Москва - Донецк - Юйшу

Не поверю ни одному из слова
не приму ничего их чувств,
если бренное и дурное
не отбросит великая Русь.

В подъезде на цыпочках бегала
маленькое дитя
из Москвы привезённая девочка,
пережить безденежье матери
на украинских вареньях
и крупных в нарезке хлебах.

Всем здесь рады, а малым особенно
подросшая и окрепшая - 
первое слово изучено:
«Баба»,
- второе же было - «Тай».

Через год, полтора без месяца,
что бы совсем говорить,   
стала девочка увезённой 
в свой неизвестный Китай.

Поближе к китайской матери,
поближе к китайской бабушке,
чтобы звонком иногда,
из далёкой китайской провинции,
позвонить своей русской бабе 
и языком непонятным
попытаться ей что-то сказать. 

Но в попытках только истерика
и тонкий девичий плач:
Баба…, баба…, и всё
что могла уже повзрослевшая   
девочка через слёзы 
в трубку свою пропищать.

Русь плешивая, в хамстве погрязшая, 
поиздёрганная со всех сторон
и друзьями и воздыхателями 
кого хочешь, всегда накормит
приютит, поделившись чем сможет, 
пряча от глаз посторонних
чистый свой лик, совестливый 
и глубокий печальный вздох.

О бахроме, абажурах
о заморском дизайне вещей
о звёздах на небе бескрайнем 
и о жизни под ним на земле.

Проценты кредиты и прочее 
будут, будут всегда
брошенные дети в обочинах,
в первых встречных её городах,

Если стылая, одинокая,
не проникнувшись долей своей,
не отойдет от глубокого 
тысячелетнего сна.