Легко идём...

Легко идём, чтоб жизнь осмыслить,
в истопники и сторожа.
Легко над пеплом сыпать искры,
костёр угасший вороша.

Снега на голову набросив,
года рождают мудреца –
как всё в природе зреет в осень
по воле Духа и Отца.

Ложатся дни – судьбы страницы
в дневник наполненный пером.
Оно же собственной десницей
заточено в совет с умом.

Пересклоняем в каждой строчке
торчащий памятью глагол…
И в прошлом видим, в каждой точке -
нажим несвойственный – прокол.

Где бьёт сплошное многоточье –
раздумья – выводы в пыли…
Когда б ещё, и где, и – ночью
свободны творчеству столы?!

Любви и юности страницы:
изрыты строки, в запятых.
Мелькают праздничные лица
влюблённых девушек в других.

Какое время золотое!
Стекло безудержно в песок…
И вот уже стоишь изгоем,
и планки уровень высок…

Сожмёмся в свой уютный слепок –
себе придуманный мирок.
Потомок мыслящий и предок –
не будешь с нами одинок!

И нежно вспомним, и не только…,
но перемелем до костей.
Дадим снегов и жару столько…
и бросим в изгородь камней!

Ночные звёзды нам доступны.
Не ослепляет солнца свет.
Любые мысли  не преступны,
Те, избежавшие газет.

Катаем смело, как горошек,
наружу выползший сюжет.
Смахнув столешницу от крошек,
ложится лист под твой сонет.

Луна в предчувствии измены
желтеет в греческий лимон…
Как хороши ночные смены,
когда ты властвуешь, не сон!

Как архивариус  спокоен,
и память грузится в реестр.
И мысли, будто пчёлы роем,
гудят, срываясь с прежних мест.

Порывы ветра – не помеха –
они сильней природных бурь.
И важный случай в жизни – веха –
всплывает кадром – глаз не жмурь!

Перебираешь словно чётки,
нащупав, выстрадав, слова…
А кто-то бьёт стаканом водки,
чтоб отпустила голова…

На службе сторож сух – ни капли!
Не то: он видит и воздаст!
Не наступать на эти грабли
не только  медики твердят.

Но как же Муза, Вдохновенье?!
Хотя последнему и в порок:
и ноги – в пляс, и голос – в пенье,
и в бой зовёт помпезный рог!

Вот с дамой чуткой с круч Парнаса
под этим делом… – не сведущ…
Она простила б свинопаса,
Амура из любовных  кущ.

Но как зажжёт, унизив стопкой,
её не дремлющий вдовец:
горящим сердцем,  жаркой топкой,
иль просьбой: « Муза – под венец!»?