Леденцы

 

-1-
«На краю огромного офисного стола лежала раскрытая круглая металлическая коробка с разноцветными, переливающимися под действием лучей утреннего солнца, словно горстка драгоценных камней, конфетами-леденцами.
Это было обычное утро очередного понедельника. Раскладывая папки с бумагами на своем рабочем столе, отправляя  какие-то  документы в отведенные  для них места, Ричард Смайли, облаченный в серый однотонный деловой костюм,  привычным жестом пригоршни руки зачерпнул из коробки десяток конфет, положив их на край блюдца, в центре которого давно остывал уже вовсе не горячий чай.
Ричард обожал леденцы с раннего  детства, это были его любимые конфеты, единственная мелочь, стопроцентно приносившая ему маленькую порцию удовольствия, каждый раз наполняя частичками эндорфина   кровеносную систему  его хронически усталого организма. Сладкие леденцы всегда успокаивали Ричарда, казалось, они заменяли ему сигареты или жевательную резинку.
На большой офисной стене были развешаны  различные награды и дипломы  хозяина кабинета. На одной старой грамоте красовалась надпись – «Ричарду Смайли-младшему призеру соревнований по боксу  среди юношей до 16 лет, округ Баффало, штат Нью-Йорк, 1977 год», на самом почетном месте в золоченой рамочке висела благодарность губернатора штата Нью-Йорк «Помощнику окружного шерифа Ричарду Смайли за проявленное отличие в охране общественного порядка». Эту грамоту Ричард получил перед самым уходом на пенсию с должности помощника шерифа городского округа Баффало.
Нет, он вовсе не скучал по работе полицейского, наоборот, казалось, что только теперь, уйдя в отставку и занимаясь обычной рутинной кабинетной работой, он, наконец, ощущает радость от каждого прожитого дня, смакуя каждые прожитые сутки, словно бокал с изысканным виски, отпивая его небольшими глотками, наслаждаясь вкусом и ароматом напитка.
Вот уже шестой  месяц Ричард возглавлял департамент безопасности в довольно большой и известной компании города Баффало «Левински и сыновья». По сравнению с гораздо менее высокооплачиваемой и неблагодарной работой полицейского, его теперешняя служба казалась ему совершенно простой и легкой, все его устраивало, нравилось. С новым шефом компании, недавно утвержденным на эту должность советом директоров после ухода в мир иной прежнего босса Ллойда Левински, Абрамом Левински, старшим из сыновей Ллойда, у Ричарда складывались хорошие, даже приятельские отношения. Босс часто баловал своего преданного  «безопасника»  крупными премиями и сверхнормативными отпусками.
    Ричард Смайли совсем не соответствовал своей «улыбчивой» фамилии (в переводе с английского “Smily” – «улыбчивый»). Его брутальное лицо с вечной легкой небритостью и многочисленными шрамами, появившимися еще в раннем детстве, не вызывало сиюминутной симпатии, неспешная речь – не сразу приковывала внимание  собеседника. Кричащим диссонансом на  угловатом  и  хмуром лице Ричарда смотрелись его ангельски-чистые голубые глаза, доставшиеся ему от матери-голландки. Эти глаза всегда светились светом какой-то подчеркнутой мудрости и невероятной  уверенности. Когда Смайли улыбался, то он умудрялся  делать это исключительно одними глазами.
-2-
Ричард долил кипятка в кружку с чаем, положив в свой большой рот еще пару  конфет-леденцов, его взгляд источал внутреннюю силу, уверенность. В эту минуту он вновь мечтательно подумал о Роуз. Он представил, как она снова откроет дверь его кабинета, ловко присядет рядом с ним на стуле, грациозно положит  ногу на ногу, уперевшись красивым коленом в угол его письменного стола, и шепнет ему прямо в ухо – «Привет, красавчик!»
Смайли любил эту женщину, сам не мог понять за что, но он точно знал, что любит ее больше всех женщин на Земле. Возможно, потому что у Роуз, не смотря на ее разбитной неуемный характер, был точно такой же как у него ангельски-притягательный взгляд.
Роуз обычно сама  звонила Ричарду только, когда у нее появлялись какие-либо  проблемы – неоплаченные счета или полученные от очередного случайного сожителя побои. Смайли рьяно брался  за  решение ее проблем, прилагая все свои усилия, казалось, что он от этого получал наслаждение. Помогая ей, возможно, он таким образом сублимировал свои эротически-плотские чувства к ней, так как дальше, чем дружеские  поцелуи в не самые интимные места, у них никогда не заходило. Ричард уже давно  больше уважал Роуз, ценил ее как друга, чем даже любил ее, как женщину, да и оба они привыкли  к этой «простой дружбе», годами общаясь на таком уровне. Если Роуз подолгу ему не звонила, Смайли понимал, что это означало, что в ее жизни все было в порядке. Он знал, что  при возникновении малейших проблем Роуз  сама обязательно наберет номер телефона своего лучшего друга, его номер.
Когда-то в самом начале их знакомства, когда он был относительно молодым и «зеленым» копом , а она начинающей танцовщицей в дешевом баре на окраине Баффало, заселенной эмигрантами, ему прежде всего нравилось ее великолепное тело, прекрасные формы, удивительно-манящие движения. Сейчас же, спустя много лет от этого прежнего женского великолепия остались, пожалуй, только прекрасные глаза Роуз, фигура ее к тридцати годам пришла в «негодность», за что ее, не так давно, выгнали с прежней работы танцовщицей. Как это обычно бывает, Роуз просто-напросто не выдержала внезапно нагрянувшей конкуренции со стороны молодых и аппетитных коллег-латиноамериканок, незаметно выросших и созревших  в эмигрантских кварталах окраин Баффало.
И теперь Роуз жила случайными заработками, находясь на постоянном содержании кого-то из своих многочисленных бой-френдов,      большинство из которых были либо сутенерами, либо торговцами марихуаной. Конечно, как всякий мужчина, Ричард порой думал о сексе с ней, но представляя себя  пятьсот тридцать восьмым мужчиной в  жизни Роуз, в очередной раз, напрочь, терял  плотские желания к этой женщине.
Можно сказать, что  он любил Роуз, скорее, как старого проверенного друга, как человека, который пропадет без него, поскольку нуждается в постоянной его заботе и опеке. Он продолжил представлять себе, как в очередной раз Роуз придет навестить его, а он вновь будет угощать ее единственными имеющимися у него всегда под рукой сладостями -  разноцветными леденцами. Роуз их никогда не любила, но чтобы не обидеть старину-Смайли, она с легкой ироничной улыбкой, каждый раз аккуратно отправляла 2-3 конфеты в свой утонченно-красивый рот. Неторопливо обсасывая их, она непременно при этом изучающим взглядом рассматривала Ричарда с ног до головы, подразнивая его легкими причмокиваниями своих пухлых губ.
Нет, Ричард не принадлежал к типу мужчин-красавчиков, не был он и дамским угодником, но стоило любой женщине заговорить с ним, как она непременно проникалась внутренним обаянием этого сильного духом и телом джентльмена. Пожалуй, любая женщина  была бы искренне рада иметь такого, как он  -  надежного друга, умного и неболтливого собеседника. В этом смысле, Роуз просто не была исключением и всегда, осознанно или нет, держала Смайли «на коротком поводке», не позволяя ему навсегда исчезнуть из ее жизни.   
-3-   
Допив свой утренний чай, Ричард взял необходимые ему бумаги и направился к своему подчиненному, такому же  бывшему полицейскому рыжему здоровяку Бобу МакАртуру, чтобы дать  ему указания  и поставить задачи на всю неделю, главной из которых на сегодня являлась необходимость  продления их фирмой лицензии на охранно-детективную деятельность.
После традиционного утреннего чая с его любимыми леденцами, настроение Смайли было бодрым. Он решил не пользоваться лифтом, а быстро, почти вприпрыжку, начал спускаться вниз по узкой лестнице высокого офисного здания.
Примерно  двумя этажами ниже он наткнулся на  Мэри Хансен, типичную представительницу, так называемого «офисного планктона» - клерка самого нижнего звена. Мэри работала ассистенткой руководителя в одном из вспомогательных отделов компании, в ее служебные обязанности входило бесперебойное обеспечение руководства горячим кофе, встреча посетителей, а также закупка расходных материалов и прочей канцелярской мелочи.
Лицо Мэри было  заплаканным и выражало полное отчаяние и отрешенность. Смайли пробегал мимо нее на слишком высокой скорости, чтобы остановиться и расспросить ее о причинах  девичьих слез. Вообще-то, он был человеком очень добрым и отзывчивым, если б была такая  возможность, он непременно бы поинтересовался у Мэри «а что же все-таки случилось?». А так, пробегая мимо, он уже почти оказался в подвальной части здания, где его давно поджидал его подчиненный МакАртур.
- «Здорово, старина!» - пристально посмотрел Смайли в радостные глаза МакАртура, крепко пожимая   его руку.
- «Здравствуйте, сэр!» - с уважением выпалил рыжий охранник.
- «Смотри, вот бумаги. Тебе срочно необходимо завизировать их в полицейском управлении Баффало, это на Роуд-стрит, постарайся до обеда!» - деловито раздавал поручения своему подчиненному Ричард, протягивая ему толстую папку с документами.
- «Сделаю, шеф! Не беспокойтесь! Я уже созвонился с ними» - оперев своей грузной фигурой  стену длинного подвального коридора, резюмировал Мак Артур.
Вид заплаканной  юной девчушки Мэри никак не выходил из головы Ричарда и, уже уходя, Смайли остановился и, повернув свою голову в сторону рыжего коллеги, поинтересовался у него – «Послушай, Бобби, Мэри Хансен, ты ее знаешь?»
- «Мэри? Конечно, знаю, сэр! Кажется, ее взял на работу к нам еще прежний хозяин покойный Ллойд Левински» – размеренно отвечал ему МакАртур – «доброй души был человек, мало таких!»
- «Да, ты прав, дружище» – согласился Смайли – «старина Ллойд был прекрасным руководителем, дай Бог его старшему сыну соответствовать своему отцу».
Ричард развернулся и на два шага подошел ближе к собеседнику. Его брови, внезапно, нахмурились и он продолжил – «я только что видел Мэри заплаканной, ты не знаешь, что у нее стряслось?»
Суровое небритое лицо МакАртура  растянулось в наивной, почти детской улыбке, и он ответил – «Ха, Рич, да ее наверняка бросил  очередной парень, девчушки всегда все принимают слишком близко к сердцу. Не волнуйся, время ее вылечит! Я ее, кстати, заплаканной видел уже несколько раз, бедный ребенок!»
МакАртур, отвернулся и, открывая резким движением своих пухлых пальцев с характерным звуком металлическую банку  с «Кока-Колой», направился в свое служебное помещение, которым являлась небольшая душная и темная каморка в дальней части безжизненного подвала огромного офисного здания.
Немного постояв в одиночестве подвала  на фоне  то неожиданно гаснущих, то также внезапно вспыхивающих тусклых лампочек, Ричард неспешным шагом направился обратно к себе.
-4-
Время подходило к обеденному перерыву. Ричард начал испытывать чувство голода, положение не спасали даже его любимые конфеты-леденцы, которые он так и продолжал беззвучно катать за обеими своими большими щеками. Дописав очередной служебный документ на компьютере, Смайли, на ходу схватил с вешалки свой серый пиджак и направился в офисный бар, расположенный несколькими этажами ниже.
Ричард любил неторопливую обстановку бара, где он мог  под приятную негромкую музыку в атмосфере  расслабляющего одиночества, никуда не торопясь, перекусить своим любимым греческим салатом и большой отбивной с кровью. Ричард  обожал английскую кухню, каждое утро он самостоятельно готовил себе хлопья овсяной каши на воде или молоке. Ричард давно уже жил в одиночестве и привык к самостоятельности. Со своей женой, Сьюзан, он, хоть и по-прежнему, состоял в официальном браке, но она, однажды, забрав с собой их с Ричардом несовершеннолетнюю дочь Кристину,  давно уже жила в квартире  своей матери в центре шумного Нью-Йорка. Смайли годами не видел свою семью, напоминая о себе жене и дочери лишь редкими и короткими телефонными звонками. Одним словом, мужем для своей жены он был совершенно «никчёмным», а отцом для своей дочери он являлся еще более худшим.
Смайли гордился тем, что он является типичным представителем основного населения США – белым американцем, англо-саксонского происхождения, приверженцем  протестантской веры. Он всегда считал только таких американцев «настоящими», так как их предки прибыли сюда по своей воле, а не на судах, везущих рабов или наемных рабочих из различных частей Света. Кроме того, Ричард всегда помнил о том, что основали первые 13 штатов и провозгласили независимость Нового Света от Старого именно свободолюбивые уроженцы британских островов, одним из которых, несомненно, был и пра-пра-прадед Ричарда, так же как он, гордо носивший редкую, немного забавную, но весьма звучную «говорящую», фамилию – Смайли!
-5-
Ричард заглянул в бар, как обычно, в нем почти не было посетителей, высокие цены бара    отпугивали  офисных тружеников, предпочитавших обедать в многочисленных недорогих учреждениях быстрого питания, которыми  весьма богат деловой центр Баффало.
Уже садясь за свой любимый, крайний у окна, столик с открывающимся в окне прекрасным видом на бескрайнюю синюю гладь озера Эри, Смайли отчетливо расслышал раздававшиеся откуда-то женские всхлипывания. Обернувшись, за соседним столиком  он увидел  рыдающую Мэри Хансен. Мгновенно, Ричарду совсем расхотелось есть. Он  быстрыми шагами приблизился к плачущей девушке, по-отечески обнял ее за плечи и, пытаясь разглядеть ее большие карие глаза, негромко произнес: «Милая, успокойся! Все будет хорошо, не плачь, ты еще встретишь мужчину, достойного тебя!»
Мэри, отчаянно пытаясь не всхлипывать, преданно посмотрела вверх - на  большое смуглое лицо Ричарда. Она не могла ничего говорить, будучи полностью погруженной в свою проблему. Смайли, достал из кармана брюк плоскую жестяную банку,  быстрым движением руки вынул из нее несколько разноцветных леденцов и протянул ей – «зайди сегодня ко мне, мы поговорим об этом» - источая свое мужское обаяние, прошептал он, сам не понимая зачем, погладил Мэри по ее растрепанным светлым волосам. Мэри аккуратно сложила протянутые Ричардом конфеты в свою маленькую ладонь, резко встала и со смущенно-сконфуженным видом быстрыми маленькими шагами направилась прочь из пустого бара.
«Бывает же, вот дуреха!» - с ироничной улыбкой на лице думал про себя Смайли, неспешно поднося к своему рту лежащие на большой вилке  зеленые листья салата. Он посмотрел в залитое летним солнцем окно, любящим взглядом окинув деловые  кварталы центра Баффало, опоясанные уютными парками и аллеями вокруг нескольких вздымающихся посередине башен  - типичных для центра любого крупного города «страны небоскребов».
Ричард обожал свой родной город. Когда-то очень давно именно здесь он появился на свет. По большому счету, если отбросить несколько служебных командировок Ричарда в пафосный Лос-Анджелес, перенаселенный Чикаго и хаотичный Нью-Йорк, а также пару проведенных им на рыбалке в соседней Канаде отпусков, Смайли, кроме родного провинциального Баффало, нигде и не был. 
Если среди полутора миллионного населения Баффало и есть настоящие патриоты этого города, посещающие или смотрящие по ТВ абсолютно каждый домашний матч местной профессиональной хоккейной команды «Клинки из Баффало», по выходным предпочитающие местный сорт виски и пива всем остальным алкогольным напиткам, готовые родиться, всю жизнь прожить и умереть в этом городе, то Смайли, очевидно,  был одним из них. Ему нравились редкие ночные огни Баффало, его провинциальная спокойная атмосфера. Он также гордился тем, что Баффало расположен поблизости от туристической Мекки северо-востока США – Ниагарского водопада. В разговорах с коллегами из других городов, приезжими, Ричард, не скрывая гордости, говорил о том, что Баффало намного крупнее многих столиц соседних штатов, и даже почти в два раза больше самой столицы США -  Вашингтона. При этом, вид его всегда был весьма важным и уверенным. Впрочем, подобные заявления Смайли не могли избавить его родной Баффало от  провинциальной сути.

-6-
Покончив с обедом, Ричард поднялся на большом и просторном лифте в свой офис. Уютно расположившись за большим письменным столом, он  заварил себе чай и зачерпнул пригоршню леденцов из металлической банки. В эти послеобеденные полчаса, обычно,  он  позволял себе расслабиться, иногда даже немного вздремнуть.
Неожиданно послышался негромкий стук в дверь.
- «Да, входите!» - громко крикнул Смайли, поняв, что на этот раз вздремнуть после обеда у него не выйдет.
Массивная дубовая дверь неспешно приоткрылась, затем еще немного и в тесное пространство кабинета вползла худощавая сутулящаяся фигурка Мэри Хансен.
- «Мистер Смайли, Вы просили зайти?» - ее голос был едва слышен, а внешний вид вызывал жалость. Глаза Мэри уже не были заплаканы, но на ее лице отчетливо проступали красные пятна, ясно дававшие понять, что плакать она перестала совсем недавно.
-«О, Мэри, детка, проходи, садись!» - с добродушной улыбкой на своем смуглом лице, пододвигая рукой стул, произнес Ричард. Лицо его источало уверенность, дружелюбие и даже заинтересованность.
Он продолжил, окончательно вскочив со своего уютного большого кресла, обойдя письменный стол и садясь на другой стул прямо напротив больших карих глаз Мэри – «Ну чего ты плачешь? Это жизнь, пойми! Парни, мужчины…. Одни уходят, за ними обязательно приходят другие! Жизнь продолжается!» - улыбаясь ласковой отеческой улыбкой, добрым поучительно-назидательным тоном говорил Ричард. «Причем, новый бой-френд, как это  часто бывает, наверняка окажется добрее, симпатичнее и лучше прежнего! Все будет хорошо!» - как бы успокаивая и себя и кроху-Мэри, резюмировал Смайли.
«На вот тебе еще конфет» - он сильным движением своих крепких рук раскрыл новую жестяную коробку с конфетами и высыпал прямо на стол перед изумленным лицом Мэри цветную горсть леденцов.
«Обожаю леденцы! Успокаивают очень и дарят немного радости в любое время!» - пододвигая горку из конфет к маленькому лицу Мэри, довершил свой монолог Ричард.
- «Спасибо Вам, мистер Смайли» - прощебетало это юное создание, положив в свой небольшой рот пару конфет и начиная при этом окончательно успокаиваться.
- «Да все у тебя еще будет, Мэри, поверь!» - с улыбкой лихого ковбоя из классического вестерна, посмотрел он на нее своим уверенно-сильным взглядом – «сколько тебе лет, милая?» - он налил кипятка в гостевую кружку, из которой угощал всех своих посетителей, по большей части -  хорошеньких молодых женщин, среди которых всегда особенной гостьей была его подружка   Роуз,   протянув ее Мэри.
Осторожно отхлебнув  из большой кружки глоток горячего чая, будто боясь обжечься, Мэри пристально посмотрела в добрые, сияющие легкой улыбкой, глаза Ричарда – «мне, мне семнадцать лет, мистер Смайли».
- «Да что ты заладила, мистер Смайли, мистер Смайли, зови меня просто Ричардом!» - на выдохе выпалил он.
Спустя секунду, Ричард продолжил: «Семнадцать? Я же говорю -  у тебя еще все впереди, найдешь еще себе парня, не плачь, прошу тебя!» - его лицо продолжало сиять белозубой улыбкой довольного жизнью человека.
- «Парня?» - милое личико Мэри охватила растерянная улыбка, ее черные зрачки расширились и она продолжила извиняющимся тоном  – «Мистер    Смайли, я не из-за парня плачу, да и не было у меня бой-френда никогда, мы с бабушкой вдвоем живем, родителей своих я никогда не видела даже не знала их» - лицо Мэри становилось все более жалостливым, заставляя учащенно биться и сжиматься сильное сердце Ричарда.
- «Хм… а отчего тогда, душа моя, слезы из твоих милых глаз текут ручьями целый день?» – с видом, полным непонимания, поинтересовался Смайли.
Мэри в нерешительности посмотрела в синие глаза своего взрослого собеседника, почему-то именно этому сильному душой и телом человеку  в эту минуту ей отчаянно захотелось доверить свою беду.
Она облокотилась на край стола, готовясь к длинному монологу, и, стараясь не смотреть в глаза Ричарда, продолжила.
«Понимаете, Мистер Смайли,  новый наш генеральный директор, хозяин нашей компании  мистер Абрам Левински….» - лицо Мэри помрачнело, она, явно старалась подбирать слова….   « в общем, он грозит мне увольнением…»
Наконец, Мэри с беззащитной нежностью и внезапным доверием посмотрела в глаза Смайли – «он обещал меня уволить, если…» Мэри взяла паузу. Ричард продолжал пристально  смотрел на нее, так и не понимая сути  того, о чем она говорила.
«…если я не пересплю с ним!..» - почти выкрикнула Мэри и снова зарыдала, громко всхлипывая.
Через минуту она прекратила рыдать и, с отчаянием бросив свой растерянный взгляд на собеседника, пролепетала - «Мистер Смайли, понимаете, я не могу потерять это место, мне здесь платят 700 долларов в месяц, это хорошие деньги, нам с бабушкой их хватает, я хочу здесь продолжать работать, но…» - Мэри закрыла свое мокрое от слез лицо обеими руками – «я не знаю, что мне делать, я в полном отчаянии!»
Улыбчивое и доброе  лицо Смайли внезапно потемнело, зрачки его больших  глаз сверкнули неожиданной яростью,  его тонкие губы нервно задрожали. С минуту он не мог произнести ни единого  слова, затем, привстав и положив свою огромную сильную руку на светлую макушку   головы Мэри, медленно, с трудом выдавливая  из себя слова, произнес – «не переживай, я помогу тебе, я сегодня же поговорю с ним! Иди, работай спокойно, все будет хорошо…» - будто успокаивая самого себя, негромко произнес Ричард.
- «Спасибо Вам, мистер Смайли» - вставая со стула, прошептала Мэри – «но Вам не нужно этого делать, я сама….»
Борясь с отчаянным желанием напоследок поцеловать ее в щеку, Смайли   закрыл за Мэри  дверь и плюхнулся в свое большое черное кресло.

- 7-
В эти мгновения в  голове Ричарда стремительно проносились   мысли о Мэри, о мистере  Левински, о нем самом. Он обдумывал предстоящий  трудный разговор с генеральным директором компании, бросить эту несчастную малышку на произвол судьбы и оставить ее без защиты Ричард просто не мог.
Он тут же вспомнил скольким людям за неполные 20 лет своей службы в окружной полиции  Баффало он помог. Он  вспомнил, как однажды, в неблагополучном «афроамериканском» районе города много лет назад ему даже пришлось принимать роды у раненной торговцами марихуаной ямайской проститутки. За этот отчаянный поступок Ричард получил благодарность самого губернатора штата. Также он вспомнил забавный случай, когда он в течение многих месяцев  раздавал своим друзьям и знакомым случайно обнаруженных им в одном из городских подвалов нескольких новорожденных котят, поблизости от которых он так и не смог обнаружить их матери. Бросить слепых котят на произвол судьбы в том момент Ричарду не позволило его доброе сердце. А скольким, замерзавшим на вечерних скамейках парков и скверов города, пьяницам и забулдыгам он спасал жизни, своевременно вызывая муниципальную медицинскую службу? Не сосчитать!
Смайли просто не был бы самим собой, если  хотя бы не попытался спасти эту бедную рыдающую девочку. Внезапно в  нем вспыхнули отцовские чувства к Мэри. Он четко понимал, что кроме него эту бедняжку просто больше некому защитить. Ричард  обдумывал свой план до самого вечера.
Дождавшись окончания рабочего дня, по внутреннему коммутатору он связался с секретарем своего босса – «Добрый вечер, компания «Левински и сыновья». Чем я могу Вам помочь?» - дежурными фразами и  очень приятным голосом ответила ему девушка-секретарь.
- «Здравствуйте, это руководитель департамента безопасности нашей фирмы Ричард  Смайли. Скажите, пожалуйста, могу я поговорить с Вашим шефом?» - уверенным голосом поинтересовался Ричард.
- «О, мистер Смайли, здравствуйте!» – оживленно продолжил с ним диалог «приятный женский голос» - «я могу Вас записать к мистеру Левински на семь вечера, Вас устроит?»
- «Да, устроит» - спокойным голосом ответил Ричард -  «сделайте пометку, что я по очень важному  вопросу!»
Ожидая семи вечера, Ричард нервно ерзал в своем кресле. В его голове проносились мысли сомнения. С одной стороны, ему нравилась его новая работа, приносившая стабильный заработок. Отношения с новым шефом у него складывались отлично, но теперь его ждал, возможно, весьма конфликтный диалог с ним по очень деликатному, даже щепитильно-опасному вопросу. С другой стороны,  внутренний голос Ричарда без устали твердил ему о том, что помочь бедной Мэри – его долг.

-8-
Подходя к большим зеркальным дверям приемной генерального директора компании, Смайли пытался в очередной раз обдумать предстоящую беседу со своим  шефом, но так и не нашел даже пары  первых слов, с которых он мог бы начать свой разговор с ним.
- «Проходите, мистер Смайли!» - взглядом вежливо пригласила его девушка-секретарь – «мистер Левински уже  ждет Вас!»
Ричард прошел через плотную двойную дверь, за которой в огромном пространстве дорогого, изысканного убранства просторного кабинета, сидя развалившись за большим столом, в высоком  кожаном кресле и выпуская порциями сизый дым из толстой сигары с неизменной улыбкой на лице, его встретил Абрам Левински – генеральный директор компании, основанной его отцом Ллойдом. Компания Абраму Левински перешла,  по наследству, на правах старшего из троих сыновей престарелого  Ллойда после его недавней кончины.
- «О, проходи, Ричард!» - с ухмылкой бросил генеральный, переводя взгляд на большой экран телевизора, на котором транслировался хоккейный матч с участием местной команды.
- «Представляешь? Эти никчемные идиоты уже «пантерам из Флориды»  проигрывают!» - с небрежной улыбкой на лице сказал Абрам Левински, презрительно сплевывая на пол. «Я еще бы понял, если б они «канадцам из Монреаля» или «Чикагским черным ястребам» проигрывали с таким счетом, а то уже и команде из южного штата из совершенно не хоккейного Майами - города, усеянного  пальмами и загорелыми телами  знойных южных красоток, наши парни забить, хотя бы гол, кажется, просто не в состоянии, это уже никуда не годится!» - лицо генерального директора брезгливо сморщилось – «если так пойдет и дальше, нам с тобой, старина-Ричард,  не то, что никогда не дожить до финала плей-офф Национальной хоккейной лиги в восточной конференции с участием Баффало, но   такими темпами можно будет через пару лет смело расформировывать команду и навсегда забыть о ней, как и о существовании хоккея в целом в нашем многострадальном городе!»
Абрам Левински по коммутатору связался с секретарем – «Ванесса, принесите нам  виски с содовой, мне и мистеру Смайли!»
Через минуту тревожное молчание  большого кабинета нарушила секретарь, молодая сексапильная черноволосая особа латиноамериканского происхождения на высоких каблуках-шпильках и в тесной мини-юбке, быстрыми короткими шагами  стройных ног вошедшая в кабинет с двумя бокалами с жидкостью приятно-янтарного цвета внутри, и через минуту также быстро покинувшая его.
Мужчины жадными глотками осушили оба  стакана, каждый свой. Затем, Абрам Левински при помощи пульта дистанционного управления приглушил  звук телевизора и с неподдельным интересом обратился к своему визитеру – «Слушаю тебя, дружище-Ричард, слушаю внимательно!»
Лицо успешного человека – генерального директора солидной фирмы, имеющей более чем пятидесятилетнюю историю  развития, источало обаяние, уверенность, светилось лоском.
Ричард помялся немного на стуле, затем собрался с мыслями и начал неуверенно говорить – «Мистер Левински, я о Мэри Хансен…. Ассистентке одного из подразделений нашей фирмы, она мне пожаловалась, что Вы грозите ей увольнением, прошу Вас, не делать этого, сэр».      
Лицо Ричарда от волнения приняло характерный багровый оттенок.
Левински со злой улыбкой взглянул на Ричарда, затем перевел взгляд в сторону  и грозно выпалил – «Смайли, не лезь в это дело!»
Он зашипел, подобно большой коварной змее – «эта девчонка – дрянь! Она прогуливает и опаздывает, я научу ее работать или она будет уволена! Смайли, слышишь меня? Она – дрянь! Дрянь! Дрянь!» Левински с нескрываемой ненавистью в дрожащем голосе прокричал на весь кабинет.
Ричард, опустив голову, поднялся и медленными шаркающими шагами вышел из кабинета. Не попрощавшись не только с Левински, но даже и с его секретарем, он, словно находясь в оцепенении, не поднимая своей головы, медленно спускался вниз по длинной узкой лестнице, приближаясь к темному  подвалу здания, на парковке которого в это позднее время одиноко-сиротливо стоял принадлежавший Ричарду старенький черный  «Форд-Мустанг».
Садясь в свою машину, Смайли отчетливо понимал, что ничем, увы, не в силах помочь бедной Мэри. Отчаяние полностью охватило его  и держало до поздней ночи, пока Ричард, выпив несколько порций виски, не погрузился в глубокий сон.

-9-
На следующее утро, Ричард возле лифта вновь встретил заплаканную Мэри, они обменялись  с ней быстрыми взглядами.
Ничего ей не сказав, он отвернулся и быстрыми шагами прошел мимо нее. Так, находясь в совершенно подавленном настроении, он провел половину своего рабочего дня.
Еще через пару часов, Ричард уже привычно спускался вниз по узкой лестнице в бар, наступило время обеденного перерыва. Мысли о предстоящей трапезе немного согревали его томящуюся в невольной грусти душу.
Внезапно, он снова встретил Мэри. Она не шла, а буквально бежала по длинному узкому коридору. Ее всхлипывания были слышны издалека, волосы ее были растрепаны, с лица на пол катились увесистые  капли черных, смешавшихся  с тушью для ресниц, слез.  В своих руках Мэри сжимала два огромных пакета.
- «Стой! Мэри что случилось!?» - искренне недоумевая, поинтересовался Смайли.
Девушка не смотрела на него и не ответила, а как завороженная, продолжала быстро идти дальше по коридору.
- «Он уволил тебя?» - крикнул ей вслед Ричард, теряя ее силуэт из виду.
Проходивший мимо него Боб МакАртур,  поведал Ричарду о том, что утром Левински «орал, как ненормальный на беднягу Мэри, уволив ее без выходного пособия и даже не дав рекомендаций ее будущим работодателям!»
Кулаки Ричарда в отчаянии сжались, лицо покраснело в одну секунду, глаза, казалось, налились кровью. Он большими быстрыми шагами направился вглубь длинного коридора.
- «Постой, Смайли, не делай этого!» - взмолился Мак Артур ему вслед. Хорошо зная Ричарда, он сразу все понял. Но Смайли, казалось, никого и ничего не  слышал.  Никто и ничто в целой Вселенной не способно было его сейчас остановить.
Мощным ударом  правой ноги Ричард распахнул огромную дверь кабинета своего  генерального  директора.
- «О, Смайли, дружище!» - светилось неискренним дружелюбием лицо Абрама Левински – «присаживайся» - промолвил он, лениво затягиваясь очередной сигарой.
Ричард уже не шел, даже не бежал, он буквально летел к этому мерзкому типу, в ярости сжав свои большие руки в огромные кулаки. На всем своем ходу огромная фигура Смайли обрушилась на заплывшее жиром тело соперника, Ричард наносил мощные, страшные удары кулаками и ногами по опрокинутому на пол противнику. Конечно, Ричард дрался далеко не впервые  в своей жизни, часто в детстве ему приходилось отстаивать свои права в неблагополучном районе города. Когда Смайли служил в полиции, бывало, что  он сильно избивал при задержании преступников-сутенеров и торговцев марихуаной, прочих мерзавцев, но такого сладостного удовольствия от избиения человека он не получал никогда в жизни. Нанеся еще с десяток  сильных ударов по голове, груди и животу Левински, Смайли был схвачен набежавшими в кабинет сотрудниками охраны фирмы – своими же подчиненными и в тот же вечер доставлен в полицейский участок округа Баффало, где долгое время когда-то служил.

-10-
Суд по делу о причинении тяжкого вреда здоровью мистеру Левински Ричардом Смайли состоялся примерно через полгода после описанных выше событий.
Окружной судья, приняв во внимание большой послужной список, долгую безупречную  службу и огромное количество наград и поощрений отставного помощника шерифа Ричарда Смайли, уроженца и жителя г. Баффало, штата Нью-Йорк, смягчил обвиняемому  наказание.
Ричард Смайли получил три года «условного заключения», кроме того суд обязал его выплатить в качестве компенсации за причиненный вред здоровью господину Левински  три  тысячи долларов. Находившиеся  в зале суда немногочисленные люди, аплодировали этому решению пожилого окружного судьи и лично Ричарду  после оглашения мягкого приговора этому, объективно, далеко не самому плохому жителю города Баффало. На вопрос судьи – «сожалеете ли Вы о содеянном?», Ричард лишь едва заметно  помотал своей большой  головой из стороны в сторону, не проронив ни единого слова.
Выходя с явным облегчением из зала суда, Ричард судорожно потирал запястья обеих рук, на которых отпечатались глубокие следы от наручников. Когда он, молча, шел по опавшей осенней листве вдоль пустынной улицы к своей небольшой квартире, расположенной  в центре города, его окликнул приятный женский голос – «Мистер Смайли, ну куда же Вы так спешите?»
Он обернулся и увидел перед собой красивую, стройную фигуру молодой привлекательной женщины. Он не сразу узнал в этой особе ту самую Мэри Хансен, из-за которой он угодил на несколько месяцев за решетку и столько выстрадал. На этот раз, светлые волосы Мэри не были беспорядочно распущены, а были собраны в очаровательную прическу, ее лицо никогда прежде Ричард не находил столь прекрасным, как в эти минуты, а ее светло-карие большие глаза с признательностью  и даже как ему показалось, любовью, преданно смотрели на него.
Улыбаясь во весь свой прекрасный рот, Мэри подошла к Ричарду настолько близко, что он отчетливо уловил исходившее от нее свежее дыхание. Она нежно обняла его за сильные плечи, посмотрела прямо в его глубокие синие глаза и с невероятной нежностью, почти шепотом, сказала – «Ричард, кажется, я забыла тебя поблагодарить!?»
- «За что же, детка?» - с неподдельным  интересом  промолвил он в ответ,  сильно сжимая ее гибкое молодое тело в своих объятиях.
- «Как это за что? Я читала местные газеты, мой любимый мистер Смайли! Так вот, знайте – сломанная в трех местах челюсть этого ублюдка Левински – это, черт возьми,  именно то, о чем я искренне мечтала в тот вечер! Спасибо, Ричард! Спасибо!»
Ее нежное личико светилось искренней, почти детской улыбкой, она еще радостнее улыбаясь ему, еще более ласково прошептала – «кстати, за то самое время, пока Вы, Ричард, находились под следствием, мне уже исполнилось восемнадцать лет!»
Спустя еще две секунды,  Мэри нежно-нежно обхватила  упругие виски Смайли и медленно притянула его тяжелую  голову к своим пухлым губам. Ричард не мог сопротивляться ей в эту секунду.
Мэри, с невероятной лаской прижалась своими розовыми губками к  усталым потрескавшимся губам Ричарда, слившись с ним в долгом романтичном поцелуе.
Через мгновение, Смайли почувствовал, как тонкий проворный язычок Мэри во время поцелуя, неожиданно, подтолкнул что-то небольшое округлое к его языку. Сладкий вкус леденцовой конфеты мгновенно распространился, смешиваясь с еще более сладостным ароматом языка и губ Мэри, в его усталом рту. «Хм, какая вкусная!» -  с нескрываемой улыбкой на лице подумал Ричард – «с моим любимым  вкусом – апельсиновым!»…   
На сиреневую дымку уставшего Баффало темной пеленой опускались вечерние сумерки, панорама большого  города  привычно-буднично наполнялась неоновыми огнями реклам, светом окон домов и автомобильных фар. На этом фоне удаляющимися темными пятнами неспешно исчезали две фигуры – крепкого мужчины и молодой стройной женщины…»