Ты не думай, не проповедь это!

                В.М.


Возле кромки Эвксинского Понта,
в пиджаке из некрашеных нутрий,
глухо вирши бубнишь, под Бальмонта,
до плечей отпустив  свои кудри.
Их прибой заглушает не очень,
слышно их иногда, словно в хоре,
но уже потянулись сквозь осень
гуси-лебеди с гвалтом над морем.
И уже во дворе всё желтеют
листья слив, облетая на столик;
не приветствую эту затею –
под Бальмонта рядиться, – не стоит.
Всё пройдёт, дни и годы итожа,
всё пройдёт, но не станет ведь пусто;
просто надо нам осенью строже
относиться к себе и к искусству.
В подражательных виршах чтО проку
в  эру плазмы, дисплеев, радаров?
Но недаром поэта к пророкам
причисляла молва. Ведь недаром?
Ну да ладно, летят к горизонту
клинья птиц с обречённостью ссыльной.
Я не против кудрей под Бальмонта,
был бы стих настоящим и сильным.
Ты не думай, не проповедь это,
нет за мною такого порока,
просто надо, чтоб снова поэта
все считали, как прежде, пророком.