Максiм Богдановiч. Вянок. III часть

Максим Богданович. Цикл «Старая Беларусь»

Усё прайшло, мінула
Як і не было,
Ў капцох паснула,
Зельлем зарасло.
Я. Купала.*
(Кананічны варыянт:
Перайшло, мінула,
Што калісь жыло,
Ў курганах заснула,
Зеллем зарасло.)

(*Быстро промелькнуло
Что уж отжило,
Под холмом уснуло,
Сором заросло.
Я. Купала.)

ЛЕТОПИСЕЦ.

От жизненных невзгод больной душой зачах,
Я век свой в монастырских доживу стенах.
Усердно летопись второй уж год пишу:
Прилежно буквы на бумаге вывожу,
Спишу я все от слова и до слова
Из старых грамот давних хроник Могилева.
Про добрые его, и скверные дела
Рассказываю здесь. И, как, в трудах, пчела
Умеет в соты мед собрать и с горьких травок,
Вот так и я пишу – всё честно, без прибавок.
Пускай же знают те, что будут после нас,
О том, что было и чем жили мы сейчас,
О судьях, регентах, народных недовольствах,
О разных королях, о битвах и посольствах.
Что тут творилось в давние года,
Что думали, что ожидали мы тогда,
За что боролись мы и как хранили веру, -
Бумаге донести до правнуков доверю!
Оно забудется, умрёт, с водой сплывёт, -
Но вдруг в воспоминаньях ваших оживет,
Когда найдут в моих бесхитростных писаньях,
О нашей жизни, и надеждах, и деяньях.
Так море - в Гданьске я слыхал - прибьет водой
Бутылку к берегу, облитую смолой,
Всю в раковинах мелких, в тине. Да, немало
Она была в воде и многое встречала.
Матросы выловят бутылку, разобьют,
И, если повезёт, быть может, в ней найдут
Листок. В обычае морском так вести
Нам, утопая, слать, чтоб знали мы о месте
Где сгинули они, и сотня лет пройдёт,
С тех пор исчез, возможно, их народ,
Все изменилось, и уже о них забыли.
Вы, буквы, заново теперь всё пробудили!
Узнают люди всё о прадедах своих,
О горе, радостях и приключеньях их,
Кому молились, и чего они искали,
Где их скрывают волны, полные печали.

ПЕРЕПИСЧИК

На меловом листе, пред узеньким окном,
Красиво литеры выводит он пером,
Вставляя точно меж их черными рядами
Строку заглавную; и всякими цветами,
И разноцветными головками зверьков
И птиц невиданных, сплетеньем завитков
Раскрашивает всё - довольно есть сноровки.
И многоцветные заставки и концовки,
И заголовки все, - куда ему спешить!
Порой прервется он, чтоб лучше заострить
Перо гусиное, и глянет: светит солнце,
Лучами падает сквозь узкое оконце,
В них хоровод пылинок лёгких плыл
Как синеватый дым невидимых кадил,
Рой облаков плывет; широкими кругами
По небу ласточки летают над крестами,
Как жар горящими, а около окна,
Малиновка поет и дятла дробь слышна.

Он снова склонится, заставку вновь выводит
Неярким серебром; неслышно день проходит.
Уж скоро будет ночь, и первая звезда
Благословит конец прилежного труда.

КНИГА

Псалтырь, покрытую нежесткой, бурой кожей
Я взял, серебряные клипсы отомкнул,
Перечитал ряды кириллицы пригожей,
И воска с ладаном приятный дух вдохнул.

Псалом прекрасный вижу: "Как олень, блуждая,
Источник ищет, так стремился к Богу я ".
Как дышит свежестью его краса живая!
Как, радостнее, вдаль спешит душа моя!

И вижу я - в конце нехитрая приписка,
Что «Книгу оную, раб Божий, дьяк Гордей
Списал всю для души в посаде Волковыска
В году семь тысяч сто восьмом с начала дней".

СЛУЦКИЕ ТКАЧИХИ.

От нив родных, родимой хаты
На панский двор вела краса -
Они, несчастливые, взяты
Ткать золотые пояса.

Работать долгий день повинны,
Забыв давно девичьи сны,
Свои широкие холстины
На лад персидский ткут они.

А за стеной смеется поле,
Сияет небо из окна -
И мысли рвутся против воли
Туда, где расцвела весна,

Где блещет нива в ясной дали,
Синеют мило васильки,
Где волны серебром сияли
Меж гор стекающей реки.

Темнеет край зубчатый бора ...
И, забываясь, ткёт рука
Взамен персидского узора
Цветок родимый василька.

БЕЗНАДЕЖНОСТЬ.

Скорина, доктор лекарских наук,
На башне наблюдает дальних звёзд узоры.
Они благоволят! Из ловких рук
Скорины пьет отвар пан земский писарь, хворый.
И вмиг увидел он, что изумруд
На перстне золотом, на пальце мглой струится,
Что блеска нету в нем ... И с болью тут
Он осознал, что к жизни уж не возвратится.

*** Тихий вечер, после солнцепёка…

Тихий вечер, после солнцепёка
Веселей кивает вслед осока
Речке, что стекает в тёмный лог;
А кругом из верб идет венок
Пусть зеленых, свежих, но корявых;
Ряска в берегах отлогих, ржавых
Домотканым поясом идёт
И, белея, лилия цветёт;
Редко с писком ласточка чудная
Пронесется низко, задевая
Крылышком с разгона гладь прудка,
Испугавши этим мотылька.
Редко окунь или линь плеснётся -
След его кругами разойдётся.
Часто выползают полежать
Тут гадюки серые на гать,
У которой мельница склонилась;
Прогнила, едва не развалилась,
Колесо чернеет, и давно
Мохом темным обросло оно.
Но сегодня ходит, есть причина –
Заглянула к мельнику дивчина,
Чтоб забыть того, кто в сердце скрыт.
В белотканой кофточке стоит,
Наклонила смуглую головку
И слыхать, как сердце сквозь шнуровку
Часто бьется. И водой старик-
Мельник брызнул трижды ей на лик.
И, уставивши на волны очи,
Приглушенным голосом бормочет:
"Низко кланяюсь тебе, царица,
Чистая, студеная водица.
Ты течешь болотами и мхами,
Желтыми, зыбучими песками,
Берега крутые потрясаешь,
Дерева и камни подмываешь
И несешь их к морю-океану,
К проклятому острову Буяну.
Там и ветер буйный не гуляет,
Там и красно солнце не сияет,
Там не блещет ясная зарница.
И приносишь ты туда, водица,
Всю тоску от сердца Катерины.
Обхожу я кругом все три тына,
На замок их строго запираю,
Ключ я в море-океан кидаю.
Как со дна ключам уж не подняться
Так и силы заговору не лишаться".
И подносит мельнику дивчина
Яйца в решете и к ним – холстину.

***По просеке…

По просеке, он так привык,
Где у пашни стоят три хаты,
Мужик идет, - везде заплаты,
А сам не промах, хоть старик.
Чуприной бел – не красят годы,
И с бородой как снег седою,
Землей пропахший и сосною,
Он смотрит пристально на всходы.
"А, чтоб ты сдох! Вишь, по росе
Кто-сь топал к ниве от криницы;
Да вот и узкий след копытца:
Олени были тут в овсе.
Сожрут всё, твари, хоть не сей, -
И не дождёшься умолота!
А тут еще через болота
Не доберешься до людей.
Летают тучей комары;
В траве полно ползучих гадов;
Засеки заросли – нет слада…
Ох, изведут нас до поры.
То леший гадит, старый тать,
Чтоб пуща здесь шумела снова,
Да только ведает дед "слово",
Не то – достатка век не знать.

Авторская орфография по изданию 1913 г. тут:
http://asvieta.net/vianok.html

В современной орфографии читать тут:
http://rv-blr.com/vershu/vershu_poeta/27?col=172

Или тут:
http://bagdanovich.by/by/poetry