Сказка на ночь

Лес вокруг, деревьев шепот,
Травки тонконогой ропот,
Смех ручья и ветра свист -
С древа старого, кружась, слетает лист.

Убаюкивает древо, гость из бытия,
Малую такую деву, что не ты, не я.
Она тут сладко спит, недвижно -
В лесу тепло, темно и ничего не слышно.

Девочка красивая, тут ни дать, ни взять,
Жаль, что взрослой больше ей уже не стать.
Крепко спит девченочка, ручка под щекой,
А из грудки кровушка
рекой.

А вот по лесу движутся двое ви-за-ви -
Тихо затаись и ничего не говори!..
Это - Лилит-фея, рядом с нею - он.
Он избранник тьмы, кровью окрещен.

Лилит, сердцу милая, подняла дитя,
Крошка потянулась к ней, всем грехи простя.
Зазвенели крылья, по щеке сползла слеза:
"Нет, - сказала фея, - так нельзя!.."

Маленькая девочка обмякла на руках,
О, той феей движет далеко не страх...
Уложила крошку фея в осеннюю постель,
И закружится вокруг колдовская канитель.

"Будешь ты всесильна, будешь ты красна,
Будешь ты такой же, как великая Луна.
Для тебя пусть будет страшен
Яркий солнца луч,
Ничего не будет краше влаги из-за туч.
Я тебя заговорила, милое дитя,
Я надеюсь, ты простишь когда-нибудь меня..."

Фея милая печалясь вспорхнула на руки к Нему:
"В вечности нас не зубудут, Каином и Лил зовут.
Тебя простит твое дитя, но не простит меня -
Жаждет крови пусть она, что аш в ушах звеня".

Так заклял ее, родную, первый тот вампир,
И теперь пред юной девой заново открылся мир.
Глядь - открыла глазки, села у корней,
Вот уж силуэт прекрасный да платьице у ней.

Ты теперь не крошка-детка, что навечно заснула в лесу,
Что тогда на веки застыла в детстве на вису.
Ты теперь другая стала, молвить - не соврать,
Тебя теперь принцессою не стыдно ныне звать.

Озеро лесное, стало зеркалом ее,
Она себя едва узнала, уверовав в легенд союз,
По волосам длинным черным - на зависть любой из муз,
Глаза алые взяли свое.

Тонкий стан, изящный жест, трепет нежных век,
Да с нею рядом в чаще весь белый свет померк.
К коже нежной, коже гладкой тянется рука,
Она пошла походкой, как речка потекла.

Но вот сильна не в меру, да что-то там внутри,
Что заставляет прятаться от зари.
Что-то жжется горло, так клыки длинны
Стоны голода красавицы за сто верст слышны.

Не ловить, не бегать ей же от людей?
Их вокруг тут столько - как на горе камней.
Они так сладко пахнут, попробовать б на вкус...
Вотон он тот самый ее бременной груз.

Вспомнила не вовремя лунная дочурка,
Кто и что с ней крохой сделал, насильника-придурка.
В ярости сапфировым глаза ее зажглись
Да все желанья старые как-то улеглись.

Под покровом ночи нашла она тот дом,
Где дела волочил тот, что мяса стал куском.
И живет один он, удачи не спугнуть -
Пока еще не понял, в чем красивой гостьи суть.

К щелке гостевой двери глазом он приник -
Силуэт раздетой гостьи в щелочке возник.
Так ему горелось взять ее скорей,
Да потом в лесочек тот справить без чужих очей.

Зашел он к ней в светлицу да захлопнул дверь -
Нету больше выхода у нее теперь.
Улыбнулась девица, встала в лунный свет -
Не найдешь прекраснее, хоть ищи сто лет!

Прелюбодеяние совершил мужик,
Его стержень страсти не до конца поник.
Девка-то не дышит, страх застыл в глазах -
Как жаль, что он не слышит, что у нее в мозгах.

Он накинул быстро грязные портки
И понес задушенную к берегу реки.
Уложил он ее там на самом бережку,
И начал он молитву звать в такт каждому шажку.

Вдруг ладошка узкая на плечо легла -
А душа насильника в пятки вдруг ушла.
Главу он поворачивал, потом изойдя,
Он раз - и оберлуся, позади глядя.

Взгляд со взглядом встретился, ужас его сковал.
Глаза-то всплыли в памяти, черт бы их побрал!
Те глазки озорнющие, что и сейчас хитры,
Были тогда у меленькой у его сестры.

С малюткой поигрался он и бросил там, в лесу,
Загадил нежну девичью невинную красу.
А страх уже забрал свое, ни вскрикнуть, ни шагнуть,
Лишь в глазах сих страшных только утонуть.

Дева уложила его на шелк травы -
И плевать, что скоро все будут мертвы..
Теперь она лишь властна, и никто не знал
Что за страх и страсти он в ее руках узнал.

Дева накигралась с его мужским добром,
Сыто улыбнулась в крови чумазным тром.
В муках дох насильник, зная лишь одно -
Что за мать с сестрою вомездие его нашло.

А мамонька спит крепко под старою сосной,
Муж ее там, рядом, не скучно ей одной...

Теперь все как должно быть, а вокруг стояло лето...
И танцует последний танец в рубинах солнца, сгорая в золоте этом
Дочь Луны, не выдержав света...