Никому ничего не говори-с каким-то даже опасением

Мне часто говорили, помню,
О том, что нужно хоронить секреты,
В глубинах памяти, в прочнейшей колбе,
А лучше забытья глубоких склепах,
Там где-то в потаенных уголках сознанья
Запрятать от других те знанья.

Ведь, якоб, эти знанья никому,
Не трубуются в подлинной основе,
Они тревожат внутренний уют,
Так говорили мне о моем слове.
Причем каких-то знаний повсеместных,
Для жизни улучшения уместных.

Но то одно, еще могу понять,
Когда стоишь с заядлым наркоманом,
И говоришь, что - вред себе "ширять"
Стальным, игольным, в вену, жалом.
Он не способен, иногда не хочет.
Убийства тела своего закончить.

Такую нервность мне легко понять,
Она проистекает от бессилия.
Но честно сложно очень передать
Как иногда настойчиво бесили мне
Кровь люди, запрещающие говорить,
О том, о чем нельзя молчать, таить.

И эти знания, по сути, к ним не относились,
И не касались их, по существу.
Но оттого они все ж на меня косились,
Когда отстаивал свою я правоту,
Тех фактов, что не понаслышке мне известны,
Которые имели в моей жизни место.