Кипела жизнь, цвела и пела

Кипела жизнь, цвела и пела,
Но вот светило охладело
К весёлой глупой суете,
Цветам на выцветшем холсте.
Пошло себе, в глубины сцены,
Суля дожди и перемены.
Народец, лёгкий на подъём,
К теплу пропавшему подался.
Он прозябать не собирался
В гнезде заплаканном своём.
Освоив брошенные кроны,
С репертуаром хрипотцы,
Отныне чёрные вороны
Авторитетные певцы.
Случайным слушателям больно,
А жизнь и малому довольна,
В делах и помыслах скромна,
Бредёт в худые времена,
Где небеса тусклы и сиры,
И хлябь заглядывает в дыры,
Где всем уже не до забав.
Весёлый смех? Избави боже.
Сошёл, с мурашками по коже,
Морозца в лёгкие вобрав.
Какая к чёрту «дольче вита»?
Кого зазвать на разговор?
Окошки косятся сердито
И нос не высунут во двор.
Не тянут мокрые кусты
На гений чистой красоты.
Хоть иногда ворон пужают
Когда его изображают.
Или себе такими мнятся?
Нельзя над мокрыми смеяться.
При прежнем повороте оси
Небесный свод от звёзд тончал.
Кто эту мелочь замечал?
Контраст показывает Осень.
Теряя то, чем не владела,
Разлив по ранам лужиц йод.
Смеялась жизнь, цвела и пела.
Так почему же не поёт?