Творчество

Ночь... Рукопись и свет настольной лампы...
Потоком мыслей дерзостных влеком,
в глухой тиши, богам почти что равный,
я оживляю образы пером...
Мои герои, двигаясь бесшумно,
подходят заглянуть через плечо,
узнать, как изменились круто судьбы,
и чей настал черёд уйти в ничто...
Ночь... Рукопись и свет настольной лампы...
Я тщусь продлить над образами власть...
А там, вверху, при свете звёздной рампы,
Творец Театра посмеется всласть.

* * *

В заброшенном саду, залитом лунным светом,
кустарники стоят в мерцающих цветах,
витает запах роз там, в сумраке нагретом,
танцует ветерок в клонящихся ветвях...
В заброшенном саду, заросшею тропинкой,
задумчиво брожу средь старых, добрых лип,
сама себе кажусь ничтожною пылинкой –
так звёздный небосвод тревожаще велик.
В заброшенном саду приходит озаренье.
Несу себя легко. Мне страшно утерять
рождающихся строк чуть слышимое пенье,
и трепет хрупких слов, чтоб чувства передать.
В заброшенном саду становится все тише,
умолкли крики птиц, а воздух слишком свеж...
Но, уходя, стихи, дарованные свыше,
я захвачу с собой, и донесу до всех.

* * *

Скорей бы ночь! В ночи воспоминанья,
Вдруг оживая, вновь к себе манят.
Днём по-другому. Днём – иная я.
Ночь открывает тайны подсознанья.

Одна в тиши, в спокойствии молчанья,
Я становлюсь собой, стихотворя,
Позабывая все невзгоды дня.
И на душе легко и беспечально.

Мой верный друг, бумаги белый лист
(По-детски любознателен и чист),
Шуршит нетерпеливо в ожиданье.

Схватив перо, как живописец кисть,
Решаюсь подарить сонету жизнь.
Я слышу ночь... Грядущих слов звучанье.

* * *
 
Хороводится, как водится,
вьюга,
застя окоём...
Полюбилась мне бессонница –
время
думать о своём.
Отдалённый голос звонницы
зазвучит
на пять октав,
позабытое припомнится –
донесу,
не расплескав.
Отточив слова, чтоб врезались
в равнодушные
сердца,
выверну изнанкой дерзко я
жизнь –
до донца. До конца.

* * *

Ночь. Тревожит каждый шорох...
Что таится в складках шторы?
Кто шуршит за книжной полкой?
Дышит кто за дверью тонкой?
Отчего так сердце бьётся,
будто птица в клетке рвётся
на свободу, к небосводу,
в высь, невиданную сроду?
За окном мороз всё крепче,
ветер деревце калечит,
а метелью неуёмной
заметает дворик тёмный...
Охватила плечи туго,
усмирила дрожь с натугой.
Слышу – воздух полон слов,
музыкой иных миров.
Торопясь привлечь, приветить,
мысленно бросаю сети,
как заправский рыболов...
Незавиден мой улов.

* * *

Я пресекаю лень свою сурово,
но отчего так часто не готова
услышать голос, шепчущий в ночи,
и отчего, взыскуя снова, снова,
я мучаюсь от пустоты улова,
не находя единственного слова,
что, наконец, без фальши прозвучит?

* * *

...Встать ночью,
подойти к окну,
и, вслушиваясь
в тишину,
шептать слова,
ища в них звук,
что учащает сердца стук,
что обручем сжимает грудь –
до невозможности вдохнуть...
Найдя,
раскрыться,
стать собой,
отважно
оживить строкой
внутри тебя созревший звук...
И – ощутить покой вокруг.

* * * 

Стихи мои всегда из музыки
и чуточку – из тишины,
той, что таясь в вечернем сумраке,
ждёт появления луны.
Едва гармония нарушена –
пронзает боль, острей ножа...
Стихи мои – моя отдушина,
а, может, попросту – душа.

* * *

Больше стало тишины,
нет в душе огня, как прежде,
всё мрачней мои одежды
и всё призрачней надежда
на пришествие весны...
Злей, бесчувственнее ночь,
гонит Музу чем попало,
будто нищенку с вокзала,
здесь слезами не помочь...
Неужели всё сказала?

* * *

Исчезнет музыка. Ни звука...
Как будто враз лишилась слуха.
Ты поспешишь за ней туда,
где стынет тёмная вода
реки медлительной, где споро
снуёт челнок, что без обола
подхватит, понесёт волна –
и грешная душа – вольна...

Но берега ещё туманны,
и ты всё ждёшь небесной манны,
и тень твоя ещё длинна...
Пока души сокрыты раны,
не время для видений странных,
пусть музыка едва слышна.

2008 – 2014