3х4

Друзья, наконец публикую окончательный вариант пьесы.
НО "Стихи.ру" не позволяет работать в визуальном редакторе, а потому публикация полностью не пригодна для чтения! Тут отсутствует не только верное оформление, но и мои иллюстрации, являющиеся неотъемлемой частью произведения. Если хотите прочитать "3х4" в полноценной версии, пишите мне ВК (http://vk.com/id2591144), поделюсь файлом в MicrosoftWord.
P.S. Авторские права надёжно защищены, воровство наказуемо. Всем любовь :)


3х4

(Три на четыре)

Эксперимент из 22 картин
для Анатомического Театра


Николай, 25 лет
Бабушка из очереди, 70 лет
Врач-офтальмолог, 60 лет
Лиза, 25 лет
Парень из клуба, 20 лет
Старуха, много-много лет
Врач-патологоанатом, 50 лет
Официант, 40 лет.
Студенты-медики, посетители Кунсткамеры, театра, ресторана, от 5 до 105 лет
Кошка, 4 года

Действие первое

1. Страх очереди

Декабрь 2017 года. Бесплатная поликлиника в Санкт-Петербурге, 8 утра. Идёт снег. На стене возле кабинета офтальмолога  пляшут тени снежинок. В окно с улицы светит фонарь. Запах лекарств.
Николай: 318 кабинет тут?
Бабушка: Тут. Тоже к офтальмологу, сынок? Садись, за мной будешь.
Николай: К открытию шёл. Думал, первый. Чтоб без очереди.
Бабушка: Да я, видишь, опередила тебя! Всегда за 15 минут прихожу до открытия. Сунешь охраннику шкалик – он и пустит. Учись. А то помру лет через 20, тайное знание с собой в могилу заберу. Внучков-то, детишек не нажила.
Очереди ненавижу с советских времён. Всё хорошо было, только очереди вот эти – беда. Как вижу очередь – разворачиваюсь, ухожу. Аллергия.
Николай: Ясно. Спасибо за совет. А врач что? Не принимает ещё?
Бабушка: Кофий пьёт. Запах – слышишь? Ну, ничего, подождём. Может, внимательней примет.
Помолчали. Николай незаметно засунул в уши наушники.
Бабушка: А ты что к врачу-то, глаза болят? Без очков, вроде, молодой такой, красивый. Это нам, старикам, каждый новый день готовит сюрпризы. Тебе-то рановато ещё по врачам. С жиру бесишься, небось. Поживёшь с моё, узнаешь, что такое хвори настоящие. Я по молодости однажды тоже к офтальмологу прибежала – ах, дурная была! Говорю: завтракаю, а сыр-то на бутерброде расплывается, вроде плавленый… Он не плавленый, а вижу вроде как плавленый. Дальнозоркость, спрашиваю его, врача этого, что ли развивается? Старческая то есть. Молодая была, старости боялась, дурочка. Теперь уж не старости, смерти боюсь – вот это загадка, это страх. А тогда, лет в 45, над каждой морщинкой плакала. Мужа нет, детей нет, слёзы не вытирал никто. Когда ещё и сыр плавиться на глазах начал, психанула совсем, к врачу этому побежала. А он мне, знаешь, что ответил, весельчак-глазник?
Николай: … А? Что?
Бабушка: … Говорит, а Вы завтракайте с сыром плавленым! Хе-хе, представляешь? Плавленым сыром! И все недоразумения, дескать, исчезнут. И рецепт, гадина, выписал: «ДРУЖБА». Сырок «Дружба» то есть! Умора. Такие врачи у нас, да…
Загорается зелёная лампочка над дверью офтальмолога.
Бабушка: О, зовёт! Побежала. Хворь-то настоящая теперь у меня: как в тумане всё, как в тумане… Ты-то, вон, тоже. Как из болота вылез. Зелёный весь и мутный. Вот это хворь, вот это недуг! Старческое… Всё, побежала, побежала.
Николай сидит в одиночестве. Достаёт из ушей наушники, смотрит на тени снежинок на стене, плачет тихо, горько. Бабушка вылетает пулей из кабинета.
Бабушка: Не ходи к нему, сынок! Хоть ты в глазах моих и чёрт болотный, а рассмотрела я, что человек-то хороший. Не ходи к этому неучу! Операцию он мне делать вздумал! Из-за тумана-то! Фу его! Я ещё поживу! И с туманом поживу, и с дождями, и с метелью – ничего! Резать мне глаза вздумал – ишь ты. Ничего не меняется в этой стране, хоть ты тресни. Беги, беги, пока не поздно отсюда!
Бабушка уходит, шумно сморкаясь. Загорается зелёная лампочка, Николай входит в кабинет.

2. Неизвестная болезнь

Кабинет окулиста. За столом сонный врач допивает кофе. Свет выключен, горит одна лампочка над таблицей Сивцева. Тени снежинок с улицы кружат по офтальмологу. Запах кофе.
Николай: Здрасте.
Врач: Утро добренькое, молодой человек. Карточку. Садитесь вон на тот стульчик. Закройте правой ручкой правый глазик и читайте строчечку над линией.
Николай: Н, К, И, Б. М, Ш. Ы? Б. Снова Б?
Врач: Да, всё отличненько. А ниже видите?
Николай: Не то чтобы... Ш, кажется. Это Н? Потом Ы…
Врач: Достаточно. Теперь тоже самое, пожалуйста, только левой ручкой прикройте левый глазик. Да, так. Правую ручку можете опустить пока на коленку. Молодец. Читайте.
Николай: Н, К, И, Б, М, Ш, Ы, Б.
Врач: Ниже?
Николай: Снова неразборчиво. Ы? Дальше К?
Врач: Хорошо-хорошо, я понял. Ну что ж, идите ко мне. У Вас отличное зрение, молодой человек. Может быть, жалобы какие-то? С чем пожаловали?
Николай: Да, жалобы какие-то. Вижу мир чрезвычайно чётко. Вплоть до насекомых в траве. Но не чувствую, что именно я там вижу. Некий визуальный эффект – потеря смысла. Прерывается тонкая ниточка, связывающая глаза и сознание. Картинка словно не доходит до мозга. Не может пробиться. Полная противоположность слепоты. Идеальное зрение, но не моё. Как будто реальность навсегда утрачена.
Врач: Потеряли связь с реальностью? Так-так… Например?
Николай: Как, например? Ну, вижу Вас, говорю, а сам как будто сплю. Как объяснить... Как будто моими глазами не я смотрю, а другой кто то. А сам я не здесь давно.
Врач: Не понимаете, что видите? Так-так…
Николай: Да. Или не могу запомнить, что ли. Выйду из кабинета, спросят: что было-то, Коля? А я ничего и не вспомню. Как будто не видел ничего. И даже сейчас спросите – боюсь, не отвечу.
Врач: Так-так… Проблемы с вниманием и памятью? Что Вы видите, Николай?
Николай: Вас… Или совсем ничего, не знаю. Пустоту. Серо как-то вокруг, грязно.
Врач: Так-так… А другие жалобы есть? Ужасно интересно.
Николай: Звуки шалят. Говорю тоже не я. Голос чужой. Слушаю молча сквозь сон себя и других. Паузы в речи внезапные. Перестаю понимать сказанное. Как будто забываю русский. Все слова – только звуки. И ничего за ними. В такие моменты дребезжание стекла, рёв машины, храп, речь – только колебания воздуха разной частоты. В Космосе очень тихо. Его тишина оглушает меня. Или музыка ещё.
Врач: Что говорите, не понимаю? Музыка?
Николай: Обычно классическая. Бывает, оперы Штрауса внутри меня перемалывают всё вокруг. Превращают в шумный фарш. Реальность вторит мелодии, попадает в ритм. Как будто не она настоящая, а музыка. Заглушает всё. Как в фильме «Танцующая в темноте». А сейчас, например, звучит одна песенка. Как будто встроено радио во внутреннем ухе. И никак не выключить.
Врач: Какая же, если не секрет?
Николай (поёт): «… Стааарая… Слааадкая пеееснь любви…»
Врач: Очень любопытно. Впрочем, мне всё ясненько, эм… Николай Владимирович. Вам не ко мне нужно было. Вам бы к психотерапевту разочек.
Николай: Был. Отправил к Вам. Говорит, здоров психически.
Врач: Так-так… В таком случае, давайте капельки Вам пропишу. От них взгляд ярче станет, радужка заиграет новыми красками. Кто знает, вдруг поможет, да?
Николай: Я не знаю.
Врач: Ну, чем чёрт не шутит! Давайте попробуем, вдруг. Только, если не поможет, не приходите ко мне больше. Договорились? Ни в коем случае. Боюсь, Вас всё-таки психотерапевт не до конца осмотрел. Вот, держите. Всего добренького!
Николай: Спасибо.
Николай уходит. Врач потягивается, нажимает кнопку на радиоприёмнике. Оттуда доносится: «Стааарая…. Слааадкая песнь любви…»

3. Обитель смерти

Вечер того же дня. Лиза входит в типичную хрущевку. Затхлый запах старости. Играет монотонная музыка. Стены выкрашены темно-синей краской, комната заставлена сервантами с хрусталем и увешана графиками. На полу ковер. Посредине возвышается огромный черный трон. На троне где-то под потолком сидит Старуха в полном облачении и гриме клоуна. Ее волосы закручены в два красных рога. Между рогами золотая корона. Старуха держит на коленях телефон, говорит в трубку.
Старуха: Доброй вечер! Девушка, отрежьте и доставьте мне, пожалуйста, два килограмма грёбаного стыда. Да-да, 2 кг отменнейшего грёбаного стыда. Что говорите? Нет, не много кошек. У меня вообще нет никаких кошек. И мужа нет! Что за вопросы! Я пожилая женщина, мне самой надо. Ровно 2, да. Записывайте: Рубинштейна, 18, кв. 12. Да. Жду.
Кладет трубку, подманивает пальцем Лизу к подножию трона, чтобы та смотрела на нее снизу вверх.
Старуха: О, я не заметила, как ты вошла! Пожалуйста, не обращай никакого внимания на мои причуды. Я не звонила в службу доставки. Глуха на оба уха уже лет 300. Развлекаю себя, как могу. Грёбаного стыда тут и без всякой доставки: черпай ковшом, всё не вычерпаешь. Целый долбаный океан грёбаного стыда моего за это человечество. Они же не помнят, зачем родились! И ты тоже забыла. А я напомню, я не гордая. Все вы живёте только ради меня. Кстати, вот и познакомимся. Ты – милая девушка, я – Мое Величество Госпожа Смерть в городе Санкт-Петербурге. Должность так по-дурацки называется, что поделать. Отвечаю за отправление местных на тот свет. Достань мне вон с того серванта, с третьей полочки банку. Тут каждый шарик – человечек. Вот так я их жру. Всё, проглоченные душонки уже попали в пункт назначения. Такая работа. Не очень сложная. И полезная. Ешь себе одни витамины и минералы, приумножай жизненный тонус. Кроме того, это лучшее в мире диетическое питание. На такой диете уже три столетья сижу, как видишь, неплохо сохранилась. Только вот в последнее время совсем стара стала. Сверху поступило распоряжение: ищи преемницу. А всё почему? На днях, говорят, обронила один шарик – теперь мертвец по этому свету шастает. Люди до того отупели, что мертвеца от живого человека отличить не могут. А я, значит, виновата. Ну и леший с ними. Ведь и правда виновата. Парня-то этого ни за что ни про что загубила, не вернешь уж никак, век так будет шататься, пока не рассыпется. Да и там душе его покоя не будет. Стыдно на самом деле, что говорить. Уши-то, видишь, какие красные теперь у меня. Я уж этот шарик искала-искала, да так и не нашла. Замела, видно, да выбросила случайно.
Старуха впадает в некий транс.
Люди уходят ассонансными аккордами. Слышишь? Монотонно, каждую секунду. Кап… Кап… Музыка совершенного равнодушия. Идеальная. Они ступают в вязкую тьму, хватая друг друга за руки. Боятся. Для них город – безликая толпа. Но песок состоит из песчинок. И каждая боится исчезнуть. Камень рассыплется на более мелкие камни. Большинство никогда и не задумывается обо мне. Табуированная тема в обществе, где давно не осталось запретов на мысль. Бесконечный поток людей в реке времени. Сто лет – только кружка воды. Живых не так-то и много. Там будете знать наизусть все друг друга. Сегодня, кивая носом, ты едешь в общественном транспорте с тем, кого, будешь крепко держать за руку перед последним нырком. Теория 6 рукопожатий – легкое кружево людских отношений. Все знают друг друга, но только через 6 промежуточных звеньев, 6 знакомых. Получается рыбий узор, чешуя на скользком теле времени. Но прохудившейся сетью не вытянешь много рыбы.
Выходит из транса.
Все, устала я. Знаю, у тебя вопрос есть. Так на, напиши вот на этой бумаге, отвечу. Но только один! Подумай хорошенько, каким он будет.
Спускает Лизе бумажный самолетик. Получает его обратно с вопросом.
Старуха (читает): "Сколько Вы мне заплатите?" Ох... Я буду платить тебе столько, сколько захочешь, золотце. Пока не воспитаю тебя. Люди забаррикадировались от меня кривыми зеркалами и радуются. А ты, малышка, отключишь Интернет, выключишь радио и телевизор, не будешь читать газет. Ты оставишь книги и не станешь смотреть фильмы. Забудешь, что в мире существует искусство. Ты забудешь всё, что думала и знала о смерти до этих пор. Утратишь циничное отношение ко мне, маскирующее невежество и животный страх. Узнаешь меня настоящую, обещаю. И, в конце концов, станешь мною. На это у тебя будет три зимних месяца и всего три задания. Первое из них называется "Кунсткамера".

4. Ночная гимнастика

Ночь того же дня. Комната Николая в беспорядке, посреди стоит незаправленная кушетка. Входит Николай, смотрит на часы. Зевает. Включает тусклое бра, читает инструкцию от глазных капель, которые ему дал доктор. Зевает. Закапывает капли. Зевает. Не раздевшись, падает на кушетку и засыпает. Запах грязного тела.
<…>
Горит тусклое бра. Николай храпит. Скрипит дверной замок, в комнату входит Лиза. С ней парень из ночного клуба. Целуются. Запах топлёного молока.
Парень из клуба (Отстраняясь): Слушай, тут есть кто-то!
Лиза: Ага. Это Коля. (Снова целует).
Парень из клуба (Отстраняясь): Он чё, мёртвый что ли?
Лиза: Да нет, ты что! Спит просто. (Снова целует).
Парень из клуба (Отстраняясь, подходит к кушетке): Да ты вообще больная! Это его комната, что ли? Брат твой, что ли? А он не проснётся?
Лиза: Да нет, мужик мой. Спит как убитый. Успокойся уже, а. Давай прямо здесь, на полу? Свет туши.
Парень из клуба тушит свет. Слышны громкая возня на полу, сопение, вздохи. Николай перестаёт храпеть, поворачивается спиной к парочке на полу. Шумное дыхание в тишине продолжается ещё какое-то время. У зрителей включается «эффект инфракрасного зрения». В темноте они видят, как парень из клуба и Лиза раздевают друг друга до белья, после чего выполняют 3 несложных физических упражнения.
Упражнение 1. «Синхронные приседания» – 20 раз.
 
Упражнение2. «Синхронные махи ногами назад» – 10 раз одна нога, 10 раз другая нога.
 
Упражнение 3. «Доверься партнёру» – каждый выполняет по 1 разу.
 
Гимнасты одеваются, уходят, запирают дверь.

Действие второе

1. Хорошие новости

Раннее утро следующего дня. Комната всё так же в беспорядке. Посреди комнаты на кушетке раскинулось мёртвое тело Николая. По нему беспрепятственно ходит белая кошка. Запах гнилых яблок. Лиза отпирает дверь и  затанцовывает в комнату вместе со звуками рок-н-ролла.
Лиза: Трам-пам-пам! Пуп-пу-бам-ба-дам!
Снимает с тела кошку. Кружит тело Николая в вальсе.
Лиза: Пуа-пу-рум-бум-пу! Пи-ди-би-пум!
Музыка кончается. Лиза сажает тело Николая в кресло, поправляет на нём одежду. Смеясь, надевает на голову Николая шляпу. Достаёт мобильный.
Лиза: Ну вот, ещё один пропущенный вызов. С неизвестного номера. Никогда не поднимаю, если не знаю, кто. На известные попробуй на все ответь, а тут ещё эти! Поставила Элвиса на звонок, теперь хоть потанцевать под навязчивых идиотов можно. …Что-то ты сегодня невесёлый. Улыбнись мне, бука! (Пробует руками слепить улыбку на лице Николая). Я с радостной новостью к тебе, между прочим. Угадай, с какой! Угадай-угадай! Молчишь? Я нашла себе работу! Такого ты никак не ожидал, да? Сама в шоке. Отличная работа! Наткнулась на объявление в лифте. Богатая старуха из соседнего подъезда ищет себе камеристку. Так и было написано. «Ка-ме-рист-ку». Чё, пришла к ней. Говорит, я ей нравлюсь. Сумасшедшая на самом деле бабка, думает, что она смерть и в костюме клоуна на троне восседает в своей хрущёвке, представляешь?! А мне чё, мне плевать. Денжищи огромные обещает и задания всякие дурацкие давать будет. Пока вот сказала в Кунсткамере тусоваться в комнате уродцев. Говорит, «слушай голос смееерти!» –  и глаза так стрёмно при этом закатывает… Я бы позвала тебя с собой, но она строго приказала одной ходить. Чего не сделаешь ради денег! Говорит, с открытия до последнего посетителя сидеть весь декабрь. Так что теперь придётся меньше времени вместе проводить. Зато лаве появится. Свожу тебя куда-нибудь… Ну всё, пора бежать к этим трупакам мерзким. Не грусти тут без меня, сладкий.
Целует тело Николая в щёку, уходит.

2. Грёбаный стыд

Зал анатомических коллекций Кунсткамеры. Запах восточных благовоний. Всё пространство заставлено банками с трупами мутировавших младенцев и с человеческими органами, встречаются чучела животных, в углу стоит скелет и лежит сердце слуги-великана Петра I. Лиза садится между витрин в позу лотоса и начинает медитировать. В углу сцены сидит бабушка-смотрительница. По залу перемещаются группы экскурсантов и обычные посетители, чьи реплики и составляют главную цель пребывания Лизы в этом странном месте. (Режиссёру спектакля рекомендуется решить постановку сцены в танцевальном жанре. Подходящая для такого случая музыка может обнаружиться среди творений Карлхайнца Штокхаузена и Мортона Фелдмана. Реплики посетителей следует вложить в уста танцоров. Эпизод можно сокращать, редактировать, но желательно сохранить при этом его четырёхтактную структуру).
Экскурсовод: Коллекции показывали всем желающим бесплатно, Петр желал «чтобы люди смотрели и учились». Для привлечения народа устраивали угощения, на нужды отводилась огромная сумма – 400 рублей в год.
– Здесь раньше было намного больше экспонатов. А теперь портятся.
– Сто это? Потему? Сто это? 1-2-3-4-5-6. – Это эмбрионы. – Сто это? (Малыш с мамой).
– А что не так с крокодилом? – Да ничего.
Экскурсовод: При Анне Иоановне «знатнейших гостей угощали кофием, венгерским вином, цукербродом или другими напитками и закусками».
– Смотри, как интересно картинка выглядит. – Да, я вижу, ужасно выглядит.
– А что за цифры? – Это номера экспонатов. – А что это в банках? – Это всё кровеносные сосуды. – А что это белое? – Я не знаю, я ничего здесь не понимаю! (Кажется, сёстры).
– Ха-ха, диагноз для большей части нашего парламента! «Двулицый урод с мозговой грыжей».
Экскурсовод: В нижнем этаже центральной части – ротонда, где в XVIII веке был «анатомический театрум», в котором в присутствии публики производились анатомические вскрытия.
– Детская ручка и ножка. Видишь? А вот сросшиеся дети, так родились – видишь?
– Скелет – вот, 4 – почитай! Семилетнего ребенка скелет! (Мама маленькому сыну).
– У меня вот такой кулак – а значит и вот такое сердце. А у него воооот такое сердце, а значит, вооот такой кулак.
Экскурсовод: Кровеносные сосуды органов человеческого тела Рюйш наполнял особенным, окрашенным и отвердевающим составом.
– Вот видишь – сердце великана. А скелет там стоит.
– Мам, а зачем такой великан? – Он родился такой большой. – Как мне страшно!
– Ну это 17 век. Инструменты, как в фильмах ужасов. Коловорот с коронкой.
Экскурсовод: Стенки сосудов, наполненных составом Рюйша, не разрушались, а окрашенная масса, просвечивая через кожный покров, создавала видимость естественного прижизненного оттенка.
– Прикольный чел ваще! Третий справа. Сидит такой… – А он умер, наверное... – Поэтому и умер...
– Фу. – Да что "фу"? Смотри вот, детская головка... (Мать с дочкой).
– Бабочки, бабочки, древние гадости! – Тебе плохо, плохо, плохо тебе? – Не знаю.
Экскурсовод: Детские головки, детские ручки и ножки, инъецированные Рюйшем, дают об этом представление.
– Это близнец-паразит. Второй близнец просто. Смотри, по две руки у каждого, а ноги всего две.
– Мам, смотри, две головы! – Можешь про себя, нет?
– Было нестрашно! И сзади сидел Шмаков, все комментировал, очень ржачно. А потом все как испугались и как заорут!
Экскурсовод: Уроды человеческие: сросшиеся близнецы в области головы, груди, живота, спины, таза, двуликие (янусовидные) уроды, с одним глазом (циклопы), с заячьей губой, с неразделившимся головным мозгом, с одной ногой (сирены).
– Да, это все сиамские близнецы. У них общее на всех сердце. А здесь вообще печень. Но таких сейчас разделяют.  – Разделяют?! А органы? – Да, разделяют.
– Не захотел смотреть! Уродцев не захотел смотреть! (Разочарованный отец о сыне).
– Видишь... Я когда сплю, у меня такое же выражение лица...
Экскурсовод: Двухголовый телёнок или курица с четырьмя ногами.
– Ну всё, вот он, безголовый паразит! Руки есть, а головы нет! – Такие вообще рождаются? – Да, это самое страшное.
– Чё, жалко? – Нет, мне страшно. – А чего страшного-то? Такая родилася. (Бабушка с внучкой).
– Мечты сбываются? – Уииии! Уиии! Мёртвые младенцы в банках!
Экскурсовод: Петр сам проводил некоторые простейшие операции. В музее хранятся его медицинские и анатомические инструменты. Он часто удалял зубы. Коллекция зубов, выдернутых Петром I, сохранилась до наших дней.
– Краб гомола. – Чего? – Краб гомола!!! – Чего?!
– Мам, мам, а это что? – Пошли, нечего тут читать!
– Ему это доставляло удовольствие, потому что он был больным садистом. Потому что постоянно смотрел на Европу, на Запад. Людям наживую все зубы выдирал.
Экскурсовод: Ручки и ножки младенцев украшены батистовыми рукавчиками и кружевными манжетами. Пробки стеклянных сосудов, где плавали органы и части тела, декорировались красным бархатом или тесьмой. Венчалась конструкция украшением из раковин и кораллов.
– Это двухголовый ребенок – Ну, так и этот двухголовый! Это одно и то же! – Но это натуральный.
– Насмотрелся. Надоело. – Ну а мне теперь чё делать? (Мать с сыном-подростком).
– А это чья нога? А? Чья нога?!! (Не отвечают).
Экскурсовод: Человеческий плод, примерно семи недель, который схвачен маленькой восточной змеей.
– А что, глаза настоящие у них до сих пор? – Нет, я думаю, ненастоящие.
– Ужас какой! Я не хочу! – Ну пойдём посмотрим... – Не хочу там, а хочу тут! А что это? – А это вот дети такие рождались. (Плачет). – Не хочешь здесь? Хочешь в другой зал? Ну пойдём. (Дедушка с внуком).
– Вот это страшно. И вот это. И вот это. Вот это. Пойдем отсюда.
Экскурсовод: Рука ребенка, держащая между пальцами ветку с фруктами.
– А вон, с расплюснутым... – Ууу, на инопланетянина похож! Но это обычные дети! Копец!
– Мааам, черепашка! Смотри, черепашка! – Смотри здесь! – Ну, смотри! Черепашка! Ты же не видела! – Где? А, но она же маленькая. Пойдём.
– Цыплёночек! Я думала, что это, что это? А это цыплёнок с четырьмя лапами! – Они же не существуют... – Ага, вот приполз бы к тебе...
Экскурсовод: Трехмесячный плод мужского пола в пасти ядовитейшего животного.
– Это поросёнок? – Вообще ребёнок.
– Мам, тут надо на кнопки нажимать! Мам, тут надо играть! – Нет, не надо. – А что? А что?!
– А я, а я? – Успокойся, тебя похоронят, как надо.
Экскурсовод: Из черепа скелета новорожденного, сидящего в гроте, выглядывал скелет мыши.
– Это обычное какое-то всё, а вон там – циклопы.
– А вот ребенок, он у мамы в животе и живот расширяется. – А зачем он это?
– Что-то не впечатляет. – Да? И меня не впечатляет. – Ну что с него взять, первый музей.
Экскурсовод: Два скелетика близнецов трогательно хоронили третьего, причём один подносил к лицу внутренности живота, как бы вытирая слёзы.
– Ой, заячья губа лопнула...
– А там скелет двухголового телёнка... (Маленькая девочка, меланхолично). – Где?! (Ее мать, с неподдельным удивлением).
– Ужас! Зачем такое над детьми делают? – Не знаю... Они ведь умерли... – Но у него глаза открыты!
Экскурсовод: Бальзамированные младенцы покоились в маленьких гробиках. Мёртвые тельца облачались в кружево и разноцветные ткани, расшитые жемчугом. Крохотные ручки держали зажжённую свечку. Казалось, уставшие дети просто прилегли отдохнуть.
– Ты видел шестипальцего там? Ого! А это что такое, это мозги такие?! ****ь!
– Тут обосраться ваще можно. Точно, ваще страшно! Глянь, какие уродские! (Мальчик лет 11 отцу).
– На самом деле, это то, зачем вы сюда пришли! Ну, признавайтесь же, вы пришли на это смотреть?! Ведь правду я говорю, а? А зачем? Кто-нибудь из присутствующих ответит мне, зачем вы сюда пришли?! Ну, что молчите? Не знаете, как человек устроен? (Экскурсовод спрашивает группу. Все молчат). Не знаете, зачем пришли?! А я вам отвечу!.. (Пауза). Вас сюда привёл интерес к познанию окружающего мира – вот что! (Все облегчённо выдыхают, напряжение на лицах исчезает).
Экскурсовод: Петр I схватил одну из препарированных малюток на руки и, прижав к широкой царской груди, расцеловал.
– «С раздвоенной нижней частью туловища...» Оооой, каакооой! (С умилением).
– Когда умирает человек, всё, что связано с плотью – оно истлевает. Гниет. Черви едят. А черепа, кости – они никуда не деваются. Вот посмотри. А вот маленький скелетик. А вот ножки, ручки. – А когда этот малыш умер? – Давно. Он умер и его поместили в пробирку, в жидкость специальную. И вот сохранилось всё – ручки, ножки, личико, ушки. – Когда давно? – Двести лет назад. – Когда меня не было? – Определенно, ни тебя, ни меня еще не было. – И домов не было? (Дедушка с маленькой внучкой).
– Бога нет! – Аллах есть.

3. Сон Лизы N1. Рождение понятия

(Все сны Лизы режиссёру рекомендуется представить с помощью мультипликации).

Когда мост падает тебе на голову, это очень неприятное ощущение. Он разделяет твой мозг на четыре части. Мост железнодорожный становится мостом между полушариями. Четыре части: соотношение 3 к 1, 2 к 2. Северо-западный округ, юго-западный округ, северо-восточный округ и юго-восточный округ. И никакой тебе определенности в виде севера или юга. Живи себе расщепленный, бегай по мосту слева направо, справа налево. Северное полушарие отвечает за облака, южное – за цветы. Облако-рациональное полушарие и облако-творческое, цвето-рациональное и цвето-творческое. А ты зависнешь посередине, завязнешь ногами в крестовине, захлебнешься вдохновением и умрешь где-то под мостом в кровавой реке стихотворений. И не забывай приплясывать ногами, погружаясь на дно. Будь достоин звания человека.







Действие третье

Лекция в морге

Наступил январь. Лиза вместе с группой студентов-медиков заходит в учебную комнату морга. На столе лежит заготовленный для занятия труп мужчины. Запах гниющего мяса. Из темноты выходит патологоанатом.
Патологоанатом: Здравствуйте, уважаемые коллеги! Сегодняшнюю лекцию я хотел бы начать великими строками, которые имеют к нам с Вами прямое отношение. «В анатомии нет надобности рассуждать, а надо точно и наглядно изучать», – это сказал Георг Баильви. «Живой предмет желая изучить, чтоб ясное о нем познанье получить, учёный прежде душу изгоняет, затем предмет на части расчленяет», – а это Гёте, между прочим. Итак, перед нами мужчина правильного телосложения, пониженного питания, с признаками трупного разложения: кожные покровы на животе зеленоватого цвета. Вскрытие трупа начинается со вскрытия полости черепа. Предварительно осуществляется разрез кожи и скальпирование кожных покровов головы. А затем производится распил костей черепа. И вскрывается черепная коробка. Кости черепа имеют толщину до 5 мм, связаны между собой с помощью швов – вот некоторые из них. Вещество мозга снаружи покрыто так называемой твёрдой мозговой оболочкой. Которая с небольшим трудом отделяется от мозга. Так. Поверхность мозга, как мы видим, состоит из извилин и борозд. Вещество мозга покрыто мягкой или паутинной мозговой оболочкой, пронизанной крупными и мелкими сосудами. В полости черепа различают переднюю, среднюю и заднюю черепную ямку. Перед Вами часть передней черепной ямки с расположением перекрёста зрительных нервов. В основании черепа располагается турецкое седло, в нише которого расположен гипофиз – перед Вами часть гипофиза. Мозг состоит из двух полушарий: левого и правого. Мозжечка, который располагается между полушариями мозга в заднечерепной ямке. При разведении полушарий мозга между полушарий наблюдается мозолистое тело. С обратной стороны мозга мы наблюдаем два полушария, мозжечок, а также продолговатый мозг, мост, ножки моста. На основании мозга артерии мозга образуют так называемый Виллизиев круг. В продольном разрезе вещества мозга хорошо видно строение полушарий. Здесь серое вещество мозга, которое покрывает полушария в виде тонкого слоя толщиной 3-6 мм серого цвета. А также белое вещество мозга, которое занимает основную массу полушарий. Хорошо видно скопление серого вещества в толще белого вещества – так называемые подкорковые ядра. В мозге имеются желудочки. Перед Вами задние рога боковых желудочков. А вот и передние рога, которые соединяются между собой посредством Сильвио водопровода. Полушария мозжечка на срезе обнажают рисунок строения в виде дерева. Для гистологического обследования тканей мозга забираются объекты из различных отделов мозга с целью определения характера патологического процесса.
Для вскрытия внутренних органов производится разрез от угла нижней челюсти до лонного сочленения.
<…>
Вот что я называю работой с людьми! На этом мы заканчиваем нашу лекцию по анатомии человека. Спасибо всем за внимание. Если кто-нибудь хочет высказаться или задать какие-то вопросы, я внимательно Вас выслушаю.
Лиза: Я хотела бы поблагодарить Вас за лекцию и кое-что дополнить, если можно. Рождаясь на свет, человек плачет. А кости черепа, обнажаясь после смерти, наоборот, смеются. Все скелеты счастливы, как Весёлый Роджер. Все люди внутри одинаковые и очень красивые. Они блестят, как будто сделаны из глянца. Большую часть туловища человека занимают кишки с характерными каловыми массами. Кишки –  самый длинный орган, у взрослого они достигают в длину 7-8 метров. В животе у человека очень темно, тесно и много жидкости. Система внутренних органов являет нам торжество целесообразности в природе. Печень – самый большой орган, весит приблизительно 1,6 кг, выглядит аппетитно. Сердце зажато со всех сторон и бьётся, как сумасшедшее, в клетку грудины, примерно 2,5 миллиарда раз за жизнь. Почки совсем маленькие, но в них постоянно находится 30% крови. Селезёнка похожа на большую чернику. Особенно, когда её режут скальпелем. А желудок изнутри похож на мозг – тоже весь в извилинах. Некоторые только им и думают. Половые органы выглядят отталкивающе, потому что похожи на внутренние, а находятся снаружи. Без них люди были бы гораздо эстетичнее. Женщины благороднее мужчин, потому что любят и испражняются не одной и той же частью тела. А еще в человеке много поэзии. Турецкое седло и конский хвост, например. Или шейный позвонок Атлант, держащий своё небо. Позвонки похожи на головы фантастических животных. У каждого – свой рисунок, уникальное парнокопытное. Лучевые кости излучают свет. Нервы – ниточки марионеток. Внутри у нас «чудесная сеть», снабжающая кровью почки. Вся кровеносная система – одно большое чудо, разноцветные кораллы, магическое древо жизни. Ещё одно дерево – в груди, бронхиальное. Тело проросло ветвями насквозь. Но самые поэтичные образы достались мозгу, хотя мозжечок и похож на мошонку, а полушария на ягодицы. Мозг покрыт паутиной, укреплён мостом, Виллизий начертал в нём магический круг, а Сильвио построил водопровод. В мозге есть рогатые желудочки, и деревья тоже: только чтобы их найти, надо постараться. На этом всё. Спасибо.
Патологоанатом: Замечательный комментарий! Спасибо Вам, милая барышня. К Вашим словам можно добавить лишь то, что некоторые жеманно ссылаются на проблемы с нервами, забывая о том, что мозг – основной орган центральной нервной системы. Говорили бы сразу, что у них проблемы с головой! Не правда ли? Но хватит на сегодня анатомического юмора. Рассчитываю увидеть всех во вторник.

 2. «Мнимая конструкция»

Вечер того же дня. Лиза тащит тело Николая в театр. Она поднимается по мраморной лестнице, проходит по галерее, пользуется гардеробом, покупает программку, направляется в партер, сажает тело в красное кресло, садится рядом. Запах духов.
Лиза: Как хорошо, что я вытащила тебя из дома! Давно мечтала организовать совместный культурный досуг. Старуха вообще запрещает ходить в театр, но мы ей не скажем ничего, правда? Что тут у нас показывают?
Смотрит программку.
Спектакль «Мнимая конструкция»… Режиссёр неизвестный какой-то. Посмотрим, чем они нас удивят – да, любимый?
Кладёт голову на плечо тела Николая. Звучит третий звонок. Раздвигается бархатный занавес, начинается представление. («Мнимую конструкцию» режиссёру рекомендуется реализовать с помощью кукольного театра).



1. Рождение музыки из духа трагедии
 
На сцене кирпичная стена. Голубь на авансцене расстреливает её из пулемёта. Пули выбивают в стене чёрные квадраты окон. В окнах появляются дирижёры. Когда расстрел стены прекращается, дирижёры надевают костюмы чаек и по очереди выпрыгивают из окон. Пока чайки падают, отчаянно размахивая крыльями и дирижёрскими палочками, звучит опера Винченцо Беллини «Сомнамбула». Когда последняя чайка падает, опера смолкает, свет гаснет, сцена сменяется.








2. Щекотка в солнечном сплетении
 
На заднике картина Ван Гога «Звездная ночь». Постепенно картина розовеет, звёзды вращаются, калейдоскоп ночи мерцает тёплыми оттенками. Из оркестровой ямы всплывают бутафорские глаза, смотрящие вверх. Их ресницы достигают в высоту середины картины. Из-за кулисы выплывает подвешенная на тросе очень толстая женщина в костюме феи. Она движется над ресницами к противоположной кулисе, размахивая волшебной палочкой и разбрасывая блёстки – «волшебную пыльцу». Сцену сопровождает «Полёт валькирий» Рихарда Вагнера. Ресницы задевают живот феи, она хихикает. Когда фея уплывает за кулису, свет гаснет, сцена сменяется.






3. Сопряжённые молчания
 
Сцена представляет собой пустыню. Песок сыпется сверху, образуя два бархана. Вдоль задней стенки один на другом стоят три огромных аквариума. В нижнем – краска цвета индиго, во втором – малиновое варенье, в верхнем – вода и большие экзотические рыбы. За верхним аквариумом находится прожектор, его свет направлен в зал. Звучит композиция группы «Coil» – «The First Five Minutes after Death». Когда барханы достигают в высоту аквариума с малиновым вареньем, песок прекращает сыпаться. Из оркестровой ямы поднимается платформа, на которой, обнявшись, спят сидя черный мужчина и белая женщина. Музыка плавно перетекает в звук журчания ручья, ветер раздувает рыжие волосы женщины, которые оплетают паутиной всю пустыню. Ветер утихает, прожектор гаснет, звук замолкает. При вечернем освещении резко просыпается и вскакивает женщина. Она глотает ртом воздух, словно вынырнула с большой глубины. Задыхаясь, говорит:
– Я видела, как плыли туманы мутной пыли над дорогой. В подвалах псы скулили, и сны текли у Лили-недотроги. Но вдруг глаза открылись. Ужасное мгновенье пробужденья. Кровавым ожерельем её во сне душила цепь стихотворенья. Порочная с рожденья, с тех пор не поминала всуе Бога, в стихах не поминала. Молчала и писала о дороге.
Окончательно задыхается, падает. Свет гаснет, сцена сменяется.
4. Исповедь Августина
 
Светящийся белый задник ослепляет зал. Играет мелодия Фаустаса Латенаса – тема сцены «Лото» спектакля Юрия Бутусова «Чайка». В центре на троне сидит девушка, облачённая в тогу. Над её головой летают потоки саранчи. Пахнет травами. Когда свет задника становится менее ярким, девушка открывает глаза и произносит реплику: «Я чайка». Она держится за спустившиеся кольца и поднимается над сценой. Прикреплённая к цепям тога также поднимается, на ней обнаруживается рисунок завода. Девушка и её облачение исчезают за колосниками. Музыка сменяется тиканьем часов, похожим на стук лошадиных копыт. Когда за исчезнувшей тогой вновь открывается сцена, она оказывается заставлена часами. На стульях сидят 12 человек с пёсьими головами и собирают часовые механизмы. Все часы одновременно замолкают. Люди-псы хором воют. Из-под колосников на них сыплются зелёные банкноты. Свет гаснет, сцена сменяется.




5. Обратная сторона веры
 
Звучит «Requiem» Бернда Алоиса Циммермана. Две очень белые женщины с яйцевидными головами и мышиными хвостами идут навстречу друг другу с разных сторон сцены. Одна по пути ощипывает гвоздику, другая – льёт молоко из крынки. Посреди сцены стоит большой магический шар, в котором смутно виднеются две фигуры мышей-монахов. Когда женщины подходят к нему, одна уже ощипала цветок, другая – вылила всё молоко. Они целуются, обмениваются артефактами и направляются дальше к противоположным кулисам. Когда скрываются, свет гаснет, сцена сменяется.







6. Исток материнства
 
В поле стоит фантастическое дерево смоковницы. Звучит композиция «Coco Rosie» – «Good Friday». На дереве гнездо из подушек, в котором лежит и плачет человеческий детёныш. На сцену выходит лев. Его пасть в крови, грива уложена в причёску, на лапах чулки в сетку. Лев ходит вокруг дерева, рычит на ребёнка, уходит. Освещение сменяется на ночное, в синем заднике загораются звёзды. К дереву выходит волчица, за ней ползут двое младенцев. Волчица воет, глядя на гнездо. Звездопад. Захлопывается гигантский капкан волчьей пасти, всё скрывается под синей тканью, которая прикреплена к нему, музыка замолкает. Свет гаснет, сцена сменяется.






7. Вальс Хачатуряна
 
Играет вальс Арама Хачатуряна к драме Лермонтова «Маскарад». Бродский сидит у стола с бокалом вина, смотрит на весенний венецианский пейзаж за окном. На столе ваза с засохшей мимозой. На стене висит картина Джорджо де Кирико «Меланхолия и мистерия улицы» размером с окно. Слышны поочерёдно: 1) детский смех и звук скачущего мяча; 2) звон трамвая; 3) женский крик; 4) звук лопнувшей струны. Мимо оцепеневшего у окна Бродского проходит танцующий табор цыган, одетых по-зимнему. Барон ведёт на привязи медведя и разбрасывает во все стороны стеклянные цветы, которые, падая, разлетаются на множество осколков. Табор проходит, свет гаснет, сцена сменяется.






8. Апогей государственности
 
Тёмная изба. В красном углу горит лампадка. На грязном полу никак не может разрешиться роженица. С проклятьями Богу, Христу, Богоматери, она наконец рожает. Еле-еле поднимаясь с пола, баба омывает плод, кладёт его в горшок и засовывает в заранее затопленную печь. «Девять месяцев ждала мяса на ужин», – говорит она, накрывая на стол. Вдруг в избу врывается ангел на коне. Первым ударом копыт конь опрокидывает стол, вторым – разбивает печь, третьим – горшок, в котором плачет младенец. Ангел подхватывает ребёнка и скачет прочь из избы. Над сценой свешивается огромный маятник, который с каждым махом заносит снегом разгромленную избу и рыдающую в углу мать.

3. Vox populi

Закрывается бархатный занавес. Зрители поднимаются со своих мест и расходятся в полном недоумении. На балконе кто-то один отчаянно хлопает. Лиза берёт тело Николая и выходит из зала вместе со всеми. Лиза сажает тело Николая за столиком в буфете. Запах пирожных. Через несколько секунд Лиза возвращается с двумя бокалами шампанского. Залпом выпивает свой бокал.
Лиза: Ты что, не хочешь шампанское?
Залпом выпивает бокал Николая.
Лиза: Если честно, Коля, я в шоке. Ты понял, что мы только что видели? Ну, хоть что-нибудь? Как это называется вообще?
Смотрит в программку.
Ах да, «Мнимая конструкция»! Вот именно. Мнимая, дутая величина, так и есть. И они это называют искусством?! Коля, я не знаю, что должно быть у человека в голове, чтобы делать такое. Кто ему разрешил ставить? Что он курил? И ведь, главное, сколько претензии! Это же торжество снобизма! Режиссёр, конечно, думает, что он-то весь такой духовный, а мы, быдло, пришли тупо смотреть на его творение и ощущать свою интеллектуальную ущербность. Это же мерзость чистой воды. Зато автор считает себя гением. Мечтает пуститься в объяснения. Несколько пошлых мыслей, пережёванных с максимальной извращённостью, называет своим ноу-хау. Всё только ради того, чтобы казаться всем и себе самому значительнее, чем на самом деле. Но содержания-то тут – ноль, мокрое место! Энтропия обыкновенная. Духовное упадничество. Бессмысленный эстетизм. А где же чувства добрые, которые пробуждает его лира? Лично во мне пробудилось только одно желание – растоптать такое искусство немедленно, уничтожить, истребить как феномен. Не, ну на сколько должно быть больно общество, чтобы молча глотать подобное дерьмо? И ведь кому-то нравится! Анализируют, обсуждают достоинства и недостатки. Сумасшедший дом! Коля, я, может, не понимаю чего? Несовременная, да? Разве искусство не должно давать положительный пример, находить героев, вселять надежду?.. Ну, объясни мне, если не так что говорю. Ну же! А. Я вижу. Ты презираешь меня, да? Уж конечно, тебе понравился этот шизофренический бред. Очень в твоём стиле. Нездоровый мистицизм, символизм, бессюжетность, отсутствие нормальных людей, живой жизни – всё это покорило твое сердце, да? А я имбецил просто! Ну, что молчим? Ненавижу тебя, урод моральный! Таких, как ты, нужно отстреливать! Убивать! Чтобы вы нормальным людям жить не мешали. Вы психи все конченые. Ну, не нравится вам жить – так не живите. Чего же вы, несчастные, мучаетесь-то, да ещё и другим жизнь отравляете? Зачем заражать здоровых, полноценных людей? Вываливать на них эту мерзкую гниль?! Ненавижу, ненавижу! Твари, сдохните все! Сдохните!
Убегает, разрывая зацепившееся за край стола платье.

4. Сон Лизы N2. Самоедство

Лиза ходит по кухне в поисках еды. Она заглядывает в кастрюльки, банки, сковородки, гремит ящиками и дверцами шкафов, но ничего не может найти. Заглядывает в холодильник – тоже пусто. Тогда она раздевается, достает из ящика большой нож, пилу и садится на стол. Лиза разрезает себя поперек, проводя ножом по линии под животом. Потом она проводит еще две перпендикулярные к первой линии по бокам, отделяя от тела кожу живота. На колени Лизы вываливаются кишки. Она отрезает их и съедает с аппетитом, словно это косичка-суфле. Затем она вырезает себе матку и тоже ест. Съедает и яичники. Кушает свой мочевой пузырь, селезенку. Лиза забрасывает кожу живота себе за плечо, чтобы не мешала. Она вырезает и съедает свою печень и почки. Лиза отделяет от тела и съедает свои легкие. Лиза съедает свое сердце. Лиза снимает всю кожу туловища и долго жует её. Аппетит растет с каждой секундой. И вот, Лиза объедает свои ноги и промежность, уже не пользуясь ножом, откусывая прямо от тела или отрывая куски мяса руками. Лиза кушает свои щеки, снимает и отбрасывает в сторону свой скальп. Ест кожу лица. Скелет Лизы отпиливает и съедает свою нижнюю часть. Скелет Лизы отрывает себе череп и подносит челюсти к позвоночнику. Череп съедает позвоночник и грудину. В последнюю очередь – остававшиеся до этих пор целыми руки, плечи, шею. Закончив трапезу, череп падает со стола и разбивается о кухонный кафель. На столе остается один огромный желудок. Лиза себя съела, но не до конца.

Действие четвёртое

1. Исповедь Старухи

28 февраля 2018 года. Комната Старухи. Затхлый запах старости. Всё в том же костюме клоуна, Старуха лежит на перине высотой до потолка. Умирает. Лиза суетится, передвигается вокруг перины по специальной системе лестниц и канатов. Камеристка кормит и обтирает больную, меняет ей подгузник, даёт лекарства, исполняет капризы.

Старуха: Вот и подходит к концу последнее твоё испытание под кодовым названием «Хоспис». Жаль, что в феврале всего 28 дней. Я бы ещё пожила. Но пора. Деточка, ты весь декабрь ходила в Кунсткамеру слушать грёбаный стыд, что несут люди, глядя на смерть. Ты весь январь посещала лекции в морге, наблюдала за тем, как волшебно, гармонично устроен человек и как сильно он непохож на себя после встречи со мной. Ты сильно изменилась, Лизонька, и за этот, третий месяц, когда ухаживала за мной. Сегодня я покину тебя навсегда. Настало время выслушать тебе мою предсмертную исповедь.

«Пластыри “Люцифер” – Ваш плотский животик!»… О чём это? Да, исповедь.

Всё началось в далёком, мрачном… 2013-м, 5 лет назад. У власти тогда был злой царь, а я была молода и прекрасна, гораздо прекрасней, чем ты. И вот, однажды вечером я надела своё самое красивое платье и пошла в театр. Я тогда ходила в театры бесплатно, по студенческому билету. Отстояв очередь, я сказала администратору: «Один билет на Дон Жуана, пожалуйста». Очень хотелось увидеть спектакль о нём, о Дон Жуане. А администратор мне: «Вас на Дон Жуана не пущу. Идите на Иисуса Христа». Хотел, чтобы я посмотрела спектакль о нём, об Иисусе Христе. «Сами идите Вы на Иисуса Христа, мне его не надо, спасибо», – ответила я администратору и пошла к окошку кассы. Покупать билет, имея на руках магический студенческий – очень плохая примета. Почти наверняка попадёшь на отвратительный спектакль. Тысячу раз я убеждалась в этом, но всё же протянула неприятной женщине в окошке цветную банкноту. Так сильно мне хотелось увидеть спектакль о нём, о Дон Жуане. «Последний», – вместе с билетом кинула в лицо слово билетёрша.

Примета не подвела. Спектакль оказался настолько ужасным, что его можно было прямо там же забрать в музей самых ужасных спектаклей мира. Не было в нём Дон Жуана, на которого я шла. Разочарованная, я повернула голову вправо и увидела своего соседа. Господи-Боже, да ведь вот он, вот он, собственной персоной – Дон Жуан! Сосед оказался в миллион раз театральнее, чем то, что творилось на сцене. Смесь Кена, Зорро и Супермена. Тяжёлый подбородок, густые брови, прямой нос, русые волосы уложены гелем, ковбойские туфли, рваные джинсы, рубаха, расстёгнутая до середины. В левой руке бутылка Колы, в правой… пальчики любимой девушки, сидящей рядом. Во взгляде – абсолютное блаженство от происходящего на сцене. Полный идиот.

Взгляд влево – еще более колоритный персонаж. Мужик за 50, с толстым брюхом, в рыбацких шортах и (!) в кепке. На шее – доисторическая Нокиа на шерстяном шнурке. На ногах – носки и сандалии. Как он вообще попал в театр? Мысленно обозначенный мной как «Рыбак», странный тип вёл себя неадекватно. Ёрзал, потом смеялся взахлёб не к месту, что-то лепетал себе под нос, раскачиваясь взад-вперёд. Сначала думала, пьяный, но принюхалась – нет, алкоголем совсем не пахнет. И тогда поняла: «Сумасшедший». Рыбак беспокойно тёр ладони о голые колени, крутился на стуле, надевал и снимал кепку, подтягивал носки, вертел в руках телефон. Всё время был чем-то занят. Приступ паники охватил меня. Я отодвинулась от него, насколько могла. И вот, он резко выкрикивает на весь зал: «Старый пердун!». В шоке перевожу взгляд на сцену. Там пожилой актёр читает монолог Дона Луиса о падении нравов. Тут-то во мне что-то и щёлкнуло.

Я начала чувствовать к спектаклю болезненную материнскую нежность. Творится сам в себе, никем не понимается. Такой уязвимый, хрупкий! Помешанный Рыбак может в любой момент ворваться в его тело, искорёжить непоправимо: пронести свою тушу прямо по маленькой сцене, сквозь свет прожекторов, мимо актёров к выходу, а по пути ещё выкрикнуть пару грубых ругательств. И ведь ни одна душа не сможет помешать катастрофе! Незащищённость искусства – оголённый нерв. Ожидая беды, я поворачиваюсь к Рыбаку и… он уже мирно спит, уложив все три подбородка на лопатообразную кисть. Но запущенный внутри меня процесс уже не остановить.

Кто он, этот Дон Жуан? Он выскальзывает из-под каждого штампа, словно виноградная улитка. Соль характера Гуана в его непостижимости. Перед нами неисчерпаемый источник интерпретаций, жизни и искусства! Для меня Дон Жуан в тот вечер стал носителем ницшеанской морали. Для него не цель оправдывала средства, а изощрённость средств оправдывала цель. У него был жар в груди, из-за которого и совершались восхитительные безумства. Вот это главное. Всё, что угодно, может быть оправдано красотой человеческого духа.

Дон Жуан столько веков оставался живым, а я… Но после того ужасного спектакля всё изменилось. Я решила отдаться безумию полностью – и превратилась в Госпожу Смерть. Сочинила себе образ старухи-клоуна-чиновницы, вжилась в роль. Изобрела обязательные ритуалы, сшила костюм, сделала грим, стилизовала комнату… Я наполнила жизнь смыслом. Повседневность обернулась великолепным спектаклем! Каждый миг её наполнился музыкой и светом. Я отказалась просто существовать, и стала выполнять сверхзадачу, нести особую миссию. Ты не представляешь, какие фокусы я только не вытворяла за эти пять лет!..

Я, наверное, слишком увлеклась этой странной игрой. По непонятным причинам за несколько лет совершенно состарилась… Не знаю, может, дело в тех шариках из банки, которые только и ела все эти годы. Сама над ними химичила. Секретная рецептура в правом ящичке комода. Теперь вот – умираю. Так нелепо. Ведь мне всего 25, представляешь? Но я не боюсь. К телу равнодушна. А в смерть не верила никогда до конца. Нет её, Лиза. Меня нет. Сплошное надувательство. Но я ни о чём не жалею, пусть так.

Non! Rien de rien!...
Non! Je ne regrette rien!...

Зато всё было очень красиво. Один грех на душе – тебя, деточка, ввела в заблуждение. Надеюсь, ты не слишком верила, что служишь камеристкой у самой Смерти? Мне не преемница нужна была, а подруга. И деньги, кстати, что я тебе платила – тоже ненастоящие. Сама печатала. Извини за обман. Я обыкновенная сумасшедшая, таких тысячи в этом городе. Признаюсь в этом тебе и себе самой. Каюсь.

Солёное, кислое, сладкое, горькое,
Зелёное, синее, красное, чёрное…

Старуха картинно умирает. Лиза плачет на её груди.

2. Манифест Лизы

Вечер того же дня. Лиза в костюме Старухи, с её причёской, в её гриме. Она принесла тело Николая в дорогой ресторан, усадила за столик, села сама. Они долго не могут подозвать официанта, который всё время пробегает мимо и как будто не замечает гостей. Запах жареного мяса.

Лиза: Я хотела извиниться за ту ссору в буфете. Извини. Вкусное было шампанское.

Если честно, будь я диктатором этой страны, закрыла бы все театры на пару-тройку лет. Остановила бы режиссёров, художников. Запретила бы заниматься литературой. Мораторий бы ввела на всякое современное искусство. Не навсегда. Несколько лет. Чтобы очиститься. А за нарушение запрета расстреливала бы на Красной Площади при скоплении народа. Очень полезно было бы. Для искусства. Через пару лет оно стало бы совсем иным. Вновь обрело бы истинную ценность.

Знаешь, ведь тот спектакль, что мы видели, должно быть, ужасно дорогой. Представляешь, сколько всё это стоило? Конструкции подвесные, спецэффекты, механизмы…. А помнишь ту сцену, где деньги начали сыпаться с потолка? Не должно такого быть. В моём государстве не было бы. Искусство должно быть бедным. И бесплатным для зрителя. Необходимо изгнать коммерцию из этой сферы. Вернуть человека к мыслям о смерти. Только так он начнёт ценить жизнь и свободу. Точно знаю, введут цензуру – живо все вспомнят, о чем бы надо говорить, что делать. Это как война, только не так страшно.

Современное искусство в основном лживо. Оно нуждается в кардинальной терапии. Необходимо полное изгнание дивертисмента. Театра как развлечения, литературы как развлечения, кино как развлечения не должно существовать. Все вокруг и так слишком развлеклись. Отвлеклись от сути. Даже те, кто пытается вспомнить, зачем вообще всё это задумывалось, к чему идёт мир, – даже те не могут. Развлечение их крест. Стремление к радости их сгубило.

Художник, не имеющий веры в душе, шарлатан. Не религиозной, конечно. Нужна вера как индивидуальное сакральное знание о мире и человеке. Миссия художника в том, чтобы транслировать её другим. Художник – это всегда учитель, наставник. Если он говорит о суетном, пусть идёт в журналистику. В искусстве ему не место. Если же он тоскует, силится вспомнить лицо смерти, но не может, если он ищет Слово, но нем, то ему нужно помочь. Если художник ставит вопросы, а делает вид, что даёт ответы, если он лжёт, то его надо наказывать.

Искусство должно быть омыто в крови и слезах. Только страдания помогут вспомнить творцу то, что он силится вспомнить. Достоевский значит для культуры больше, чем Толстой. Во столько же раз, во сколько смерть человека длиннее его жизни. Во сколько страдание целительнее для души, чем радость.

Официант! Нам сидеть тут до второго пришествия Христа?! Может быть, Вы подойдёте наконец? Два стейка с кровью и бутылку самого дорогого вина. И счёт сразу. Спасибо.

Лиза достаёт из кармана банку Старухи. Глотает пару шариков.

Я тоже была мертва. И жизни боялась больше, чем смерти. Меня моя воля вела, а не сердце. Я ставила цель – достигала её. Не знала желаний – не знала и счастья. Не знала потерь – не знала и горя. Но теперь мне так больно. Старуха мертва. Её больше нет, зато я ожила. Сегодня мы встретились тут не случайно. Созрело решение, Коля. Его я сейчас объявлю. Теперь мы не вместе с тобой, теперь я преемница Смерти. Я в жизни впервые так сильно чего-то хочу. И можешь не спорить со мной. И не говори ничего. У меня много планов на Санкт-Петербург. Их все нужно осуществлять. Нет времени больше на глупости. Прости, если можешь. Прощай.

Лиза уходит. Официант обслуживает столик, кладёт возле тела Николая счёт.

Официант: Ваш счёт, сэр.

Через пару минут официант проходит мимо столика. Видит, что еда не тронута.

Официант: Я могу Вас рассчитать, сэр?

Раскрывает счёт и ничего не видит внутри. В ужасе смотрит на тело Николая.

Официант: Боже мой! Да он мёртв!

Все присутствующие в ресторане оборачиваются в сторону тела – немая сцена.

3. Сон Лизы N3. Опыт исчезновения

Светит солнце, Лиза идет после тяжелого дня у Старухи. Она очень устала, ей невыносимо сложно передвигаться в пространстве. Вдруг начинает накрапывать дождик. Лиза достает из сумки зонтик. Дождь усиливается. К ноге Лизы прилипает мокрая газета. Лиза дергает ногой, но газета не отлипает. Лиза ускоряет шаг, дождь усиливается, на ноги Лизы прилипает еще две газеты. Молния, ветер вырывает из рук Лизы зонт. Лиза бежит под дождем, гремит гром, на нее обрушивается целый шквал мокрых газет. Газеты облепляют Лизу полностью, она делает маленькие дырочки для глаз и бежит под ураганным ливнем к своему дому. Вбегая в квартиру, Лиза останавливается перед зеркалом и смеется.

Лиза: Как будто кто-то решил сделать гигантское папье маше! Надеюсь, это будет не посмертная копия.

С газет натекла огромная лужа. Лиза сдирает с себя куски липкого покрова и бросает в лужу. Лужа с каждым куском растет, в ней появляются маленькие волны. Постепенно она перерастает в море. Лиза все сдирает с себя мокрые листы газеты, но под каждым следующим обнаруживается еще один слой бумаги. Лиза отдирает маску от лица до тех пор, пока от газеты, а вместе с ней и от головы, ни остается одно только мокрое место. Бумажное тело Лизы растворяется в бушующем океане, девушки больше нет. После шторма наступает штиль. На поверхности воды плавает газетная бумага. Постепенно ее всплывает все больше и больше. Через несколько секунд газета покрывает всю обозримую поверхность океана.

Лето, 2013.