V. Михайловские пороги

Из цикла Колымский пленник


Все Колымские реки коварны
И как лёд холодны и темны
Неумелым пловцам и бездарным
Своим быстрым теченьем страшны.

И туманом речным, и холодным
Мерзлотою морозной парят
Вдруг плеснутся тайменем голодным
И увлечь рыбака норовят.

Могут эти Колымские реки
И завлечь, заманить, утопить
Распрощаешься с жизнью навеки
Коль сумеешь свой страх усыпить.

Много случаев в жизни беспечной
На своём дне хранит Колыма
И событий тех миг быстротечный
Поглотит илом времени тьма.

Не любить пусть Колымские реки
Но заставят себя уважать
Просят с тем не согласных  навеки
Их в походы с собою не брать.

Но не будут читатели строги
Я надеюсь, что к автору строк
Но Михайловы эти пороги
Преподать бы могли тем урок.

Кто моря, как пивнушки, штурмует
И за это всегда пьёт до дна
В парус, как в бокал с пеной, подует
Пенилась, чтоб пивная волна.

А затем он торчит на экране
Нам всем вёсел велит не бросать
Но подумали бы россияне
Что ТВ от них надо спасать.

Этот кролик от маминой соски
Он уходит едва ль натощак
На пути ему каменном скользком
И не сделать один хоть бы шаг.

Уж за два километра был слышен
Тех порогов Михайловских шум
Здесь весь воздух бедою насыщен
Вдруг очнёшься от тяжести дум.

Два километра эти до цели
Нарастает тревогою гул
И смыкаются горы в ущелье
Где пустилась стихия в разгул.

Лодку вихрем, волною швыряет
И об камни бортом с хрустом бьёт
И никто, никогда не узнает
Чем закончится тот поворот.

А за ним стоит столб, большой камень
Он торчит из воды как циклоп
Грозный воин, широкий как сажень
Всё, приехали, кажется, стоп.

Вокруг брызги, вода ледяная
И туман сплошной, видимость ноль
Моя лодка, скрипя и стеная
Берёт всю на себя нашу боль.

Вот мы первый порог пролетели
Но за ним замаячил второй
Сухой нитки нет на моём теле
И наполнилась лодка водой.

Вот второй мы порог пролетаем
Но смыкаются горы тесней
С диким воем смерч и с грозным лаем
Нас несёт меж двух мрачных камней.

То был третий порог, удар справа
И поставило лодку ребром
И вдруг как сатанинская лава
В днище лодки ударит хвостом.

И продукты, одежда, запасы
Мигом всё оказалось на дне
Нахлебался, тонув, водной массы
Спас товарищ, конец, бросив мне.

И как лёд рек вода была всё ж
Кожа мигом гусём покрывалась
Лязг зубов, и всего тела дрожь
Лишь согреться огнём удавалось.

Долго мы у костра отходили
Пока кончилась нервная дрожь
Мы на скалах потом находили
Щепы лодок крушения тож.

То, наверное, первопроходцы
Тех далёких тридцатых годов
Совершали они здесь походы
Познавали цену катастроф.

Подсчитали примерно потери
Всё остатки собрали в кунгас
И попутный дух странствия ветер
Подгонял в неизвестное нас.

И отроги раздвинулись шире
Вокруг чистая водная гладь
Не висит на тебе словно гирей
Страх беды, что ты смог избежать.

Хорошо тебе вдруг очутиться
После дикого стресса в тиши
И ничто уж не может случиться
Наслаждаешься миром души.

Руки, ноги твои отдыхают
Не с тревогою сердце стучит
Плавал, кто по тем рекам, тот знает
Какой музыкой радость звучит.

За порогами теми на плёсах
В ширь огромными также и в гладь
На речных там скопилась на косах
Браконьерская грозная рать.

Рыбакам тот порог недоступен
У них техника слишком крута
У нас хариус был очень крупен
Здесь была лишь одна мелкота.

Но казанки у них и с вихрями
Что на косах как кони стоят
Шли к нам люди от них с топорами
Издали машут нам и кричат.

Мы их хариусом угостили
Вяленый хариус был как смак
И они нам по кружке налили
Из стоявших на берегу фляг.

Таких встреч там итоги не часты
Но в них есть непреложная суть
В тайге помощь окажет вам каждый
Лишь потом он продолжит свой путь.

Вопрос могут один мне задать
Зачем автору этих вот строк
Плыть понадобилось и шагать
Не тянул он на Колыме срок.

Меня миловал Бог, мой читатель
Но быть мог, как другие, не чист
По натуре своей изыскатель
По профессии геодезист.

Есть в России ресурсы большие
И возможно все их лишь учесть
Когда карты на них есть такие
Где подробности эти все есть.

Применив аэрофотосъёмку
Снимки аэро очень точны
Благодарны ли будут потомки
Что тогда делали для страны.

Ларюковая, где мы трудились
Своим расположеньем странна
Где за карту, сказать можно, бились
Могла дать место лучше страна.

Геодезия это наука
Нужен свежий ей воздух, простор
Не чиновников жадных порука
В ней технический гнил кругозор.

В четырёхстах с лишним километрах
Эта мгла отстояла от света
Удаление это секрета
И обязано людям с приветом.

Телевизор смотрели везде
Но его там не видят поныне
Мы не хныкали в своём труде
И как раньше рабы, и рабыни.

Днём и ночью работали мы
Нужна всем была карта востока
Тем, кто золото мыл Колымы
От карт наших им не было прока.

А военные карту имели
Уж давно как стотысячка есть
Чинодралы так ГУГКа хотели
В Москве выслужиться в свою честь.

Так на ГУГКовских мы генералов
И трудились как в поте лица
Где же смена, рука уж устала
Зимней стужи не видно конца.

И не скоро мой отпуск мне будет
Поскорее прошла бы зима
Из окна руки холодом студит
Неприветливая Колыма.

Над планшетом склоняются лица
И пером чертят краскою руки
Неужели, всё это мне снится
Или впрямь, это есть Ессентуки.

Вижу Чёрное Море Кавказа
Где как дождь солнце льёт без конца
Я среди многолюдного пляжа
Очертание вижу лица.

Мне знакомая жутко фигурка
В жёлтых плавках прикрывшись едва
Моё сердце забилось вдруг гулко
Закружилась, узнав, голова.

Обнимаю горячее тело
И гляжу на него я глазами
Прикоснулась она ко мне смело
Тёплым телом, и обняв руками.

Вдруг куда-то всё это пропало
Исчезает как утром туман
И начальника око сверкало
Никак, спите, сказал мне болван.

Жаль, но это исчезло виденье
Может быть, была это любовь
Редкое в наше время явленье
Не появится уж оно вновь.

Вновь рисует рельефы пантограф
И долины речные, хребты
Вновь даёт мне сигнал стереограф
Нахожусь у опасной черты.

И работает на камеральных
До весны всей зимой  полевик
У него работ выбор велик
В основном, работ инструментальных.

Сколько мало бы нам ни платили
Но на совесть всегда мы трудились
Крохоборы бы, как ни кроили
Карты Севера нами чертились.

И когда тот Хрущёв дурковатый
Объявил Восток Дальний как ближним
Труд топографа стал не богатый
Вообще, стал трудом не престижным.

На то был тот Хрущёв и стратег
И приходит он к власти недаром
Он под дудку плясал не зря тех
Кто его приобщил комиссаром.

От вниманья его мы избавим
Неотложные ждут нас дела
Камералку мы скоро оставим
Нас весна уже в поле звала.

И кончая сезон каждый год
Пора, думаешь, уж на покой
Зимой долгой усталость пройдёт
Только выглянет солнце весной.

И забьётся вдруг сердце тревожно
И в душе непонятная грусть
Всё покажется не таким сложным
Будет трудно в пути, ну и пусть.


25.03.2002г.
01.08.2013г.