Если бы

Гороховую улицу перебегает Родион Раскольников.
Топор в петле полы пальто, похожий на бемоль. Никто

не обратит внимания, как он пересечёт подъезд.
Решётка крестит дворницкой окно. Похоже на диез.

По лестнице наверх. Головки нот по стану нотному
взбираются. Под дверью нужной съёжился, как кот домой
 
на чающий попасть. На стук не отвечать –
поступок вопреки сюжету. Но в квартире тишина. Молчат.

Дверная ручка, как басовый ключ. Всей пятернёй аккорд,
отверзший пасть лукавому. Стаккато еле слышно. Коридор

пуст, только ходики стучат. Старухи дома нет,
сестры её нет дома. Никого внутри и ничего. Студент,

присев на стул хромой, трясётся. Зазвенел
как будто колокольчик где-то в занебесной вышине.

Раскольников спешит, топор тяжёл, мешает. Он,
по лестнице обрушивается, преткнувшись, и бежит на звон,

зовущий вверх, не вниз. Через подъезд. Где эта колокольня-то?
Гороховую улицу перебегает Родион Раскольников.

Аплодисменты. Поднимают стулья. Как всё просто, если
бы не вмешался в ход событий Достоевский.

Впервые опубликовано в журнале «Зинзивер» № 6 (26) 2011 г.