Дожди детства...

Река времени у каждого человека своя. Источник зарождается с началом жизни . Любой из нас идет вдоль русла Своей реки. У кого-то она бурная и многоводная, у другого медлительна и величава. Случается источник засыхает слабеньким ручейком, так и не влившись в Океан жизни, в котором слиты воедино все реки времени ,судьбы, жизни. Господь ,Великий шутник, одному даёт полной мерой ,щедрой рукой, наделяя  талантом ,удачей, любовью, долгими годами. Другому не оставляет ничего, гасит Свечу в самом начале, воистину неисповедимы пути Господа  Нашего... И не нам судить его поступки и решения, ибо только Ему Одному, видна полная картина мира. И известно, предназначение каждого винтика, каждой песчинки, каждой капельки из источника жизни.
Как быстро пролетело детство. Еще вчера казалось ,что впереди целая жизнь. Что Всё можно отложить на завтра. И всё равно успеешь... Успеешь вырасти и стать Тем, кем хочешь стать. Что не совершишь ошибок. Что родители останутся молодыми и красивыми всегда. Какими яркими были эти мечты...
Из детства, пожалуй, помнятся только фрагменты, эпизоды, вспышки памяти... Вот за столом сидит мой папа, такой большой и правильный. А я держусь за столешницу обеими руками и смотрю, как он кушает. Помню ,папа говорит: - Ну, что Витька, давай покалякаем! И я начинаю Каля-каля...Потом другая вспышка и вот я уже с папой иду из детского сада, мимо какой то деревянной башни. А в детский сад меня привела мама , я помню , цеплялся за её подол и жутко старательно ревел . На удивление, потом, мне в саду понравилось, до сих пор помню фамилии моих детсадовских друганов, Внучкин Вовка и Антошка Рыбкин. Лидера среди нас не было, шалили вместе и идеи были общими. Летом нас отвозили на Государственную дачу, куда-то в лес.  Куда мы не знали. Это было время Советское, где всё огорожено забором. Там были жилые корпуса, столовая, сосновый лес с колоссальным запасом серы ,засохшей смолы, которую мы постоянно жевали. Рядышком был песчаный пляж и место, выделенное для купания. До сих пор помню, как пахла вода в той реке. Как было интересно смотреть на улиток, ползающих по водорослям и мелкую рыбёшку, играющую в лучах солнца возле деревянных мостков. Как ловили стрекоз панамами и привязывали нитку к длинному стрекозиному хвосту, и отпустив, бежали спотыкаясь о корни деревьев, вслед за улетающей стрекозой.
 Годам к четырём, кажется, я уже точно помнил свой адрес ,как избирательна память, и мог сказать ,что живу в городе Якутске на улице Чернышевского 74 квартира 2. Район назывался Заложный. Память сохраняет  не всё , и даже не самые яркие моменты, а так, набор картинок детства. Лица давно ушедших в небытие людей всплывают неожиданно ,как в калейдоскопе меняются мозаики. А жизнь, состоящая из смеси всех чувств ,от любви до обиды, всё равно окрашивается в какой то усреднённый тон. Странно ,очень ярко помнятся солнечные дни, а вот дождей из детства не запомнилось ни одного...
Как я уже говорил, дом, где мы жили, был в Заложном районе, это был пригород. Окраина Якутска. Дом, это был деревянный барак на шесть семей, разделённый на квартиры. Было крыльцо, дверь в сени с тяжелым металлическим кольцом. В сенях направо, вход в кухню ,или в квартиру , налево, кладовка с вещами и продуктами. Прямо напротив двери в кухне была печь. Если стоять у порога спиной к двери, по левую руку висела  занавеска , за которой был умывальник ,раковина, и бочка с водой. Справа стоял стол, возле  окна  была лавка. Стол помню, кочевал от стены к лавке, периодически, пока не появился холодильник, занявший прочно правый передний угол кухни. Возле левой стены расположился буфет , казавшийся таким большим и вместительным тогда. Можно было даже играя в прятки спрятаться внутрь . Возле буфета была узкая ниша ,где покоился веник и отверстие в полу для кошки . Посреди кухни под половичком была дверца в  подпол, а точнее холодный подвальчик с ледником, вечная мерзлота имела свои плюсы. Холодильники (пардон) были тогда далеко не у всех. В дверях из кухни в комнату висели синие бархатные занавеси с бахромой по краям. В комнате  возле дверей стояла моя кроватка, рядом, углом, кровать старшего брата, ещё дальше зеркало, и кровать родителей. Дальше, по кругу, была пальма в кадушке, окно в палисадник.
 За палисадником через дорожку был деревянный забор, сваяный из сосновых досок, внахлест ,без просветов. Там была экспедиция... Я не понимал этого слова ,но очень уважительно относился к забору высотой в два моих роста.
 В правом дальнем углу комнаты стоял комод , на нем покоился ТЕЛЕВИЗОР! О! это была уже роскошь в чистом виде. Телевизор был только у нас,  назывался- Беларусь 5. Я реально задирал нос от гордости ,за этот телевизор. Какие программы по нему шли, уже не помню, кроме одной. Когда с экрана звучала какая-то сказочка, и исполнитель спросил : - А где этот, ушастенький? Сашка , мой брат , принял это на свой счет и забился в угол. Все громко смеялись, и Папа ещё долго подтрунивал над братом, спрашивая как сказочник -А где этот, Ушастик? Рядом с комодом стоял диван и ещё дальше платяной трехстворчатый шкаф. Почему то он, этот шкаф, меня и брата очень сильно пугал. Наверное, поэтому однажды, мы, вооружившись ремнями, в отсутствие родителей задали трепку этому монстру. Страх прошел, но влетело от мамы. Папа почему-то смеялся ... Между кухней и комнатой была еще какая-то проходная комнатка очень маленькая, может всего метра полтора два шириной, там висела раскладушка и ещё какие-то вещи. Позже туда переехал диван из комнаты, и на этом диване я самозабвенно любил скакать. Бедные пружины как они выдерживали.  Вот так мы и жили. Мебель кроме шкафа была самодельная. Изготовленная папиными дядьями сначала дядей Гошей ,а потом Дядей Павло. Мебель была прочной и устойчивой. Не чета, теперешней.
 Папа работал в СМУ-3, что это я не знал  ,но само слово- Смутри, мне нравилось и произносилось с придыханием. Мама трудилась на швейной фабрике учетчицей, тут все было просто, у мамы на работе я бывал чаще. Играл в кабинете, накручивая ручку Феликса, так называли арифмометр, была такая машинка по принципу Энигмы. Я ходил в детский садик, брат почему то нет, странно , что я не задал этого вопроса маме до сих пор. А почему так? Думаю, просто с местами в садик, тогда были серьезные проблемы , и только. Да, были еще бабушки! Мамина мама для нас Баба, и мамина бабушка, для нас Старенькая баба.  Соответственно мы были внуками и правнуками. Присматривала за нами в основном старенькая бабушка и плакала , когда мы убегали от неё и прятались. Мамина мама Мария Федоровна, была слишком строгой, сколько запомнилось мне, и поэтому не такой любимой, как Лукерья Зиновьевна - это моя старенькая бабушка.
 Меня любили больше, я это чувствовал и понимал уже тогда. Наверное потому ,что был младшим, это раз. А второе я был подвижнее и главное разговорчивее. От меня окружающие ждали, все время , какой- то  простодушной детской фразы, над которой по- доброму  смеялись  и  пересказывали друг другу.
 За оградой,  рядом с экспедицией, был пустырь или поляна, мы так её называли. На поляне стоял автобус без колёс, любимое место наших детских игр. Там же, на поляне, мы катались на велосипедах, я как помню, вышивал на трех-колесном. Уже не знаю ,кто из дворовой компании раздавил цыпленка своим велосипедом. Но когда нас выстроили и начали допрашивать ,чья вина, все отвечали- не Я, не знаю, не видел.  Когда же очередь дошла до меня, я сказал  что видел. И на вопрос - Так кто же раздавил цыпленка, совершенно серьезно ответил, что автобус. Когда спросили какой автобус ? Ответил:- тот, что на поляне. Все долго смеялись. А сосед дядя Гриша сказал: -Этот,  далеко пойдет... Еще тот Жук.
 Очень любил кошек и котов, точно помню, даже на фотографиях я все время с кошками, и Ещё на половине ранних фоток почему то без штанов, но в рубашке. Мама говорила, что не любил я нижнюю часть одежды. Бегал без стеснения. Где-то лет до шести.
 Я очень любил сказки. Сначала слушать и представлять себя героем, потом читать, когда освоил это занятие. Читать я научился ещё до школы где-то в пять лет. Хорошо запоминал стихи и песенки. Самой первой моей мечтой было желание стать певцом. Не знаю даже почему, мне нравилось петь, хотя данные были, весьма  посредственные , как я понимаю сейчас. Но я пел.  И даже, наслаждался звуками своего голоса. Однажды папа высказался на эту тему весьма кратко: - Хватит базлать  Козлятоном! Я оскорбился в лучших чувствах, и уже не пел прилюдно. Но стихи читал, взобравшись на табуретку ,перед гостями и родственниками , без стеснения, и ещё пытался плясать. Родные утирали слезы
 от смеха ,глядя на мои прыжки и приплясы. Но как я и говорил, меня любили. Все, кроме брата, который , частенько дарил Тумаки и затрещины, и еще ломал мои игрушки, потому что Свои он сломал ещё раньше. Сашку интересовало ,как игрушки устроены, поэтому просто необходимо было их разобрать. Я был досадной помехой, постоянно ревел, дразнился и ябедничал. Поэтому мой брат наказывал зарвавшегося Недомерка…
В нашем дворе образовалась компания ,примерно одного возраста. Я и сейчас могу перечислить всех. Самой старшей была Танька Сидорова, потом мой братец, на год моложе Андрюха Сидоров, И дальше ,Я, Федька Сидоров, и Олька Маслова. Была компания и постарше, но нас в неё никто не принимал.
 Дети весьма жестокие существа.  Мы все прошли через период  детства . Жили по законам улицы и дворовым правилам. Жестоко карались, ябеды и наушники. Не любили Ревелок, и ценили ловкость и силу.
 В округе были еще дворы, в которых тоже жили дети ,сбившиеся в такие же дворовые компании. Это были Те мальчики и девочки из двух-этажки за поляной, или Якутня, из двух-этажки за бараками. Не помню, но наверное, мы просто повторяли слова и отношения старших, из Нашего двора, к Окружающим.
 Территории тоже были поделены. С одной стороны наш двор отделяла сточная канава, шириной метров десять. Когда её копали, образовались  холмы земли. О! Это были - Наши горы. Там мы строили окопы, для игры в войнушку. С них катались на санках, и лыжах зимой. Да они были невысокими. По сравнению с горкой ЛенУрса. Но то было место катаний уже целого района.
С другой стороны . буквой Г, был забор экспедиции. Напротив входных дверей в квартиры стоял длинный сарайчик, прямо  посреди двора,там были кладовки всего дома, с нарисованными белой краской номерами. К ряду кладовок примыкал, наш хатон, где жили курицы и пара поросят. Ещё правее, сколоченный из досок, гараж нашего мотоцикла Иж- Юпитер, под плоской, жестяной  крышей. Ещё правее метров двадцать, стоял барак Мордовцев, это и была граница.
 Ближайшие бараки были общежитиями, в которых жил, весьма, разномастный  народ . Со всего Союза, думаю, съехались за северным рублем, и мордовцы, и литовцы, и хохлы, и белорусы, и армяне. Армяне были строителями. И у Них была вражда с местными якутами. Что уже послужило фактором ссоры, не помнил никто, но периодически случались битвы, и поножовщины. За которыми мы с ужасом наблюдали. А потом пересказывали увиденное: - А Он как Даст Ему топором по башке! – А тот Его ножиком в брюхо! Это сейчас я понимаю ,что ещё тот, Райончик был. Но тогда всё воспринималось ,как должное, неотделимое от жизни действо.
 Зима была долгой. Нас с братом кутали в шапки и шубки, перевязывали шарфами, обували в валенки. И этаких колобков выпускали на улицу гулять. Зимой самым интересным местом игры была кочегарка. Горы угля привораживали. Боже, как ругалась потом мама, отчищая наши вещи. Было еще катание на собаках. Санки привязывали к ошейнику за веревочку. Чуть позже мы строили снежных баб , крепости и горки.  Играли в богатырей из сказок.
 Еще позднее нас всех захватил хоккей. Вместо клюшек использовались палки, доски, гнутые алюминиевые трубки , останки старых раскладушек. Вместо шайбы консервная банка или кусок угля. Канава промерзала до дна и была отличной хоккейной площадкой. Сашка был вратарем, я нападающим. Играли сначала без коньков, коньки были дефицитом…
Потом, когда подросли до школьного возраста, появились и коньки, и шайба, и клюшки приобрели профессиональный вид. Но это все позже. Тогда казалось ,через вечность.
 Зима была долгой, и очень надоедала. Всем. Хотелось, просто увидеть землю, а не только снег и лед. Помню, Мы вырубили лопатой кусок наста на поляне и подняли, этакий большой снежный кирпич. Под снегом была земля, правда в ней не покопаешься, ибо она звенела, если по ней стукнуть лопатой. И всё же это была земля и нам казалось , что вот весна придет, совсем скоро. Но до весны было далеко.
 Приход солнечных дней радовал еще и тем , что можно было на лыжах, с папой, пробежаться через заливные луга к речке Стрелке, и наломать вербовых веток. Интересно было видеть ,как эти ветки, поставленные в воду дома , начинали оживать. Как набухали день от-то дня почки , лопалась кожица , и из под неё появлялись, мохнатые шарики, как маленькие зайчики. А как они пахли – Весной! Еще одним развлечением , чисто домашним, было смотреть ,как в бочке с водой ,что за занавесью в кухне,плавали карасики. Появились они так. В Якутске, по дворам зимой возили пиленый лед из Лены. Большой брикет стоил, кажется ,копеек 50 или рубль. До водокачки было далеко. Все покупали эти брикеты и кидали   в бочку, где лёд таял, потом этой водой умывались. Но были и случаи, когда ледовозам было лень тащиться на Лену, а лед они пилили рядышком в Крупском озере. И вот тут и была возможность привезти вмерзшего в лед карасика, озеро промерзало почти до дна. Лед в бочке таял , и карась оживал. Это было, как чудо для Нас. Нет, Рыба была не в диковинку совсем. Её ещё живой, все время продавал Нам ,сосед, дядя Гриша Никонов. Большущих карасей ,на всю сковородку. Или окуней со щуками. Но это было совсем не то. И карасик величиной с мизинец был дороже и интереснее. Частенько карасиков вылавливали сачком и помещали в банку, из под варенья. Мы давали им имена. Если они умирали , хоронили в снегу в палисаднике. Правда, их потом съедали дворовые коты ,раскопав наш схрон. Но нам верилось , что карасик ожил в снегу и ушёл к маме Карасихе…
 Когда весна уже действительно стучалась в двери. Ехали семьёй за город, наломать Листвяшки , так называли ветки Лиственницы. Там уже распустились почки, и молодые иголочки пахли свежо и пряно. Дальше были подснежники, но не Те, Европейские, белые колокольчики. А Северные пушистые, крупные и  душистые – Сама Весна.
Подснежники росли на проталинах возле Берез. Березы тоже не оставались без внимания. Из них цедили сок. Каким же сладким он тогда казался .Видимо, это и был вкус детства.
Частенько за ,компанию с нами, ездил мамин брат ,Наш дядя, Леша. Он брал с собой ружьё, и стрелял по бутылкам  из под лимонада. Бутылки он, ставил на пеньки, подальше.  Ещё, иногда, он приносил с охоты зайцев и уток. Мама ругалась, помню ,что, можно зубы поломать от дроби. Морока чистить дичь…
Лёша был шофером.  А до армии трудился на стройке. То ли учеником каменщика,  то ли бетонщика. Я однажды, увязался с ним на работу, и благополучно выспался на тюках стекловаты. С той поры, у Меня стойкая аллергия, даже просто на вид этого технического чуда. Но на стройке мне страшно нравилось. Интересно было смотреть, как кран тянет в небо грузы, как буксуют в грязи машины с бетоном, а вокруг суетятся люди. И матюкаясь запихивают доски под колеса грузовиков. На работу и с работы дядя Леша вез меня на велосипеде. Я сидел на раме и гордился большим и сильным Моим Дядей.
Весна в Якутске начиналась с парада первого мая. Так мне думалось. К этому дню ,обычно, снег сгребали с улиц на обочины, выметали мусор со дворов, скопившийся за зиму. На Майские праздники, мама обычно, суетилась весь вечер, что-то готовила, резала, чистила, драила. Утро тоже было праздником. Множество воздушных шариков, флажки нам с братом. И флаги у взрослых. Какие-то портреты, плакаты, лозунги. Дяди и тети с бутербродами и бутылками в карманах пальто. Мальчишки из разряда хулиганов с иголками или капсюльными пистолетами для убийства воздушных шаров. Музыка из репродукторов, и от духовых оркестров, проходящих колонн. Крики:-ура! Да здравствует! Партия! Советский народ! Что-то о строителях и коммунизме. Все сливалось в один разноцветный и разно-звучный клубок. Это пожалуй был самый яркий праздник Советского времени. Предшествовавший ему праздничек, Проводы Зимы, не шёл ни в какое сравнение. Хотя тоже был интересным и ярким. С катанием на собаках и оленях в городском парке. Лазаньем по скользким столбам за какими то сапогами ,привязанными к верхушке. Маскарадными костюмами. Жалкое подобие Бразильских карнавалов или масленичных народных гуляний . Запомнилась фраза: Провожать мы Зиму Провожаем, а Уйдет Она  - не знаем! Кажется, был даже костер…
 После парада собирались гости. Обычно ,близкие родственники, знакомые, друзья родителей. Накрывали в комнате большой стол. Нам накрывали на кухне. Как пахли те первые огурцы, каким они были лакомством. Нет никакого сравнения с, теперешними…Это ещё один из запахов детства с которым проживешь всю жизнь в обнимку. Мама всегда готовила вкусно и много, стол буквально ломился, от блюд и деликатесов, особенно рыбных. Рыба Севера имеет свой неповторимый вкус, Нельма ,Ряпушка … Сейчас это почти как заклинание, где ЭТИ продукты?
Начало застолья , обычно, было тихим, слышалось только звяканье вилок, и коротенькие тосты. Но чем дальше, тем шумнее. Кто-то рассказывал анекдоты, все смеялись. Потом пели песни, народные и из фильмов. Папа пить не умел. Обычно после третьей или четвертой стопки был конкретно подшофе… Случалось, ругался с бабушкой, его тещей. Сейчас уже не понятно, по какому поводу были ссоры. Но однажды, это запомнилось, папа ковшиком стукнул бабушку по лбу, до крови. Та разобиделась и вызвала милицию. Папу забрали в вытрезвитель… Но такие баталии случались ,крайне редко, и осадка в душе не оставили. А больше впечатляла атмосфера праздника, какие-то мелкие подарки, то ли конфеты ,обычно петушки на палочке, то ли шоколадки. Мы с Сашкой напивались до одури лимонадом и брусничным морсом. Играли с Галкой Ботоноговой ,нашей сестрой, дальность родства не помню, в карты, в пьяницу. Валя , старшая сестра Галки, была для нас слишком взрослой. Та сидела с книгой в углу и читала.
Следующим праздником был Ледоход. Когда разливалась Лена, весь город выходил смотреть на это зрелище. Огромные льдины несло вдоль горы ЛенУрса, там была наша смотровая площадка. Случались наводнения, водой затапливало квартиру и двор. Народ передвигался на лодках. Помню фразу, Опять дамбу прорвало. Что это было такое -  Дамба, я не знал. Но так как об этом говорили взрослые, успешно повторял в садике. Обычно после наводнения во дворе появлялось огромное количество брёвен и досок, целыми пакетами. Это соседи наши натаскивали.  Целыми плотами, буксируя лодкой во двор дармовой лес ,несомый на Север Леной. Летом из этих брёвен и досок Мы, то есть  наша дворовая команда, мастерили плоты, чтобы кататься по канаве. Но это позже, когда чуток подросли. А пока, было наводнение, и я сидел в садике круглосуточно. Мне было обидно, что такие яркие приключения проходят мимо. Казалось, обо Мне забыли. В душе крепла обида на родителей. Я ложился спать и жалел себя , представлял , вот я умру, и Маме с Папой скажут ,что я умер. Представлял ,как они будут жалеть и плакать, обо мне. Мне становилось уже жалко их , и Я тихонько плакал в подушку, пока не приходил сон. Утром невзгоды забывались, и жизнь ползла дальше. Только в детстве жизнь ползет по-черепашьи. Потом она ускоряется, с каждым годом все быстрее, как будто, кто-то крутит ползунок реостата, прибавляя скорости  электромотору.
Праздник не бывает вечным. Паводок заканчивался. Лена обретала свои берега. Наступала яркая Северная весна. Я давненько не был на Севере. Поэтому Яркая весна – это Весна Моего детства. Первая травка на проталинах, первый цветочек, не подснежник, А какая то, куриная слепота, или маленькое солнце одуванчика. Первые молоденькие листики на берёзках и вербах. Сам воздух с запахом, свежести и юности природы. Щебетание птиц, которых не слыхать зимой. Всё это поило энергией и постоянной радостью, это и была жизнь. И не только человеческая, жизнь всего на свете.
Ярко запомнилась весна поздняя, когда всё уже в зелени. Мы с родителями едем на пароме на остров Сафонов. Кажется, это было место отдыха Якутян, во время маёвок. Точно помню, что народ там жёг костры и что-то жарил. Мы собирали дикорастущий лук и щавель, которыми сплошь зарос этот остров на Лене. Папа ловил рыбу. Была уха. Комаров и мошки ещё не было, лафа… Весь мир был ярким и душистым Детство тем и хорошо, что не анализируешь поступки.  Свои  и чужие, а просто живёшь без особых проблем и забот, но это если детство счастливое. И Я понимаю , у Меня было именно такое, простое без изысков счастье. Если бы появилась возможность вернуться в прошлое и прожить своё детство на выбор, я бы выбрал, то же самое… То время ,когда из реки можно было зачерпнуть воды и напиться, не опасаясь поиметь кишечную инфекцию. Когда ягоды и грибы, собранные в лесу, были наслаждением вкуса, а не источником неизвестных токсинов.
Мне очень нравились поездки на природу, всегда. Чтобы это ни было, или просто купание в Ленских протоках, или рыбалка, или поход по грибы и ягоды. В лесу я представлял себя героем Майн –Рида, и пьянел от свободы, чистого воздуха, и звуков леса. Вот свистит бурундук, вот цокает белка, стучит работяга-дятел. Вот свисают кисти красной смородины прямо в воду Каландарашвиллевской курьи. (Каландарашвилли- герой гражданской войны, освобождал от Белых войск  Якутск. В честь него названа улица в городе. А место гибели , этого героя, на одной из Ленских проток, тоже, поимело  героическое имя.)
 Смородину, называли Якутским виноградом, это четко врезалось в память. Мы собирали не только смородину, ещё и костянику, голубику, бруснику ,клюкву. Для сбора брусники папа даже сделал всем специальные комбайны, этакая кружка с гребёнкой. Ягоды было много, особенно брусники, целые поляны , заросшие этим Северным источником витаминов. Нагребали брусники ведрами, правда она была перетрушена старыми листиками и иголками сосен и ёлок, ничего. Потом ягоду просеивали на ветру ,расстелив какое-нибудь одеяло. Иголки и всякий мусор уносило ветром ,а краснобокая ягода сыпалась ярким ручейком . Дома, мама в ванной заливала эту бруснику водой и окончательно очищала от мусора, но это было уже не интересно. Бруснику ссыпали в бочку, которая , скажем ,жила в подполье ,на леднике, и там она сохранялась до следующего урожая. Так же хранили клюкву, а вот голубику переваривали в варенье, вкус этого варенья тоже из детства далёкий и печальный. Наверно именно в детстве и формируются наши интересы и пристрастия, живущие в нас потом всю жизнь. Я по сей день люблю собирать грибы и ягоды, тот дар Леса и Матушки природы. У каждого гриба свой характер, свой запах и вкус. Грузди , те любят селиться семьями, нашёл один ищи по кругу везде, опята семейками все сразу, боровики либо по одиночке, либо два три рядышком. Аромат лесных грибов неповторим, его невозможно описать кратко, это и свежесть ,и легкая горечь, снулая прель листвы и хвои, букет ароматов ,радость, переживаемая с каждой находкой. Грибы солили, сушили, зажаривали и закатывали в банки впрок. Впрочем ели и сразу, груздянка, грибы с картошечкой, просто тушёные в сметане – объедение, изыск русской кухни, шедевр…
Детский сад оставил не очень много воспоминаний. Точнее тех воспоминаний, которые можно было бы связать в цепочку событий. Словно один долгий солнечный день… Гораздо четче память сохранила картины школы , возраста детского созревания сознания. Именно в школе уже начинаешь понимать ,что кому то, чем то обязан, и должен отчитаться за свои поступки. И уже тогда пошли первые воспоминания, именно тогда включился калейдоскоп картинок раннего детства. Сначала в снах, потом в рассказах о Моих же поступках и высказываниях ,закладывались  первые кирпичики характера. Опять вспоминался самолет ,где я во время полета просил маму: -Давай сойдем, полагая что едем на автобусе. Это всё происходило во время поездки на родину мамы и папы в Сибирь.. Запомнился травянистый берег речки Карасульки, холодная и чистая вода, кувшинки за которыми плавал папа а выбираясь из воды порезал ногу о разбитую бутылку. Маму в каком-то сарафане в горошек ,Деда Антона, одноглазого словно пират. Кстати я, Его почему то очень боялся, хотя дедушка был- сама доброта. Это как раз тот период, когда не выстроить стройной цепочки событий, всегда есть слабое звено…
А вот в школе… А что в школе? Начало тоже из отрывочных воспоминаний, но уже более продолжительных. В первый класс я пошёл, точно во время, в 1968 году 1-го сентября. День был солнечный, определили меня в начальную школу № 1 города Якутска, одноэтажное здание ,деревянное. Ставни окрашены были в коричневый цвет, той же краской, что и крыльцо. Меня привезли на мотоцикле, вместе со старшим братом, в люльке(так называли коляску мотоцикла) ,за рулем была мама, папа сидел на заднем сиденье. Оставив мотоцикл на улице, мы зашли в открытые ворота школы. За спиной я нес ранец, в котором были азбука, тетрадки ,чернильница, и перьевые ручки с карандашами в пенале, как сейчас помню деревянном. Во дворе стоял жуткий гвалт, кто постарше, в том числе и Сашка бегали и толкались. Я, ухватив букет астр, прижимался к маме, Папа курил в сторонке. Потом всех детей построили в подобие квадрата -,каре. Взрослые ,что-то долго, как мне показалось , и непонятно говорили. Потом Старая якутка позвонила в большой колокольчик. Старшие мальчики и девочки пошли строем в школу, а Нас  построили на крыльце и сфотографировали на память. На той фотографии я стою с испуганной физиономией, закусив губу. Потом повели в класс. Там пахло свежей краской, мелом, и духами нашей первой учительницы – Валерии Афанасьевны.
Знания давались мне легко, я без труда запоминал стихи, и решал примеры. Читать я научился где-то в пять ,как говорил раньше , и полюбил это занятие на всю жизнь. Самыми интересными ,пожалуй были сказки, и поучительные, и волшебные. Читая я представлял себя героями этих сказок и проживал жизнь вместе с ними... А в школе о сказках уже не говорилось, а надо было старательно писать , как мама мыла раму...