Объяснительная

Калитка была открыта.
Ох уж эти открытые калитки.  Мало того, что калитка. В нее уходит железнодорожное полотно, старое, заросшее. Сколько с ней связано, с железной дорогой! А еще весна кружит голову запахом прелой земли, закат там, вдали. Так тоскливо. Где-то там моя далекая Самара, мое детство.
Идем. Так хорошо. Давно мы за учебниками забыли вкус жизни. А еще этот маленький базарный городишко, где куда ни сунешься – алкаши и помойка. Или строят очередную высотку.
Заброшеный, замшелый вагон. Рельсы уперлись в железные ворота, над ними – колючка. А выше, над ней, манит, обжигает оранжевым зарево уходящего дня. Обидно, слишком обидно поворачивать назад. По дереву – на стену. Дерево еще такое, теплое, летнее, удобное...
Такой удобный пролаз! Колючая проволока режет кожу, страшно цепляет одежду, но внизу – такой интересный, запретный пустырь, со скелетами построек. Ни души. Ничего не предвещает...
Холодный ужас по спине: вдруг, среди этой неподвижности и пустоты – прыгающий на ухабах, спещащий пазик. Сердце колотится – это за нами! Нет, не может быть, чтобы мы попались...Что же делать?  Главное, чтобы ребята не побежали, я чувствую – этого точно не стоит делать. 
К нам бежит человек. У него выпучены глаза, он кричит что-то и заталкивает нас в машину. В машине – как в ловушке. Никуда уже не денешься. На миг мне вспомнились семейные поездки на пазике из далекого детства, и лишь на миг мне показался уютным салон нашего заключения. Машина тронулась. Мы долго ехали по пустырям, за окнами проносились развалины каких-то советских учереждений, разбитый фонтан, с  прищемленными струями.
Ледяной страх иглой вонзился под сердце, и пульсирующей болью отозвался внутри головы. Никто не знает, куда мы пошли, где мы, и в случае чего – нас не найдут. Сейчас мы полностью во власти этих наполненных решительной злобой людей.
Нам сказали отрывисто – «Встать там». И указали пальцем на стену – грязную, исчерканную. Запах мочи ударил в нос, в голове пульсирует «не может быть». Страшно до тошноты, до темноты в глазах, и очень хочется зареветь. «Мы же просто гуляли! Мы же ничего не хотели! Мы же не ....»
...Машину занесло на повороте и страшная фантазия рассеялась. Сердце продолжало бешено биться. «Ты же давно решила, что не против умереть? Почему же так испугалась?» «Одно дело потихоньку умереть в усталом отупении общажной рутины, а другое – вот таким весенним днем, на пустыре, в жгучем ожидании пули в спину...»
Приехали. Сердце снова больно и холодно встрепенулось. «Вышли!» - крикнул нам злобно охранник. Слишком похоже...Нам жестом указали место – на лавочке около вполне офисного низкорослого дома. «Ждите!». Мы молчали. Уж не знаю о чем ребята думали.
Он меня тихонько спросил «Как ты?». Я пожала плечами и мотнула головой. Меня тошнило от страха. Я уговаривала себя: «Мы же ничего не сделали, ничего не увидели, только перелезли – нас сразу забрали, нам ничего не сделают..»
Прошло еще три томительных часа, мы заполняли какие-то акты о незаконном проникновении, виновато и понуро отвечали на все вопросы, мол, просто, из любопытства залезли, не подумали, несмело переглядывались, уже с надеждой.
Открылась одна дверь, затем другая, расступились створки турникета и наконец – парадное крыльцо. На дрожащих ногах мы медленно, затем все быстрее и быстрее удалялись от страшного места. Мы побежали. Мы прыгали и смеялись, бросались друг на друга, обнимались, судорожными голосами пересмеивались и шутили. Никогда воздух не был таким сладким.
«Запах свободы!» - пошутил кто-то.