Музы Мясоедова

У картины иркутского художника Степана Мясоедова стояла женщина в роговых очках и розовом платке, старом полинялом платье. Она хмурила брови, ломала пальцы и вообще вела себя вызывающе, будто хотела обратить на  себя внимание - и окружающие обращали свои взоры на неё.
Эту женщину звали Мария Николаевна, она была когда-то подругой художника. Они вместе проводили время во всевозможных увеселениях юности, сообща искали смысл жизни и жили душа в душу, не сколько не терзаясь бесом сомнения.
Мясоедов рано повзрослел, окреп физически и духовно, его мысли нашли свой выход - в картинах, насыщенных яркими красками и очертаниями. Время отразилось на нём двумя морщинами: умер отец и пропала без вести сестра... Оба горя хлынули морем в душу Стёпы и вынесли его в известность, в иркутскую богему. Здесь он обрёл наслаждение в женщинах и покой среди стариков, здесь он познакомился с Машей, которая наградила его связями, столь нужными работнику искусства.
Пришла пора ехать за рубеж, но советский надзор зорко следил за Мясоедовым. Его сумбурные высказывания в области политики печатали газеты и народ знал его в лицо. Вот наконец пустили в Итилию, во Флоренцию на симпозиум художников-портретистов. Там были встречи с бестающим итальянским обществом, и Мясоедов проклинал Страну пролетариата, а потому в аэропорту его встречала толпа разочарованных.
Тогда одна Мария его понимала: она была отдушиной в мире сплетен и дрязг.Всё, что волновало Степана проходило через неё.
И вот она стоит перед портретом другой женщины - Зои Никитичны, музы Мясоедова в старости. С этой женщиной Мясоедов познакомился в самолёте. летевшем из Болгарии. Они весело болтали, обменивались фотографиями, и у них возникли общие интересы. Степан ухаживал за Зоей как за француженкой: были шампанское и духи; бортпроводницы  хохотали: такой старинный ухажёр.
Зою Никитичну Мясоедов полюбил как своё втрое "Я": он души не чаял на старость лет в этой даме. С ней он помолодел на десять лет. А вот Марию Николаевну бросил и забыл, как всё прошлое.
Мария Николаевна зорко вглядывалась в лицо нарисованной и её едва не вырвало: тошнота внезапно подступила к горлу. Она подумала, что эта женщина околдовала Степана, но эта мысль была лживой.
Все художники как малые дети, далее размышляла Мария Николаевна, они требуют новых игрушек. Я стала для него билетом. срок годности которого истёк. Да, судьба многое расставит по местам, но как жаль, что в любимом сердце была другая.