Время пока есть

Рассказ
________________

…Зелёный нарезАл круги по саду, таща за собой под ручку Белую. Змий вёл себя достаточно спокойно, разве что косил глазом, выискивая под кустами потенциальных клиентов, а вот Горячка то и дело принималась дёргаться во все стороны, то застывая и тараща дикие глаза, то предпринимая попытки вырваться из чешуйчатых лап Зелёного прародителя, очевидно, считая, что он привиделся ей в алкогольном бреду. Сивуха из яблок с древа познания Добра и Зла – сильная вещь, так что в поведении Белой ничего особо удивительного не было. Зелёный приостанавливался и терпеливо ждал, пока доченька хоть немного не придёт в себя, после чего весь их прогулочный цикл повторялся с удручающей закономерностью.


В саду было холодно и мрачно, тучи закрывали небо, словно и они, и небо были настоящими. Тень от них - в виде реальных туч - нависала надо всей Среднерусской возвышенностью.


- Ну и погодку ты сегодня гражданам подсуропил, - заметил я. – У людей выходной, всё же, а ты…


- Сделал, что мог, - ухмыльнулся Зюзя, - сами виноваты! Ось-то кто раскачал? Пусть скажут спасибо, что дождичка нет. Дней эдак на сорок!


К сожалению, это была правда. Именно мысли и поступки людей, вкупе с разгулом самых разнообразных эмоций, привели к естественному и весьма плачевному результату: земная ось заметно разбалансировалась и буквально ходила ходуном последние два столетия, давая крен в 0,26 ангстрем чуть ли не ежедневно, описывая «восьмёрки» в стратосфере обеими своими концами. Те, кто полагает, что понятия «земная ось», «биосфера», «ноосфера» и иже с ними – чисто условные, глубоко заблуждаются. Самые что ни на есть реальные понятия. А уж 0,26 ангстрем по нашим, Вселенским, меркам - меркам Бесконечности, – величина немалая.

 
- Не торопись с дождичком, Зюзя, - лениво посоветовал я. – Великое Перемирие пока что в силе.


- Но день Последней Битвы тоже никто не отменял! – парировал он.


- Не отменял, - согласился я.


Спорить с Зюзей не хотелось, да и незачем было. Он этой ПБ – Последней Битвой – бредил чуть ли не с момента своего рождения, ибо идеалистом был – ещё почище меня. Но я-то слабости людские видел, знал назубок – и сочувствовал людям, а Зюзя рвался их всех скопом за эти слабости покарать, выдав, кому сколько причитается «горячих». А дальше – хоть трава не расти, и пусть наше начальство само разбирается, где там сколько козлищ, а где агнцев, и выкликает их пофамильно для Окончательной Регистрации.


- «Мы – санитары леса-а…» - немузыкально запел Зюзя, оглядывая меня с головы до ног дерзкими косыми жёлтыми глазами.


Я сдержался. Что с пацаном спорить? Папаша его не затеял бы такую подростковую провокацию, зато и разговора с ним не получилось бы никакого. С Азазелло мне говорить не о чем в принципе – мы по разные точки Диаметра стоим. Пока что, слава Богу, стоим, а не воюем.


Поэтому я просто улыбнулся Зюзе и ласково спросил:


- Попить не хочешь? Горло амброзией промочить? А то что-то ты, санитар, фальшивишь…


Зюзя оборвал свои завывания, надулся и бросил:


- Что-то ты, дядя Миша, Михал ты наш Иваныч, совсем благоразумным каким-то стал в последнее время. Ничем тебя, батенька, не прошибёшь! Стареешь, что ли?


- А надо? Прошибить? – я вздёрнул брови.


- Не знаю, - честно признался Зюзя. – Но очень хочется! Иногда.


- Хочется – перехочется, - я зевнул.


- Не скажи, - опять завёлся Зюзя. – Твоё ангельское спокойствие кого угодно из себя выведет!


Я промолчал, скрывая улыбку. Зюзя ещё слишком молод, чтобы понять: моё спокойствие – и есть один из факторов, почему мы с его отцом, Азазелло, уже долгое время не общаемся. Помимо того факта, что Зюзю именно мне под надзор отдали в своё время. Никто из наших с ним долго выдержать не мог, цеплял он их чем-то. А мне его ершистость – до последнего пера.


Азазелло давно уже не пытается даже это моё спокойствие «прошибить». Чем, скажите на милость, можно оскорбить сущность личности, которая в ответ на любые твои выпады только молча улыбается, словно ты – не Демон Смерти, а жалкий комарик без жала? Поэтому свои личные вопросы ко мне Азазелло давно уже передаёт через заместителей.


К счастью, Зюзя к ним, заместителям, не относится. Он не в штате, просто – мой поднадзорный. А кровь-то (условно говоря) молодая бурлит, энергия и неуёмный гонор требуют выхода… Внештатный специалист по мелким пакостям – вот кто у нас Зюзя. Погоду в воскресенье отдыхающим испортить в одном отдельно взятом регионе - это да, это он может. И ещё кое-что, по мелочи. И хорошо, что больше он не может, практически, ничего. И ещё лучше – что не сможет долго… очень долго… по человеческим меркам. Да и по нашим – тоже. Бредит днём Последней Битвы – и не знает того, что вряд ли он этого дня дождётся… живым и здоровым. Папа ему – из жалости – об этом не сообщил, ну, а уж я тем более Зюзю просвещать не собираюсь. Не моё это дело… в определённом смысле – не моё. О своём будущем - касательно дня ПБ, - кстати, я тоже почти ничего конкретного не знаю, кроме одного момента, связанного лично с Зюзей. Правила у нас такие.


Кстати, это тоже одна из причин, почему Азазелло со мной не разговаривает. Замолк он как раз тогда, когда прознал какими-то хитрыми путями, что я в курсе момента и обстоятельств предписанной заранее гибели его сына. И что приму я в них самое непосредственное участие. Видимо, Азазелло решил, что теперь ему говорить со мной не о чем. Изменить будущее я не могу – я не Он. Не Господь Бог. Меч с собой не беру, когда, по воле Его и обстоятельств, значась, помимо выполнения прочих обязанностей, Зюзиным надзирателем, должен с парнем встречаться, а больше я ничего сделать не в силах. Да и то – кто, кроме Него, знает: понадобится ли мне меч во время нашей последней – будущей – встречи с Зюзей, которая состоится задолго до дня ПБ… в которой – в битве этой - Зюзе не суждено принять участие?..


Знает Азазелло всё это, понимает – не хуже меня. А вот простить меня – не может. Уже заранее.


Кто знает, может, будь я на его месте, будь у меня сын, о ком я знал бы точно, что он от руки моего идейного противника погибнет – юным и, как говорят люди, подающим надежды, - может, я бы тоже не простил. Хотя, мне, вроде, и положено…


Но не зря же я меч ношу. Не всех мне положено прощать. Не всех…


Ладно, хватит о грустном.


Зюзя, заметив, что я отвлёкся и ушёл в свои мысли, вытащил планшет и сейчас тихо над чем-то хихикал, глядя на экранчик.


- Что опять начудил? – спросил я, заглядывая ему через плечо.


- Гей-парад в Каире устроил! – с удовлетворением сообщил мне Зюзя. – Там сейчас та-акой мордобой начнётся! Полиция уже на подходе.


- Ну, спасибо, сынок, - вздохнул я, вставая со скамейки, - обеспечил меня, старого, работой. И что б я без тебя делал? Ворон бы пугал в облаках, разве что…


Зелёный Змий с Белой Горячкой уже умотались куда-то, тучи над Нашим Садом немного разошлись – Зюзя все свои силёнки и внимание на Каир переключил. Я глянул вниз: на Земле, над Среднерусской возвышенностью, развиднелось, самые храбрые граждане, прихватив на всякий случай зонты, потянулись на пляжи и просто погулять потопали.


Зюзя – идиот молодой! Устроить гей-парад в мусульманской стране!.. Да нет… не идиот он. Это он специально. Постарался для дяди Миши, для Михал Иваныча своего разлюбезного… для меня, то есть.


- Дядя Миша, - крикнул Зюзя мне вслед, когда я направился к выходу из Сада, - а скажи-ка… завтра ты что делаешь?


- Как всегда – разгребаю ароматные следы твоих безобразий, - ответил я через плечо, идя к воротам.


Зюзя радостно захихикал мне вслед.


- До завтра, дяденька Мишенька! – пропищал он и нахально заорал во всё горло: - «Мы – санитары-ы леса-а!..»


Эх, молодёжь! Ладно, Равновесие с ним, в конце концов… Великое! Парень же не знает, что сам роет себе могилу…


Я добрался до офиса пешком – время ещё было. Времени всегда много, даже больше, чем нужно, просто мало кто это понимает.

Гаврила Степаныч, увидев меня, ткнул пальцем в большой монитор, висевший под потолком, и подмигнул мне:


- Ну что, Михаил, к боевому вылету готов?


- Ещё нет, но сейчас буду, - нехотя кивнул я, доставая из жаропрочного шкафа комплект боевых крыльев и меч без ножен. Ножны мне по должности положены, но я манкирую – тяжёлые они, а я не люблю летать с лишним грузом на поясе. – Они там ещё не поубивали друг друга?


- Они так и так друг друга поубивают, - не без оснований заметил Гаврила Степанович. – Ты, главное, приволоки мне… - он вгляделся в монитор, - вот этого… и вон того тоже прихвати, пожалуй. Способные ребята… Здесь от них больше проку будет, когда… Ну, ты и сам знаешь – когда именно.


Ну да, конечно. Знаю. Что бы мы ни делали каждый день, но день ПБ незримо присутствует во всех наших мыслях, делах и разговорах. Что у нас, что у них, наших идейных противников… что у людей. Не у всех, правда, но это – дело времени, а его, я повторюсь, всегда много.


- Приволоку, Гаврюша. Можешь не сомневаться. Пиши сопроводиловки - для Него. Ну, полетел я, - и я, надев крылья и сжав в руке меч, стартовал в Каир прямо из офиса – Зюзя что-то совсем разрезвился и решил ускорить развитие событий.


А архангелам грех отставать от какого-то мелкого беса в скорости, хотя времени у нас всех – у всех, повторю в третий раз! – пока что ещё много.


Пока что.