бы грешно жаловаться на недостаток внимания к ним. Но впоследствии смирился и даже почувствовал определенные преимущества. Учителя никогда не донимали особыми требованиями, придирчивостью. Выставляя итоговые баллы, они опирались на скупые оценки в графе "Ведение тетр." или "Самостоятельная раб.", ибо, как ни старались, не могли вспомнить лицо этого ученика. Поэтому более требовательные ставили "удовлетворительно" (раз не запомнился - значит не хватает активности), а более уставшие милостиво рисовали "хорошо" (не запомнился - значит не донимал).

       Подоспела пора и паспорт получать. Тут бы и засуетиться всем. Как же так: гражданин без лица! Но фотограф подумал, что плохо навел какую-то лампу, и, не желая во второй раз фотографировать юношу, у которого на фотографии вместо лица было бледное пятно, набросал на скорую руку какие-никакие черты, - не возиться же заново, тем более, что деньги за свое искусство он взял заранее и уже успел их профукать. И получилось что-то ни то ни се - на многих, кстати, можно было бы примерить. Есть такие лица, которые подходят немалому количеству людей.
       Следовательно, и здесь пронесло.

       Подобным макаром и в студенты затесался, потому что очутилась приемная комиссия в легком замешательстве: кто такой? есть ли у него протекция? может, что-то упустили? как бы не отсеять кого не надо?
       Нет, что не говори, а без лица порой не так уж и плохо. Никогда не приходилось ему слышать в свой адрес: “Вы хотели что-то сказать?”, “По глазам вижу, что вы со мной не согласны!”, “Всем своим видом вы мне возражаете”.

       В студенческие годы, конечно, многое завлекает, волнует, тревожит, просится на волю. Молодая кровь энергично пульсирует, максимализм готов взорваться в любой момент и разнести на куски, адреналина, бывает, так не хватает, что аж скулы сводит. И сказать бы что, громко и красиво, и моргнуть бы, белозубо улыбнувшись, и носом иногда покрутить бы, а то и просто наплевать на все.
       Однажды ему так захотелось всего этого, что прямо почувствовал, как на том месте, где обычно у людей лица, стали выпирать откуда-то изнутри его черты: зачесалось там, где, как правило, расположены у всех глаза, зазудило примерно в том месте, где определенно должен быть рот, но больше всего, завертело там, где по праву расположился бы нос... 
       И он испугался.

       Годы бежали. Пришло время на работу устраиваться. И нашлось вакантное место, не то чтобы ответственное, а такое, что требовало в определенной степени трудоспособности, более-менее усердия, на котором, не замечая твоего присутствия, всегда засекут твое отсутствие, одним словом, куда ленивого не возьмут, а умный сам не захочет.
       Работа помогала держаться на плаву в этой жизни, не слишком вникать в тот бедлам, который происходил вокруг, довольствоваться своим существованием, не присоединяясь к митингующим ораторам на площадях и трусливым шептунам по закоулкам. И его, соответственно, никто не трогал.

       Был чудный день. Он надел свой лучший костюм, на тон светлее рубашку и галстук, подобранный, ясное дело, не к цвету глаз, но довольно удачно. Надо заметить, что хотя у него не было лица, однако, он тщательнейшим образом следил за своим внешним видом. Парикмахерскую, например, посещал регулярно. Обычно, парикмахеры любят заглядывать в лицо, не нужно ли хитрым “чиком” ножниц прикрыть слишком высокий лоб, скорректировать прической овал, подчеркнуть взгляд или отвлечь внимание от слишком длинного носа.  Этот же виртуоз парикмахерского мастерства проявлял свое умение, полностью сосредотачиваясь на форме головы клиента – своеобразная фишка, способствовавшая быстрому продвижению очереди, которая всегда выстраивалась именно к нему, потому что, оказывается, многие люди не хотят, чтобы им придирчиво всматривались в лицо, даже, если оно у них есть.

       Вот при таком шикарном виде и хорошем настроении (да-да, подобное иногда свойственно и людям без лиц) он неспешно прогуливался по улице, беспечно подставив радостному весеннему солнышку свою бледное пятно. В груди разлилось приятное тепло, а сердце (все-таки оно у него было) стало колотиться безудержно и громко. От неожиданной истомы и смятения захотелось помчаться вперед на такой бешеной скорости, пока ноги не оторвутся от земли в свободном полете. Нежность и ласковость солнца родили желание почувствовать еще чье-то тепло, до сих пор не изведанное, но такое желанное.
       Вдруг стало грустно и одиноко.

       В глубокой задумчивости он брел дальше и ненароком коснулся чьей-то руки. Эта неожиданность будто пробудила его от глубокого сна. Он заметил красивую, светловолосую девушку, которая проплывала мимо, словно маленькое земное солнышко и несла в себе то вожделенное тепло, которое он до сих пор чувствовал от легкого прикосновения.
Захотелось взять ее за руку и идти рядом. Что он и сделал. Девушка доверила свои хрупкие теплые пальчики широкой мужской ладони.

       Они часто встречались. Она любила мечтательно смотреть в небо, а он любовался ее лицом, его бесконечной изменчивостью. Это лицо было прекрасно, потому что не ведало маски безразличия: уста счастливо и широко улыбались или же крепко сжимались от серьезных размышлений, брови время от времени изумленно взлетали вверх, или же длинные ресницы навевали на него легкие облачка грусти. А еще она любила кокетливо морщить носик и излучать глазами лукавые искорки беспричинной радости, возможно потому, что чувствовала рядом сильного, благородного мужчину.
       А он был таким рядом с ней.

       Но неожиданно, как это всегда и бывает, наступил момент в их жизни, когда чувства подвергаются испытаниям, утверждаются жизненные принципы, преодолеваются сомнения или же становятся призрачным видением незыблемые цитадели и растворяются в воздухе, не оставляя даже руин, а только пустоту и равнодушие разочарований.
       Они разошлись, чтобы подумать каждый наедине.

       Он понимал, что она - его вселенная, его единственная большая любовь. Потеряв ее, он потеряет себя, смысл своей жизни, но ко всему прочему ему нет никакого дела, нельзя требовать от него большего, чем он может ей дать.
       Она размышляла над тем, что рядом с ним ей спокойно и уютно, что она любит его, но что-то стоит между ними. Да, никто не безупречен, каждый имеет право на ошибку, но она должна убедиться в его искренности, почувствовать его настоящего.
       Выход есть. Она заглянет ему в глаза, и тогда не нужны будут никакие слова.

       Они встретились. Она искала его взгляд, от прямоты и откровенности которого все снова станет на свои места, но не находила. Тогда и открылась для нее страшная правда - у него нет лица.
       Он почувствовал весь ужас, охвативший это хрупкое создание и понял, что в этот миг теряет свою возлюбленную. Попытался остановить ее пылкими объятиями, но она легко высвободилась и растаяла словно птица в синем небе.

       Он стоял, низко опустив голову, как бы пытаясь скрыть свое лицо, вернее, его отсутствие. Уныние и безысходность сковали тело, отчаяние яростно пытало изнывающее сердце и не давало возможности сосредоточиться. Вышел из оцепенения, когда грудь внезапно обожгли обильные горячие капельки ... Это же слезы! ..
       Лица еще не было, но надежда уже появилась.



                Рис.сына:  памятник Моцарту у Сословного театра в Праге
                (в честь грандиозного успеха его оперы "Дон Жуан")