Ирина Васильева. Обзор произведений 12-го цикла

                Дорогие друзья!

В те не очень старые и не очень добрые времена, когда я оканчивала среднюю школу и поступала в университет, выпускные (вступительные) сочинения писались так: испытуемому предлагалось на выбор пять тем: две – по классике, две – по произведениям современной литературы, одна – свободная. Но чаще всего это была видимость выбора. Вооружённые, подкованные и предупреждённые учителями литературы, мы знали твёрдо: бери классику, и тебе зачтётся. Тем более что и сочинять-то ничего не придётся, ибо эта нива распахана вдоль и поперёк: тот человек лишний, а вон тот маленький, третий и вовсе матёрый человечище. Луч света в тёмном царстве, идейные искания Пьера Безухова, тварь я дрожащая или право имёю, птица-тройка… Я до сих пор помню эти формулы, хотя меня уже давно никто не пугает экзаменационной комиссией. Я помню также отпечатанные на плохой бумаге (как многое в те годы) «Памятки для поступающих в вузы», которые, чёрным по серому, настоятельно рекомендовали выбирать «классические» темы сочинений. Всё было зыбко в стране, но только не трактовка творчества Пушкина и Толстого в школьной программе.
Так и делали. Редко кто отваживался ступать на тревожную и неверную почву литературы современной, а героев, которые выбрали свободную тему, я не знаю даже среди гуманитариев.
Так на крепких шеях Достоевского, Гоголя, Тургенева и компании въехали мы в университет, радуясь, что больше никогда в жизни никаких проверочных сочинений нам писать не придётся.
… Прошли годы. И вот нынешней весной классу, в котором учится моя дочь, предложили поучаствовать в городском конкурсе школьных сочинений. Была озвучена тема: «Кому бы я поставил (а) памятник в Новосибирске и почему».
Придя из школы, моя девочка призадумалась, а потом объявила, что не будет писать ни про Гарина-Михайловского (инженер и писатель, проектировал мосты через Обь), ни про Ломоносова (о том, что богатство России прирастать будет Сибирью, известно всем), ни про академика Лаврентьева (основатель Академгородка). Был приведён железный аргумент: «Про них и так все напишут!» В результате многих дум и краткого вдохновения на свет появился текст под названием «Памятник Вечному студенту» - фантасмагория про покровителя учащейся молодёжи, который  тоже сдаёт и никак не может сдать свой зачёт. Местоположение памятника точно неизвестно, он неуловим, как Летучий Голландец.
Сочинение было  прочитано мне и спокойно уложено в рюкзак (ребёнок привык к победам на уроках литературы). А я с интересом стала ждать, что же будет дальше.
Излишне говорить о том, что сей опус не был принят на конкурс, как не соответствующий заданной теме. Лучшим было признано сочинение, автор которого предложил установить в нашем городе памятник Ю. А. Гагарину.
И я сразу вспомнила вечное «Бери классику и поступишь!»,  я подумала, что ничего не меняется на белом свете, а кровавые мозоли                на спинах Пушкина, Лермонтова и Толстого неизлечимы. Неужели ответы               на все вопросы даны много лет назад?
Мы свободны, мы выбрали занятие по душе, мы сочиняем стихи и никто не вправе советовать нам что-либо. Так. Но из конверта, который разорвали у нас на глазах, учитель извлекает на свет всё те же три темы: классика, современная и свободная. Мы не думаем о проходном балле, но (и от этого никуда не деться!) ждём оценки. Мы не зависим от читателей, но мы без них не можем, мы тоже предлагаем им выбирать. И получается так, что  читатели предпочитают стихи на «классические» темы (любовь, смерть, одиночество), к современным присматриваются, а свободные (по крайней мере, поначалу) чаще всего отвергают. Я думаю, что так происходит потому, что человек склонен искать в литературе прежде всего себя. А классические стихи таковы: они одновременно обо всех и о каждом. Они обо мне. Стихи на свободную тему предполагают распознавание Другого. Это трудновато. Потому что мы привыкли делить: литературу – на жанры, образование – на предметы, жизнь – на возрасты. И чаще всего даже не догадываемся, что по стихам Пушкина можно написать  прекрасное сочинение на свободную тему, а самый современный писатель – Чехов. Что Другой и есть Я, у него тоже всё было в жизни, он умеет любить и страдать не хуже.
Можно с недоверием и опаской смотреть на незнакомую пищу, но она, как и наша любимая еда, состоит из белков, жиров, углеводов и витаминов.
К. С. Станиславский писал: «Есть область в нашем искусстве, обязательная для каждого человека-артиста, к какому направлению он ни принадлежал. Реалист, натуралист, импрессионист, кубист вводят пищу через рот, жуют её зубами, глотают и через горло пропускают в желудок. Совершенно так же и восприятие темы творчества, её усвоение, переработка и воплощение совершаются однажды и навсегда установленными природой путями, не подлежащими изменениям ни при каких условиях.
Поэтому пусть артисты и сценические деятели творят что и как им вздумается, но при одном необходимом условии: чтобы их творчество не шло вразрез с самой природой и её законами».
Мне кажется, это очень современные слова, и они применимы так же к поэзии и к любому виду искусства вообще, как и к театру. Неважно как, только не против природы. Прежде всего своей.

P. S. А вот какие темы сочинений предлагали гимназистам в начале 20 века.

Младшие классы:

Замирание нашего сада осенью.

Река в лунную ночь.

Лес в лучшую свою пору.

Встреча войска, возвратившегося из похода.

Дедушкин садик.

О том, что видела птичка в дальних землях.

Великаны и пигмеи лесного царства.


Для старших классов:

Слово как источник счастья.

Почему жизнь сравнивают с путешествием.

О высоком достоинстве человеческого слова и письма

О непрочности счастья, основанного лишь на материальных богатствах.

О проявлении нравственного начала в истории.

Родина и чужая сторона.

О скоротечности жизни.

И что в таком случае посоветуешь? Берите классику? Нет. Берите ручку и творите!





1.Александр Савостьянов. Выбор пророка
http://www.stihi.ru/2013/06/30/37

Меня всегда занимал вопрос: автору-мужчине помогает творить муза, являясь ему в прекрасный момент жизни. Это понятно. Но как быть, если автор женщина? Ей кто поможет? Или она, как со многим в этой жизни, способна справиться сама? Жаль, что во времена Эллады феминистки не были так распространены. Уж они бы наверняка придумали девять музов, и даже сверх того. Пусть тоже являются.
Но, увы, чего нет, того нет. И перед автором-мужчиной всегда стоит мучительный выбор: остаться ли верным избранной музе или слегка пошалить? Левое искусство, знаете ли, никто ещё не отменял. Как и опасность разочарования, пресыщения и преждевременного износа. И нового Хаоса.
Поэтому так непросто лирическому герою. Одно за другим, он разбивает нежные сердца. Это уже не поэзия, это чистой воды проза. Поэтому Каллиопе с Эвтерпой не оставалось ничего другого, как упасть замертво.
В этой истории (ответственная Клио) нет ничего героического (ответственная Полигимния). Гнездо, свитое пророком, оказалось кривым. Не задержится ни один птенец.
Лейте слёзы, о музы! Вакханалия как культ. Не до смеха. Талия парализована, но вот почему у Терпсихоры менингит, а не иная болезнь – непонятно.
Эрато с Мельпоменой, как наиболее темпераментные, церемониться не будут – метят в лоб и по лбу.
В финале порядком истощённый герой пытается шутить и заигрывать: не серчайте, мол, девчата, вам гнев вреден. А люблю я Уранию, я сам себе её предсказал и у нас полная зодиакальная совместимость. Так что смиритесь. Зауряден, хоть и пророк.
Забавное стихотворение, но не без тёмных пятен. Например, что такое «жала (это существительное или глагол?) просинь»? Или «без обид не переспорит Вакханалия как культ». Вопрос: кто кого не переспорит? «От измены – полный п…, плиз!» - для Эрато слишком грубое восклицание. А Мельпомена направила звёздный диск в лоб кому-то или сама себе? «Яд желания – в петлю» - не могу представить, как это.


2. Анатолий Павловский,  г. Волгоград. БЛАЖЕН ИЮНЬ http://www.stihi.ru/2013/06/29/8652

Чувствуется запах колодезной воды, как в стихотворении Эммы Мошковской:

В колодце – особенная вода.
Звёзды падают прямо туда!
И пахнет она звездой,
пахнет она избой,
пахнет калиткой скрипучей,
курами,
петухом,
тёпленьким
молоком,
сонной травой у пруда…
Такая уж это вода!
Пахнет стогами, вилами,
пахнет деньками
счастливыми!
Кто напьётся
воды из колодца,
обязательно засмеётся!

«Блажен июнь» - стихотворение, имеющее вкус, потому что оно уходит корнями в землю, ещё не отравленную пестицидами. На этом поле всё делают вручную. Старо-уютная, экологически чистая лексика: покамест, окорачивает, умаявшись, малая толика, таращатся… Грусти нет и не может быть, ведь это закон у природы такой: после летнего солнцестояния день идёт на убыль.
Последние четыре строчки – самые загадочные. Долго я думала: что же это за неглиже такие, которые хранят каменное молчание? Сначала мне представилась вереница суровых крестьянских парней и девушек, идущих на покос (в затрапезе, конечно, чай, не на праздник собрались). Целомудрие не позволяет спросить у симпатии прямо: «Любишь али нет?», вот и срывают украдкой ромашки, надеясь найти в них ответ (скорей бы день Ивана Купала!)
Но скорее всего, нарядные ромашки называют неглиже скромные луговые травы, обречённые на молчание: их просто не заметят,  лепестки у них мелкие, неудобные, невзрачные, никто ни о чём не будет их спрашивать. Другое дело ромашка. И не захочет, придётся отвечать: любит-не любит-плюнет-поцелует-к сердцу прижмёт-к чёрту пошлёт? Конечно, сомнение нечётное, и не только у цветка: если любит или к сердцу прижмёт – ещё ладно. А если плюнет? Без видимой причины. Тогда – скорей к яблокам! А тот, кто плюнул, пусть на меже таращится.


3. Татьяна Шардина, г. Москва.  Как входит Он! http://www.stihi.ru/2013/04/04/11919

Главной энергией всякого бытия древние греки почитали Эрос – исходную силу Любви. Неудивительно, что именно Эрос первым нарушил царивший Хаос, потому что, на самом деле, и море, и Гомер, и всё остальное на этой земле движется исключительно любовью, другой способ вряд ли будет когда-нибудь изобретён.
Всё оживает под действием любви – ступенька вспоминает, как шумела когда-то кроной высоко в небе, и Буратино внезапно осознаёт, что он сделан на радость людям. Все наполняется новым смыслом – человек и вещи.
И вот на этом  фоне рояль с флейтой смотрятся божественной парой, которая может произвести на свет только божество – музыку.
Так прекрасное рождается от прекрасного. Хотелось бы, чтобы цепочка не прерывалась.


4. Илларионова Наталья, Москва. Иерусалим http://www.stihi.ru/2013/04/25/9777

От этого стихотворения веет не только иерусалимским жаром, но и тревогой, предчувствием: вот-вот должно случиться что-то очень нехорошее. И мы знаем, что оно случиться. И ничего не можем с этим поделать.
Толпа, зной, ослик, пальмы, камни, клубы пыли – яркая и чёткая картина.
Но строчки «Что день грядущий нам готовит? Какие с маслом пироги?» сразу уносят из раскалённого Иерусалима в прохладу русской деревни и напоминают о вечере накануне другого очень нехорошего события: Владимир Ленский перед дуэлью сочиняет свои последние стихи. И дуэль ту нельзя предотвратить тоже.
Что день грядущий мне готовит?
Его мой взор напрасно ловит,
В глубокой мгле таится он.
Нет нужды; прав судьбы закон.
Два разделённых географией и временем события объединяет одна вечная тема: когда по твоей вине (из-за слабости, глупости, досады и пр.) гибнет друг (Учитель, близкий человек) и когда осознаёшь масштабы содеянного, невозможно остаться прежним. Так было с Онегиным, так было с Иудой (он ведь не только предал, он добровольно взял на себя и род свой груз вечного проклятия). Тоже, в каком-то смысле, «лишний» человек. И самое мучительное – не суд толпы, которой, вообще-то, всё равно, что кричать: «Распни!» или «Аллилуйя!». Самое страшное возмездие – остаться наедине с самим собой. Человек судит жестоко, поэтому Тот, кто всегда простит, неизбежен.


5. Татьяна Бирченко. Минск. о замке Девин http://stihi.ru/2013/05/04/2192

Первые четыре строки похожи на башню - эмоциональный зачин.  Так и представляется, что сейчас оттуда бросится какая-нибудь красавица (или Ярославна будет взывать к силам природы).
А весь остальной текст – стена, испещрённая древними надписями: «Здесь был кельт» (друид, саксон, Наполеон). Выщербленная, но прочная. И живая. Это ощущение возникает благодаря яркой образности: тени-татуировка, неделимый холод, вышитые виды, падающая в небо песня.
Ветер и древние камни – лучшие учителя молчания. Можно услышать прекрасное сказание из чьих-то уст или прочитать, но легенда сильна не словами и не героями, она неуловима, как древние знаки. И сам замок – красивая холодная крепость, мало приспособленная для жизни людей, идеальная для бесплотных и бессмертных.
Каждый раз легенда даёт нам понять, что мир прекрасен, а законы, по которым он построен – незыблемы и вечны. Время может разрушить замок, но камни останутся. Они помнят. И не дадут забыть людям.

И в прахе открытом всё виделись мне
дворы с миндалём и сиренью.
Давай же учиться у жёлтых камней
молчанью мечты и смиренью. (Б. Чичибабин «Херсонес»)

6. Елена Элентух. райское http://www.stihi.ru/2013/06/25/4850

У Михаила Зощенко есть чудесный грустно-смешной рассказ про новогоднюю ёлку. Мне он вспомнился в связи с возникшими в самой первой  строчке «детками». Вот старшая сестра Лёля начинает разорять украшенное праздничное дерево. Она поедает одну за другой пастилки, искушая, естественно, своим поведением младшего Миньку. Но Минька очень мал ростом, он может дотянуться только до одного-единственного яблочка. Я думаю, что мудрейший Михаил Михайлович подвешивает на самую нижнюю ветку именно яблочко (не орех и не конфету) совсем не случайно. Искушённый Минька, подстрекаемый длинной Лёлей (змея!), тащит к ёлке стул, чтобы достать больше, стул падает на игрушки-подарки. Изгнание из рая происходит в положенный срок. Когда приглашённые дети возопили: «Моё яблоко уже кто-то ел! У моей куклы отломана рука!», и грех стал очевиден, божество (папа) выносит суровый приговор: «Немедленно ложитесь спать! А все Лёлины и Минькины игрушки я отдам гостям!» И гасит свечи. Добро ли это? Зло ли? Но так взрослеют.
Так вкушают детки от лжи и от истины. Правда, взрослые часто сами путают два этих вкуса. Потому что до истинного запретного плода дорастают немногие (большинство довольствуется цветочками и ягодками), чаще всего он благополучно успевает сгнить, так и не дождавшись своего едока. А если вдруг случается такое, что маленький Минька всё же попробует откусить от яблочка, папа (который сам, конечно, никаких яблочек с ёлки отродясь не пробовал) тут как тут: «Немедленно ложись спать!» Но поздно. Мальчик уже кое-что знает. И расскажет другим.
Так что яблоко, хоть и сгнило, а всё равно ждёт свою компанию – тех, кто дорастёт и попробует. В крайнем случае, стул подставит. Лёля научит.


7. Марина Улыбышева. На улице Воронина http://www.stihi.ru/2012/10/27/3431

Пустая улица со слепыми домами, в которые нельзя войти, деревья шумят, кричат вороны, да ещё и «воронок» на заднем плане. Он-то и наталкивает на мысль, что Воронин был пламенным чекистом, а значит, смерть и утраты – его неизменные спутники, будто зашифрованная в чёрной фамилии вещая и скорбная птица сама определяет, кому сколько горя отмерить.
Холодноватое стихотворение, страшноватое. И безвыходное. В самой героине есть нечто птичье (когда она вертит головой на все четыре стороны), будто бы она от горя сама превратилась в одну из тех, кого так старательно считала. От второй строфы веет уютом, тёплым, живым – монета катится, каблучки стучат, облака молоком убегают. Но нет, всё оборачивается пригоревшей пенкой, гнездо разорено, что орёл, что решка – всё едино. Безликие дома словно клетки: выход светится, а воли нет.


8. Канатчикова Дача, Тбилиси. Память. http://stihi.ru/2012/02/06/6826

Мне сразу вспомнилось совершенно противоположное по смыслу и настроению, в каком-то смысле даже «зеркальное» восьмистишье Расула Гамзатова:

Мы все умрём, людей бессмертных нет,
И это всем известно и не ново,
Но мы живём, чтобы оставить след:
Дом иль тропинку, дерево иль слово.

Не все пересыхают ручейки,
Не все напевы время уничтожит,
И ручейки умножат мощь реки,
И нашу славу песня приумножит. (Пер. Н. Гребнева)

А потом подумала:  противоположное ли? Ведь жизнь и смерть – единый поток.
Мелодия жизни равна мелодия смерти. Когда человек уходит, его нота в этом мире гаснет, но продолжает звучать в памяти близких. Но если звук погасшей жизни уходит из памяти, нарушается гармония и возможно (кто знает!), по этой причине кто-то не родится в свой черёд. Мы часто не осознаём всей меры своей ответственности перед Вселенной, мы не ценим оказанного нам доверия (ведь только людям дано хранить память), мы легко забываем и забывается и поэтому часто гасим свою ноту задолго до смерти.
Но её можно оживить. Иногда только с помощью новой смерти. И песня будет звучать. Несмотря ни на что.


9. Юрий Рехтер. Гормон радости http://www.stihi.ru/2012/11/10/4069

Очень мужское определение вдохновения и поэзии вообще. На войне как на войне. Думаю, что после очередного «приступа вдохновения» молекулярный состав человека всегда меняется. Творец похож на колбу, в которой всё время что-то булькает, а неведомый алхимик, увлечённый процессом, всё время подливает новые вещества, смешивает, наблюдает, нагревает. Ищет.
А в колбе то осадок вдруг выпадет, то кристалл выпарится, то дым повалит. И каждый новый взрыв будоражит, заставляет вздрагивать (и даже иногда прятаться под стол). Взрыв – это результат: найдено (или не найдено) нечто новое. Но в любом случае бесконечный поиск продолжается.
Вдохновение – это Большой Взрыв, в результате которого рождается новая Вселенная. Это путь, усеянный самыми разными эмоциями, и нельзя отказаться ни от одной.
Мне только кажется, что в результате бурной реакции рождается нечто определённое, законченное, внятное. А сладкая кашица из слов – субстанция бесформенная, она слишком легко переваривается и так же легко размазывается.
То, что получилось в результате вдохновения, может быть богатырской кашей, кашей из топора или гречкой, которая сама себя хвалит, но только не размазнёй.
Весь текст энергичный, с прекрасным аппетитом, а кашица в него как будто с другого стола залетела. Диетического.


10. Сергей Шуба, Новосибирск. Открыто 2 http://www.stihi.ru/2012/04/06/1598

А вот и сочинение на свободную тему.
Однажды я посмотрела спектакль под названием «Аrt». Это история из жизни трёх друзей, вполне зрелых мужчин. Один из них, Серж, считающий себя знатоком современного искусства, покупает за 200 тыс. франков картину – белый прямоугольник размером 160 на 120 см. Конечно же, её автор – известный современный художник. Серж очень доволен своим приобретением. Но друг Сержа – скептик и реалист Марк – реагирует очень бурно и недвусмысленно: «Ты сошёл с ума! Отдать такие деньги за белое дерьмо!!!» Второй друг Сержа, Иван, тонко чувствующий, склонный к рефлексии, пытается найти какой-то компромисс, чтобы и Сержа не обидеть, и с Марком согласиться (глазами-то Иван видит, что вся картина – просто белый фон, но в душе сомневается: а вдруг ему недоступно нечто прекрасное?). В результате назревает нешуточный конфликт. Безмолвный белый прямоугольник – отличный повод, бескрайнее поле для разговоров, далеко не всегда безобидных. И вот уже друзья очень близки к тому, чтобы поссориться навеки. Тогда Серж даёт Марку чёрный фломастер: делай, мол, что хочешь, твоя дружба для меня дороже этой злополучной картины.
И Марк рисует несущегося с горы лыжника. А потом стирает. И говорит так: «В белом-белом мире идёт белый-белый снег. Он падает на белую гору, по которой скользит чёрный лыжник. А потом лыжник падает и снег засыпает его. Но он не исчезает, не растворяется в белом пространстве. Он просто переходит в другую реальность».
Теперь собственно о стихотворении. Я не могу сказать, о чём оно. Это белое поле, которое знает о чёрном лыжнике. Оно открыто не только 2, но и 3, и 4…Возможно, в задачи современного искусства не входит пробуждать исключительно добрые чувства. Возможно, это что-то, связанное с человеком вообще. А в нём (человеке) столько всего намешано…

P. S. Видимо, не случайно с автором именно этого стихотворения мы живём в одном городе. Поэтому, если заинтересует – «Аrt» идёт на малой сцене в «Глобусе».



11. Игорь Калиш, Нью-Йорк. Мальчишеское http://www.stihi.ru/2013/01/18/624

Есть совершенно великолепная «Ода про мальчика». Её автор – Алан Бек. Она настолько будет здесь к месту, что я просто не могу устоять перед соблазном и привожу её целиком.
Итак, «Ода про мальчика».
Между невинностью младенчества и достоинством зрелости можно найти замечательное существо, которое зовется «мальчик».

Мальчики бывают разные по размеру, весу и цвету. Но у всех мальчиков одно кредо: получать удовольствие каждую минуту, каждую секунду и противостоять криком – единственным оружием, когда взрослые пакуют их на ночь в кровать.
Мальчиков можно найти везде: наверху, внизу, забирающихся куда-то, раскачивающихся где-то, бегающих вокруг или прыгающих с чего-то. Мамы любят их, маленькие девочки ненавидят, взрослые игнорируют, а небеса защищают.
Мальчик – это правда с грязным лицом, красота с порезанным пальцем, мудрость с вареньем в волосах и надежда будущего с лягушкой в кармане.
Когда вы хотите, чтобы он произвел хорошее впечатление, его мозги превращаются в желе или же он становится дикарем, садистом из джунглей, стремящимся уничтожить весь мир и себя вместе с ним.
Мальчик сочетает в себе аппетит лошади, желудок шпагоглотателя, энергию атомной бомбы карманного размера, любопытство кошки, легкие оратора, застенчивость фиалки, цепкость стального капкана, энтузиазм фейерверка.

Его интересуют мороженое, перочинные ножики, сабля, рождество, смешные книжки с картинками, мальчик на другой стороне улицы, вода в ее естественном виде, большие животные, папа, поезда, утро в субботу и пожарные машины.
Он не очень-то жалует воскресную школу, общество, уроки каждый день, книги без картинок, занятия музыкой, галстуки, парикмахерские, девочек, теплое пальто, взрослых или время идти спать.
Никто больше не радуется так деревьям, собакам и ветру.
Никто больше него не может запихать в один карман: ржавый ножик, наполовину съеденное яблоко, три фунта веревки, две жевательные резинки, три монетки по полпенса, рогатку, комок неизвестного вещества и настоящее сверхзвуковое кольцо с шифром и потайным отделением.
Мальчик – это волшебное создание: его можно выгнать из вашего кабинета, но нельзя выгнать из вашего сердца. Его можно выставить из комнаты, но нельзя вычеркнуть из своих мыслей.
Он ваш тюремщик, ваш захватчик, ваш босс, ваш хозяин, веснушчатый, размером с пинту, гоняющийся за кошками клубок крика.
Но когда вы приходите вечером домой с разбитыми вдребезги надеждами и мечтами, он может все это дать вам заново лишь двумя волшебными словами: "Папа пришел!"

Добавлю от себя, что достоинство зрелости наступает у мужчин в лучшем случае лет в 120. А до той поры – мальчик, он же законный муж, отец (дедушка), крупный специалист в области, мастер на все руки. Но на самом деле – двенадцатилетний Дуглас Сполдинг, который врачует простуду вином из одуванчиков, который командует солнцем и по доброй воле берёт ношу отца и брата, потому что хочет испытать всё сразу. Потому что жив! Да не покинет мальчик настоящего мужчину, во веки веков!

12. Мара Махнатая. Свято место - http://www.stihi.ru/2013/07/01/3807

Прочитав это в высшей степени чувственное стихотворение, я в очередной раз подумала о том, что истинная женская лирика выплывает из таких глубин подсознания, куда не добралась ещё никакая цивилизация. Где древний мир просто и ясно делится на женщин и мужчин, без оттенков и промежуточных состояний. Это в каком-то смысле восточное стихотворение. «Твоя женщина» - цельное, истинное понятие. Западные – раскрепощённые, самостоятельные, эмансипированные, образованные (!), свободные. Какие угодно, только не «твои». Они наряжаются и пользуются косметикой, как правило, для чужих мужчин (даже если говорят, что делают это «для себя») – коллег, знакомых, случайных прохожих. Сменив трёх мужей и пятнадцать любовников, они, случается, до конца жизни так и не могут понять – как это: мой мужчина? Что это значит: быть чьей-то женщиной? Забыли.
А тёмные и томные жительницы гарема, в партиях не состоящие, азбуки не знающие, бренчат золотом и самоцветами, танцуя для мужа.
Я не знаю, что лучше. Наверное, в мире должно быть и так и эдак. Но очевидно одно: восточная женщина обычно уважает мужчину, западная – нет. О, как полыхнули бы яростью глаза убеждённой феминистки, добравшись до финальной строки. Что это за святое место возле мужчины?! Мы сами себе святое место! Только невдомёк той феминистке, что высшая степень женского уважения к себе – это уважение к своему мужчине, избранному, единственному. Она сама определяет, какое место ей свято. А рядом с мужчиной, который достоин уважения, женщина будет счастлива всегда. Она будет Твоей женщиной, Той самой женщиной, как героиня стихотворения. Повезло ей.


13. Анна Корнет. Разочаровательное http://www.stihi.ru/2013/07/09/4800

Как мне кажется, главное слово в этом стихотворении – «чужой». С него всё начинается (отведали ягоду с чужого поля), им же и заканчивается, неизвестно только, окажется ли удачной попытка сесть в чужие сани.
Поэтому название «Разочаровательное» представляется единственно возможным. Ведь разочарование обычно постигает после встречи (или столкновения) с чем-то не своим, которое, впрочем, на первых порах может притвориться родным и близким. Клубок дня не просто расплетается, он опутывает паутиной (гугли сколько угодно), он расстилается огромным количеством перепутанных дорог, и как ни разбивай их на тройки, найти свою всё равно затруднительно. Так становятся камнем, под который ни слеза, ни иная вода не проникнет.
А луна меж тем висит себе репкой. Смотришь на неё, а вытянуть лень, и не с кем: нет ни бабки у тебя, ни внучки, ни Жучки. И так близок подвиг Ивана Сусанина – иди себе в глушь, без дорог, всё равно куда. Да только ведь себя не обманешь, как войско польское. Из трясины всё равно придётся выбираться, и чужие сани не вывезут. Только свой клубочек, своя дорога.


14. Юлия Александровна Михайлова, Москва. Буду собакой http://www.stihi.ru/2013/03/04/736

Архетип волка в овечьей шкуре – один из определяющих в жизни практически каждого человека. Если хочешь получить желаемое (козлят, Красную Шапочку, образование, работу, мужчину, женщину), притворись: лучше, чем ты есть; хуже, чем ты есть; членом команды; вегетарианцем; циником. Это игры, в которые играют люди. Редко кого устраивает собственная шкура. Поэтому согласны делать противоестественное: брать уроки пения у петуха, чтобы петь тонко; переодеваться в платье чужой бабушки и ложиться в постель, хоть на самом деле не больны; глотать вожделенное целиком, не чувствуя вкуса. Надо сказать, что вожделенное легко не даётся. Оно сомневается: «Твой голос на мамин совсем не похож, ты голосом толстым фальшиво поёшь» (ключевое слово «фальшиво»). Оно задаёт вопросы: «Бабушка, бабушка, почему у тебя такие большие зубы?». И даже наспех проглоченное, с помощью охотников (которые всегда очень кстати проходят мимо) находит способ сказать притворившемуся волку: это не твоё, отдай.
Через подобное перерождение каждый человек проходит неоднократно. Признать не своё (работу, человека, образ жизни) не своим и отпустить, говорить своим голосом, носить своё, знать своё, осознать и признать себя – иногда больно, но в этом и освобождение. Ведь чужая шкура никогда не подходит по размеру. Обычно в ней очень тесно.


15. Александр Чулков, Прага. Эти тёплые дни... http://www.stihi.ru/2010/11/07/7472

Я сейчас подумала о том, что август как раз тот месяц, который больше всех остальных нуждается в любви. А на его долю обычно достаётся тоска: по уходящему лету, в связи с приближающимся Днём знаний. И вообще.
Но у счастливых всё по-другому. Они не делят жизнь на времена года, плохую и хорошую погоду, понедельники и пятницы. Живут себе и живут. И многого не замечают. Но лучшее помнят. Ведь не зря говорят, что причиной большой радости чаще всего бывают мелкие события.
Есть один надёжный способ стать счастливым раз и навсегда: находить повод для радости в любой ситуации, даже если она кажется трагической, нелепой, не оправдавшей ожиданий. Так делала одиннадцатилетняя Полианна, героиня одноимённой книги Элинор Портер. «Я радуюсь», - говорила она по любому поводу. И многих научила своей игре. И они стали счастливее.
Это счастливое стихотворение. Потому что – даже если любовь прошла, спасибо за то, что она случилась. Пусть закончилось лето, но оно было прекрасным, и будет другое лето. Может быть, и бедное первое сентября, и один на весь год отпуск, и прогноз погоды катастрофически недолюблены? Может, если сказать им: «Спасибо, милые!», тот август, в котором так светло любилось, не кончится никогда (в душе, конечно, но какое это имеет значение?).


16. Сергей Пивовар, Минск. Просьба http://www.stihi.ru/2013/07/19/6333

Мир как будто погружается во мрак. Удалить на корню душу у входа в преисподнюю (то, что находится перед исподним  - голая, ничем не прикрытая телесность) – сильный образ, страшный, безысходный. Потому что тот, кто собирает адский урожай из выкорчеванных душ, отлично перезимует, а мы-то, люди, как? Неужели для нас и вправду больше ничего не будет, и нет выбора? Неужели людей принимают, как макулатуру – пачками, продают, как одежду секонд-хенд – килограммами?
Мрак сгущается, но всё-таки он не беспросветен. В каждой строфе есть хотя бы одно слово-луч света в тёмном царстве (звон, чистая слеза, белый свет, человече, звонница), а как известно, именно с первым лучом явится светлый маг, и люди (а также те, кто с ними) победят, даже если кажется, что надежды нет.
На первый взгляд, кажется, что финал у стихотворения грустный – человече послушался искусителя и заключил с ним сделку. Но петух-то прокричал сразу, в неурочное время. Значит, нечисть не пройдёт.
Но равновесие текста всё-таки местами нарушают инверсии и неудачные звукосочетания, например, «а у нас здесь дефицита нет угля».


17. Гражданин России. Зернышко http://stihi.ru/2011/04/05/5475

Признаться, я не очень хорошо разбираюсь в малых фольклорных формах (и в стилизациях тоже), поэтому только предположу. Внешне похоже на обрядовую песню (приди весна-красна, согрей, солнышко, упавшее в землю зерно, пусть взойдёт золотым колосом добрым людям на радость). Но для обрядовой песни текст слишком метафорический, конечно, речь в нём идёт не о добром урожае. О чём же тогда? Разумеется, о любви. Мотив – любовь непривычная, с точки зрения бдительной общественности, нестандартная, а потому, конечно же, достойная обсуждения и осуждения. Полюбил барин девку, замужняя женатого, красавица чудовище, священник танцовщицу… Или, как в русской песне, «у реки широкой рос кудрявый клён, в белую берёзу был тот клён влюблён». Как правило, подобные истории ничем хорошим не заканчиваются.
Союз хлебного колоса и красной ягоды тоже из разряда удивительных. Стоит потерять бдительность – и пойдёт молва. Но коли пришла весна (любовь), как не подчиниться её законам? А какие прекрасные дети рождаются от таких необычных союзов, не снилось ни одному Мичурину. Любовь – это воля. Пробившаяся к небу пригоршня детей – прекрасный образ. Значит, ягода и колос победили!
Возможно, мой вариант прочтения очень далёк от авторского замысла, но когда в тексте нет сюжета как такового, а все слова и предложения спаяны в одну метафору, логикой ничего нельзя добиться. Только поток сознания, только ассоциации.


18. Яна Ветреная. Склонна к побегу http://stihi.ru/2013/05/30/1932

«Склонна к побегу» - похоже на запись из истории болезни, на диагноз. То есть побег не означает выздоровления, а наоборот. И пациентка (то есть героиня стихотворения) это прекрасно понимает. Она предпринимает попытки побега одну за другой, но окончательно вырваться на самом деле не хочет (так человек, который любит поесть, знает, что всё может закончиться лишним весом, не желает этого, но есть всё равно продолжает, ибо организм требует).
Так и со стихами. Казалось бы, не очень оригинально сравнивать процесс написания стихотворения с процессом рождения ребёнка. Но как сказать точнее, особенно женщине? Все знают, что родить непросто. Но всё равно рожают, и будут рожать всегда. Потому что слишком велика, бесценна награда за боль.
Кандалы из букв – запоминающийся образ, хотя сама я иначе ощущаю присутствие рядом с собой звуков родного языка. Они говорят не «Стой!», а «Беги!».


19. Грановская Ирина. Йетика любви http://stihi.ru/2013/07/21/3418

Ещё один вариант истории про красавицу и чудовище. Ох, уж йети мужчины! Снаружи монстр, внутри  принц – ситуация известная, но ведь бывает и наоборот. Страшное меховое существо с большими ступнями прячется где-то внутри мускулистого красавца. Как его не выслеживай, всё равно уйдёт, зароется в снег, а в самый неожиданный момент как выскочит, как выпрыгнет, обзовёт кобылой, и большая любовь тут же превратится в сугроб – родную среду обитания всякого настоящего йети.
Настоящий йети не так-то прост. Очень возможно, что в детстве он смотрел хорошие, добрые мультфильмы; он знаком с фольклором (что неудивительно, ведь он сам – фольклорный персонаж), читал кое-кого из античных авторов. Боевики любит. Одним словом, сложный гибрид, который спустился с высоких гор в поисках любви. Но забрёл не туда, ошибся мифом, ему попалась редкая и прекрасная кентаврида (говорят, что умные и утончённые женщины-кентавры отнюдь не были подвержены приступам животной ярости, в отличие от соплеменников, в них преобладала человеческая составляющая). Тут бы йети вспомнить, что он хоть и снежный, но всё-таки человек. И сначала вроде бы получилось – и пылкий он, и великодушный, и щедрый, и обещает так, что заслушаешься… Не вышло. Может быть, гордая кентаврида не пожелала сказать заветное: «Ты встань, пробудись, мой сердечный друг! Я люблю тебя, как жениха желанного».  Может, цветочек аленький сжевала по неосторожности, а без него какая сказка?
Поэтому со своим законом в чужой миф не ходи, зверь ли ты, человек, или то и другое одновременно.


20. Андрей Насонов, Краснодар. Поющие деревья... http://www.stihi.ru/2013/05/31/4845

То, что для моего партнёра по игре верх карты, для меня – низ, и наоборот. А в дураках будем оставаться по очереди. И если верить в то, что наша Вселенная имеет форму спирали, значит, никто не минует паперти. И храма не минует тоже.
Стихотворение в прекрасно-ужасных тонах. Поющее древо жизни ведёт прямо на небо – забирайся, как сказочный старик, в заоблачный чертог, бери золотого петушка и волшебную мельничку. Но скоро сказка сказывается, и вот уже вокруг сплошь Вороны Вороновичи – чёрные, вещие, беспристрастные. Помни, мол, своё место. И поглядывают в сторону кладбища.
И  уже сам не знаешь хорошенько, что ты за птица. Железная клетка прочна: хочешь - пой, хочешь – повторяй слова за хозяином, а если повезёт – отпустят на волю при светлом празднике весны. А там, может быть, совьёшь гнездо. Или с размаху ударишься о стекло. Или залетишь в чужую комнату – к смерти. Или будешь голубем мира. Или пингвином, который не летает. Или колибри, которая очень мала.
Главное – чтобы дерево пело от того, что у него есть птица.


21. Аркадий ГЕНДЕР, Москва.  Не спится http://stihi.ru/2003/02/10-692

Это маленькое стихотворение похоже на осколок бессонницы. Кому не знакомо это болезненное состояние на грани яви и сна, ни здесь, ни там?
Бывает, что какая-нибудь мысль без конца прокручивается в голове, или надоевшая строчка из песни. Тело хочет отдыхать, а мозг не даёт. Мучимый бессонницей человек не может уснуть, он может только забыться сном, он как будто раздваивается. Чётные строчки укачивают, а нечётные, наоборот, расталкивают – пугают тенями, мучают проклятыми вопросами.
В колыбельных песнях часто встречаются персонажи, которые мешают ребёнку уснуть (посланцы бессонницы) – воркующие гуленьки, коты, заиньки, серые волки. Но мама или бабушка их прогонят, и крепкий здоровый сон обеспечен. Но как быть выросшему ребёнку? Таинственные звери и птицы обретают над ним полную власть. Идут нескончаемой чередой бараны – досчитай до ста. Но даже если под утро сон всё-таки придёт, голосистый масляна головушка на страже. Тело, дом, мир вокруг – ненадёжная защита для нас, взрослых.
А дети спят гораздо крепче.


22. Эллионора Леончик. Прототип http://www.stihi.ru/2013/07/03/812

Человек делает то, чему его научили: немножко любит, немножко изменяет, немножко верит, немножко надеется. Живёт себе потихонечку. До тех пор, пока не происходит ВСТРЕЧА – с морем ли, небом или дремучим лесом – после которой закрадывается сомнение, быстро переходящее в твёрдую уверенность: природа не только равнодушна, но и очень гармонична; она выполняет свою функцию, а вот человек – нет. Увы. Природа присутствует одновременно везде и во всём, а человек лишь старается всюду успеть. Но только износившись до срока, может назваться частью природы. Это страшное и необходимое осознание, которое приходит наедине с чем-то вечным и великим: я живу не так. Я не персонаж, а только прототип. Я ещё не попался на глаза Мастеру, и гениальный рассказ ещё не написан. Всякая собачка на руках у дамы ждёт своего Антона Павловича, всякая молния ждёт грома, степь – дождя, корвет – берега. Всякая кошка способна не только «скоро родиться», но и возвышенно-эротично возлечь на самое больное место – сердце, которое порой и притворяется камнем.
Пусть не так, но я всё-таки живу. Это, пожалуй, самое важное для человека и есть: понять, что он жив, что он жил и будет жить. Это похоже на второе рождение. Пусть человек по сравнению с великой и могучей природой всего лишь маленький кричащий комочек, но она посвящает его, принимает и признаёт, поливая на родничок светлым дождём. И пока родничок не закрылся, весь Мировой океан черпает из него.


23. Виноградова Евленья. Зыбкое http://www.stihi.ru/2013/07/03/7191

В детстве я очень любила и до сих пор с удовольствием перечитываю «Полынные сказки» Юрия Коваля. Это удивительная смесь поэзии и прозы, подлинного и придуманного. И вот когда я добралась в тексте стихотворения до грибного дора, мне сразу стало понятно, как определить такие стихи – с болью на поверхности и золотой нитью в сердце. Полынные сказки. Грустные, тёплые, будто припорошенные пыльцой.
«Я бросил берёзу на землю и присел на лавочку перед домом.
- Как называется ваша деревня? – спросил я.
- Чистый Дор.
- Чего Чистый?
- Дор.
Дор… Такого слова я раньше не слыхал.
- А что это такое – Чистый Дор?
- Это, батюшка, деревня наша, - толковала Пантелеевна.
- Понятно, понятно. А что такое дор?
- А дор – это вот он весь, дор-то. Всё, что вокруг деревни, - это всё и есть дор.
Я глядел и видел поле вокруг деревни, а за полем – лес.
- Какой же это дор? Это поле, а вовсе не дор никакой.
- Это и есть дор. Чистый весь, глянь-ка. Это всё дор, а уж там, где ёлочки, - это всё бор.»
Так и у каждого из нас есть свой заповедный Чистый Дор, близкий и потерянный навсегда. И мы еле заметной тропкой ходим туда за собой.
Зыбкое параллельное пространство.

24. Козина Анна, Каменск-Шахтинский. Маленькие человечки http://www.stihi.ru/2010/09/13/6019

У каждого автора есть собственная мифология: про себя самого и про своих героев. У каждого свои мифологические персонажи, и во многом от них зависит, какой мир удастся сотворить – ужасный или блистающий.
Физическая оболочка автора обычно исправно функционирует: ест, пьёт, спит на стуле, взаимодействует с редактором, получает гонорар, тратит гонорар. Всё это не касается тех, кто завёлся в душе – они не чужие и не паразиты, они имеют отношение к Тайне.
Чудесные помощники. Но с ними всё-таки лучше жить в мире, не обижать, не прогонять. Это домовые души. Они и за хозяйством присмотрят, и за самим хозяином. И пока душа защищена от холода и голода, ей ничего не грозит, она будет рождать прекрасные миры, даже если тело страдает.
Они помогают обрести голос, а сами молчат. Но их можно разгадать, как шифр из пляшущих человечков.
Каждый автор творит Тайну. А читатель – Шерлок Холмс – без устали разгадывает её.


25. Раткевич Кристина. Новогоднее http://www.stihi.ru/2013/02/05/1841

Лирическая героиня видит сон своей соседки (иначе откуда она может знать, что той снится?). А благодаря кольцевой композиции весь текст стихотворения и всё, что в нём происходит, оказывается словно в пространстве этого сна. Как новогодний праздник – внутри рождества: позади Рождество католическое, впереди – православное. Государственный праздник в шаре праздника семейного, интимного, личного.
Во времена моего детства Рождество никак не было обозначено ни в жизни, ни в календаре жителей страны. И вот однажды правительство сказало, что отныне 7 января будет считаться праздником и выходным днём. Я помню, как опечалилось моё тело (дополнительный выходной пришёлся на время зимних каникул и никак не влиял на их продолжительность) и как промолчала душа. Видимо, не все праздники прививаются сами собой, с иными нужно родиться (или прийти к ним, но не по приказу). Новый год проще, громогласнее, доступнее, он свой в любой компании.
В тексте стихотворения, как в салате «оливье», чудесным образом смешалось волшебное и официальное. Золотая пыль, аромат ёлки, мандарины, шоколад, абсолютная вера в то, что если у нас за окном снег, то и на всей земле так же. Это оттуда, из настоящего детства. Выросшая девочка говорит: «наверное, врёт» про свою взрослую сестру, потому что сегодня так можно, сегодня все дети, глаза закрыты и Сидней рядом – руку протяни.
И здесь же – «Столичная», салаты, удар часов, которые одни на всю страну. И мы ещё на год дальше от детства.
Выросшая девочка так по-взрослому легла спать в новогоднюю ночь. Проспала шумный праздник живота, который с возрастом почему-то перестаёт радовать, теряет волшебную силу. Мы всё больше слышим тишину внутри себя и на душе спокойно от того, что после шумного, яркого, чрезмерного и бессонного будет ещё праздник.


26. Ирина Ломовцева, Санкт-Петербург. Вверх по лестнице черной http://www.stihi.ru/2013/06/10/3614

Ритм стихотворения печальный и тревожный одновременно. Анапест раскачивается, как набат. Бытие уходит в нуль. Неудивительно, что текст чёрный и квадратный, как гениальный ужас Малевича. Тёмный колодец двора (квадрат – в основании); окно, а в окне форточка (квадрат в квадрате). Чёрная лестница – ведущие вверх классики, а скользящую по перилам-рельсам изящную женскую руку, нащупывающую свой путь, там, вверху, нетерпеливо ждёт классик Лев Николаевич, чтобы тут же толкнуть её обладательницу под поезд.
В каждой лестничной клетке заперта тишина – звонок вырван с мясом. Знакомый до слёз город бесконечно преломляет в системе зеркал всё ту же улицу, фонарь и аптеку. Что же ты наковеркала, ночь? Как не пытайся разбить зеркало, чёрный человек уже здесь. Он пришёл заказать реквием.


27. Анна Галанина, Москва. отражением в окнах поезда http://www.stihi.ru/2012/12/26/10428

Поезд – это некий параллельный мир, дом и дорога одновременно. В нём охотно делятся едой, рассказывают случайному попутчику все свои тайны. Человек в поезде сам на себя не похож. Кому не знакомо это чувство: стоит только сесть в поезд, он даже ещё и не отправился, а уже чувствуешь, как все заботы, тревоги и важные дела остались по ту сторону стекла. Словно в поезд садится не человек, а только его схема, которая будет есть, спать, пить чай, смотреть в окно, читать, играть в карты; а тонкое тело временно отошло в сторону, спряталось в отражении стекла. Временное раздвоение личности.
Глубоко символично название того, кто организует пассажирский быт, - проводник. Он присмотрит и за оригиналом, и за его отражением, а на нужной станции поможет им соединиться – выпустит на свободу и пожелает счастливого пути.
Пассажиры поезда охотно доверяют проводнику своего зазеркального двойника вместе со всем багажом. Они расслаблены (в отличие от пассажиров самолёта), их время не скачет, а плавно движется. Пассажир поезда вплывает в пейзаж и климат, а не врывается. У него есть перерывы, остановки и жареная курочка в любое время суток.
Это путешествие Я, помноженного на Другого Я. В детстве завораживало – день, ночь, а ты всё едешь, не пропустить бы столб на границе Европы и Азии, ж.д. мост, тоннель…
Сейчас уже не так. Сейчас летаем, время экономим. А может, просто боимся, хоть на короткое время, расстаться со своим двойником?


28. Настя Каменская, Кинешма. Побег из ларца http://www.stihi.ru/2013/07/17/5001

Кажется, учёные-лингвисты спорят до сих пор – признать существительное «кукла» одушевлённым или всё-таки нет?
А я бы сказала так: кукла – существо, безусловно живое в детстве отдельного человека или всего человечества, но потом, по мере взросления (или развития цивилизации) кукла не то чтобы умирает, но отходит на второй план, теряет значимость, ей перестают верить. И доверять. Кукла убегает из жизни, во всех смыслах этого слова. А побег куклы (или подмена её) сам по себе означает крах какой-то пьесы, какого-то устоявшегося сценария («Золотой ключик», «Три толстяка» - примеры сказочные, а в жизни случается и не такое).
Люди, конечно, не перестают играть. Но они начинают играть по-другому. Теперь они сами друг другу куклы, а весь мир – ларец. Теперь люди сами себе (и другим) придумывают лица. Наносят грим, а что под ним? У первоначальной, настоящей куклы лица вовсе не было, и в связи с этим выражение «пить воду с тряпичного лица» приобретает страшный, странный и двусмысленный оттенок. Перепутал, обознался, не разглядел – так играют в «дом» и «дочки-матери» взрослые люди.
Сбежавшая из ветошного мира кукла попадает в мир вещный, где даже тени материальны (тоже двое из ларца, одинаковы с лица?), а история лунного принца и пастушки представляется сюжетом со старинного фарфорового сервиза. Это впечатление усиливает мотив изящной еды: в чашке – глясе, на блюдце – пралине. Но это чаепитие с дефектом, с трещинкой: кофе отдаёт болотом, в пралине, как таракан в голове, устроился скарабей. Тишина, вместо стаи клавиш, кормится с руки, превращая белое безмолвие в синее.
А кукла под прикрытием теней (нужно торопиться, светает, тени голубеют) пытается проскочить вещный мир и вырваться на свободу. Чтобы получить, наконец, лицо и носить его гордо. Хорошо, если у неё это получится.
Таков круговорот куклы в природе.

Благодарю за внимание. Встретимся на «Белом мамонте» осенью!