Обезьяна с гранатой

На снимке РПГ-40


   Давно, в далёком моём детстве, приключилась эта довольно курьёзная и в тоже время страшноватая история.
   Хотя нам, в то время  пацанятам, из небольшого заволжского городка, она тогда показалась весёлой и очень забавной.               

   Уже  более десятка лет прошло после Победы. Но в  стоящем в тридцати километрах областном городе оставалось немало руин напоминавших о Великой битве.               

   Сталинград. Мамаев курган.. Они  были для нас не просто далёкими символами , а вполне определёнными понятиями о героизме. И конечно все наши игры, которые нередко заканчивались нешуточными потасовками, были связаны с этими названиями.  Что и говорить, отцы наши, через одного прошедшие  сравнительно недавно горнило войны, жёстко пресекали подобные обороты событий. Но мы лишь гордились друг перед другом  остававшимися после «серьёзного разговора» яркими полосами на всем известном месте. Особым шиком считалось полное молчание при экзекуции.               

   А последствия подобных воспитательных мер привело к тому, что мы стали находить для своих игр всё более укромные места, постепенно удаляясь от родного двора. Учитывая наши возрастные категории, от пяти до восьми лет и  враждебное отношение  между сверстниками соседних кварталов, это было довольно таки смелое предприятие. Но с нами был наш «командир» двенадцатилетний Валера. Он был  сильным тактиком и стратегом  уличных «боёв». Под градом щебня и гравия, отвечая тем же, мы смело шли на сближение и после короткой стычки выходили на новые рубежи, обретая союзников из числа «поверженных». И хотя совсем рядом, в двухстах метрах от нашего двора начиналась степь, где можно было вполне сносно проявить себя в деле «военного» искусства, мы стремились к реке Ахтуба. Это Валера, отец которого был боевым полковником, объяснял, что на берегу можно найти много интересного.
   
   И вот достигнув желанной цели, мы увидели, что всё не совсем так. Конечно, создававшие иллюзию партизанского леса, растущие на песчаном берегу, раскидистые ивы и тополя как нельзя лучше подходили для игры.  Но вид портили несколько приземистых бетонных сооружений, одно из которых было явно не законченным и из него торчали прутья арматуры. Уж чем - чем,  а стройками удивить нас было невозможно. Тем более не устраивала перспектива соседства с бригадой бетонщиков. Но наши сомнения развеял  Валера. - Это доты. Их поставили в войну. На случай если фашисты прорвутся за Волгу.- Сказал он. - Здесь можно, что нибудь найти. Скорее всего, где нибудь, пулемёт закопан.-
   
   Это меняло дело. Быстро разделившись на противоборствующие стороны и разойдясь за пределы видимости,  используя деревья и кусты в качестве маскировки, мы начали рыть в песке «окопы». Но каждый думал не об укрытии, а о возможности  найти что - либо стоящее.  Но попадались лишь корни, куски ржавой колючей проволоки и застывшие комки бетона.   В какой -  то момент, возившийся рядом со мной Юрка вытащил из песка старую потемневшую консервную банку и  разочарованно хмыкнув, отшвырнул её в сторону, угодив под ноги Валере, который делал обход линии «обороны». Тот быстро нагнулся и поднял «жестянку». Эй, пацаны, кто нашёл? Смотрите.-               

   Мы подошли, недоумённо разглядывая находку, сразу увидев торчавшую снизу трубочку с колечком. – Ты чо, Юрка, это же граната противотанковая. Не заметил что ли, что тяжёлая?- 
- Да я подумал в ней тушенка протухшая. –                Шмыгнув носом, ответил Юрка. Тогда Валера доходчиво объяснил, что ручка видимо, отпала или сгнила, а трубка с чекой в нормальном состоянии. И стоит лишь рвануть кольцо...               

   Мы в восторгом слушали его, надеясь, что он ещё и продемонстрирует,  всё как надо, зашвырнув гранату куда нибудь в сторону дота. Но он заявил, что эту штуку надо отнести в милицию. И про нас напишут в газете. Вот, мол, какие мы молодцы и храбрецы. Возник вопрос, кто будет нести столь героическую находку. После дебатов всех собравшихся, было решено нести по очереди.               

   Каждый по двадцать шагов. А так как считать умели не все, то за соблюдением условия будет следить Валера. Нас набралось человек двадцать. Каждый очередной гордо вышагивал впереди ватаги.               
   Много раз менялась очередь. Всё было по - честному.  И вот перед самым входом в милицию очередь перешла ко мне. Милиция занимала половину небольшого  двухэтажного  здания на окраине городка. Я вошёл в подъезд и пройдя три ступеньки оказался перед деревянным барьером, за которым сидели несколько перетянутых портупеями  милиционеров. От военных их отличала лишь синяя форма. Кто-то писал, кто - то говорил по телефону. Табачный дым придавал таинственности их занятиям. На моё обращение   никто не обратил внимание.  И как можно было услышать  мой голос среди деловой обстановки, заполненной к тому же стрёкотом пишущей машинки. Да и возвышался я, над барьером лишь макушкой и глазами привстав на цыпочки.  Тогда я открыл дверцу и шагнув в помещение громко крикнул:  «Дяденьки, вот…»      

   Я не успел закончить фразу. Словно смерч обрушился на дежурную комнату. Мимо меня через барьер, с грохотом промелькнули начищенные хромовые сапоги,  и хлопнула подъездная дверь. Я остался совершенно один, наблюдая как по лестнице, ведущей на второй этаж, сбежали ещё несколько человек в красивых синих галифе.
Недолго думая, всё так же торжественно держа, впереди себя гранату я вышел во двор, где небольшая толпа синих мундиров прогоняла прочь моих друзей. Увидев меня, они и сами тут же скрылись за углом здания.                -  Мальчик, - вскоре послышалось оттуда. – Стой на месте. Мы сейчас поможем тебе.-     И, хотя, в помощи я совершенно не нуждался, но просьбу  выполнил без возражений. После непродолжительных пререканий типа: «Почему именно я?», из-за угла вышел не совсем бравого вида  милиционер. Чуть ссутулившись и придвигаясь ко мне неуверенной походкой, он умолял  крепко держать находку. Не дай Бог упадёт.  Я в ответ заявил, что всё понимаю и за  колечко дёргать не буду.  Для пущей убедительности, что - бы   не было сомнений, о каком колечке идёт речь, я просунул в него палец. От такой демонстрации знаний он даже слегка присел, и сипло попросил ничего не трогать. Гранату я передал ему как величайшую драгоценность. После этого, обращаясь за угол, он растерянно спросил, как ему теперь быть. Начальственный голос приказал ему открутить трубку с кольцом. Тут же из-за угла вылетели пассатижи. На вопрос в какую сторону крутить, ему в промежутках между десятиэтажным матом всё объяснили. А после того как задача была выполнена,  двор вновь заполнили работники горотдела.  Меня тут же прогнали и кто-то, даже угрожающе потопал сапогами мне вслед. 
    Мои друзья во главе с Валерой ожидали меня неподалёку. Я как мог рассказал им весь ход событий, посетовав, что никакой благодарности так и не получил. А даже наоборот.
    Конечно после этого события у нас само собой  сильные сомнения возникли на счёт  мужественности взрослых дядек вообще и милиционеров в частности. И лишь  много лет спустя, когда от детского и юношеского максимализма и следа не осталось, я, как бы со стороны, анализируя ту далёкую ситуацию, отчётливо понял каково было тем стражам порядка, неожиданно увидевшим перед собой шестилетнего ребёнка с огромной, ржавой противотанковой гранатой  в руках. Обезьяна отдыхает.